Жизнь в барокамере

Я устал. Я устал от постоянного страха, от этого горячего прилива в груди, с которым слушаешь очередную новость, что там или здесь могли написать на тебя заявление. Я устал со страстным волнением вчитываться в строчки об очередном обыске, аресте или обвинении по политической статье, гадая о том, что это значит. Я устал ждать нового визита ментов, просыпаясь от того, как полуслепая соседка копается в своем замке на площадке, и спросонья, еще полностью не очнувшись, думать, что это следственная бригада ломает мне дверь. Я устал отходить от всего этого, забывать все это, расслабляться, а потом вновь натыкаться на фейсбуке на обещания какого-нибудь либерала написать на нас в прокуратуру и ФСБ, и вновь чувствовать, как обмирает сердце, как накрывает горячая волна липкого страха.

И еще я устал от нашей неприкаянности, чуждости обоим полюсам российской политики. Для либералов-западников (и, парадоксальным образом, ультраправых) мы — русские империалистические свиньи, агенты Кремля, помогающие ему топтать кованым валенком вильну Украину. А для Кремля мы, наоборот, оранжисты и белоленточники, проклятые националисты, которые вот-вот развалят родину на 666 народов. Мы чужие всем и свои никому, мы инородное тело, занесенное в постсоветский политический ландшафт, каковой ландшафт пытается растворить нас и пожрать. Сегодня тебя ругает Навальный, завтра — Кургинян, послезавтра — Собчак, затем — Минаев, причем каждый видит глубоко свою, личную причину для ненависти. Я, кажется, начинаю понимать, что чувствовал Галковский, когда писал, что в начале 90-х, когда только-только стали издавать отрывки «Бесконечного тупика», его начали травить вообще все.

И еще я устал от ожидания того, когда все это вязкое безумие сгустится наконец до такой степени, что рухнет. Все эти новые законы, каждый из которых сам по себе оскорбление здравого смысла. Вся эта риторика войны без войны. Все эти публичные истерики людей, которые постоянно путают бумажки и начинают по ошибке вместо патриотической речи читать выписки со своего банковского счета в Швейцарии. Все это ощущение босхианской ирреальности, карнавала в аду, который с каждым месяцем становится все разнузданнее и разнузданнее. Ощущение барокамеры, в которую все больше и больше нагнетают давления, а окружающий мир лишь стоит, смотрит и смеется, как там внутри людишек плющит. Я очень устал ждать, когда они превысят запас прочности и все пойдет вразнос (на снижение давления не надеются уже даже самые отъявленные оптимисты).

Я устал от выматывающе-садистской бессмысленности нашей жизни, когда мы не идем вперед и не идем назад, когда мы застыли в безвременье, полном страха, паранойи и жестокости, где даже возвращающиеся домой герои Новороссии вынуждены с виноватыми лицами ходить на допросы в ЦПЭ.

Я устал от боязни думать, что будет дальше, и сколько еще страха, отчаяния, тупости и жестокости нам придется пережить, прежде чем возвращение хотя бы к России 2011 года перестанет быть утопией (про что-то большее даже не говорю).

Я страшно устал.