Лево-христианская идея как мотор реальных изменений

Накануне (а кто считает, что и в разгар) глобального противостояния с США Россия изо всех сил ищет союзников. Премьер Медведев ездит с визитами в Азию, министр Шойгу окучивает Южную Америку, президент Путин принимает у себя то взбунтовавшихся против ЕС греков, то постоянно оппонирующую США Кристину Киршнер. Однако военные базы и газ по льготной цене — это довольно хилая основа для любого союза. Нематериальная, «мягкая» сила привязывает союзников куда прочнее. Но именно с ней у России большие проблемы.

Мы уже четверть века являемся — или хотим казаться — благонамеренной буржуазной страной. У нас все как у всех. Страсть к баблу и презрение к «быдлу», гамбургеры и Голливуд в ежедневном меню, — все это стремительно заполнило тот вакуум, который образовался у нас на пустом месте вместо идеологии.

Это делает нас безумно банальными на общемировом фоне. Наверное, никогда Россия не была столь безнадежно, томительно скучной для мирового зрителя. В Российской империи, на взгляд иностранца, была своя загадка — прежде всего в том, как эта далекая, холодная и непонятная страна за один какой-то век, от Петра до Александра, вдруг умудрилась возглавить «концерт европейских держав». Советский Союз был вообще «головоломкой, завернутой в тайну»: там умудрились обеспечить людям самое настоящее, непридуманное равенство и при этом выиграть самую масштабную войну и добиться колоссальных успехов в развитии страны. Интересно же было. Странно, жутко, иногда, но интересно. А уж как симпатична социалистическая идея была для миллионов бедняков во всем мире, — об этом и говорить не приходится.

А сейчас мы тонем в болоте заимствований, вместо того, чтобы подобрать те идеи, которые буквально валяются у нас под ногами. Так наши предки ходили по залежам нефти и газа, но торговать на экспорт умели разве что соболями.

У нас есть православная версия христианства, объединяющая сотни миллионов людей по всему свету. И у нас никуда не делась социалистическая идея, которая апеллирует ко всем миллиардам неимущих во всем мире. Никаких принципиальных различий между этими идеями нет. Собственно, коммунизм так и лег хорошо на российскую почву потому, что ничего нового для себя народ в нем не увидел. Ну, да, кто не трудится, тот не ест. Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому попасть в царствие небесное. А что такое царствие небесное? Да это же коммунизм. Моральный кодекс строителя коммунизма вообще выглядел плагиатом из Библии.

Примирение этих двух идей создало бы такое идеологическое «супероружие», что и воевать-то не с кем было бы. Потому что здесь, с одной стороны, вся беднота, пресловутые 99 процентов населения Земли, которых всячески один процент угнетает. С другой — вся рать верующих — причем не обязательно в Христа. Если этим людям удастся найти некий идейный консенсус, тут и до мировой революции недалеко. Причем осуществляться она будет сугубо мирно. Потому что встать против такой адской массы народа — это надо быть самоубийцей.

На нашей территории подобный союз решил бы и проклятую, уже век неразрешимую проблему «красных» и «белых». И надо-то для этого, казалось бы, немного. Да, обе стороны друг перед другом виноваты. Священники зачастую не принимали советскую власть. Большевики в первые годы своей деятельности притесняли церковь по-черному. Это все не есть хорошо. Но свои ошибки коммунисты кровью смыли во время Великой отечественной войны, дав живую иллюстрацию того, что значит «отдать душу свою за други своя». Тогда ведь сплотились все — и верующие и неверующие проявили массовый героизм, а светские святцы пополнились сотнями имен мучеников, праведников и героев, на которых стоит Русская земля.

Война в России вообще великий примиритель. Сразу становится видно далеко вокруг. Понятно, кто предатель (это обычно не сюрприз), ясно, кто прикроет, если что (а вот здесь сюрпризы возможны). Народ, рассеянный по своей бесконечной географии, вдруг силой обстоятельств стягивается воедино, и образуется такая македонская фаланга, от которой летят прочь, падая и чертыхаясь, все другие народы.

Так что 9 мая вполне могло бы стать точкой сборки единого во всех смыслах народа. Тем более что ходом вещей оно и так уже стало главным, не назначенным, а народным праздником всей страны.

Сможет ли лево-христианская идея стать мотором реальных изменений? Да почему же нет? Ведь в Латинской Америке «теология освобождения» работала очень неплохо, несмотря на то, что местный олигархат давил эту идею на корню. В этом им изо всех сил помогали Соединенные штаты. Тем не менее, «теология освобождения» жива, и большой друг России Уго Чавес был ее страстным приверженцем.

Наш вариант «теологии освобождения», может, и не нуждается в особом теоретическом оформлении. Нам эта идея нужна для непосредственного действия. Будем надеяться, что тут в дело вступит здоровый и несокрушимый прагматизм русского человека. По-моему, это его первородное национальное свойство — не отвлеченный идеалистический рационализм, как у французов, не зашкаливающий меркантилизм, как у англосаксов, а именно классический, осознанный, расчетливый, нацеленный на немедленное действие прагматизм чистой воды.

Не, а как иначе проживешь-то, на наших-то просторах? Только умение планировать, расчет и кооперация и позволяли нам выживать на громадной безлюдной территории в отвратительном климате. Когда в дело вступали тупые личные амбиции и неумение планировать — мы разваливались на удельные княжества и подыхали поодиночке. Когда сплачивались — ну, понятно. «Развалинами Рейхстага удовлетворен». Так что именно прагматизм и есть коренное свойство «загадочной русской души». И именно его, мне кажется, так опасаются наши западные друзья и партнеры.

За последнее столетие русские показали себя самой прагматичной и деятельной нацией в мире. Примечательно, что это свойство проявлялось именно в масштабе народа. Мало кто еще из наций так часто и с таким успехом перестраивал сам себя. У нас идеи тут не в профессорских кабинетах рождались, «мы диалектику учили не по Гегелю». У нас идею использовали как булыжник — для скорейшего разрушения неподходящего социального строя и строительства нового. В 1917 году большинство народа решило, что лучше быть здоровым и образованным, чем больным и неученым, и выбрало большевиков. В 1941 году коммунисты и верующие решили забыть свои разногласия и вместе выиграли величайшую войну.

Сегодня, как и в 1941, одна проблема осталась — как нам в это большинство собраться.

Фото: ТАСС/ Донат Сорокин