Шестой Нобель русской литературы

Без стыда, равно как и без гордости, констатирую, что с творчеством лауреата Нобелевской премии по литературе 2015 года Светланы Алексиевич я не знаком. Мировоззрение и политические высказывания госпожи Алексиевич известны больше ее книг. Полагаю, цитировать их в этом тексте излишне — сотни тысяч человек уже успели с ними ознакомиться. Многие не без оснований называют Светлану Александровну русофобкой.

Взгляды Светланы Алексиевич, место рождения — Галиция, ее белорусское гражданство и многие годы жизни на Западе поставили перед публицистами, а также завсегдатаями социальных сетей вызвавший ожесточенные споры вопрос: а стоит ли в принципе относить Алексиевич к русским писателям, а полученную ею на днях премию — к достижениям отечественной литературы?

Между тем, ровно тот же вопрос в свое время задавали каждому (!) из предыдущих русских лауреатов Нобелевской премии по литературе. Тварь ты дрожащая или русский писатель? — спрашивали и Иосифа Бродского, и Ивана Бунина, и Александра Солженицына, и Бориса Пастернака и даже Михаила Шолохова.

Это своеобразная традиция вызвана как методологией принятия решений Нобелевсикм комитетом (комитет всегда играл в политику, выбирая фрондирующих советскому режиму авторов; Шолохов здесь исключение, которое подтверждает правило), так и особенностями русской души, любящей страсти, конфликты, но всегда готовой записать в свои, иногда спустя десятилетия, еще одного любителя марать бумагу под треск свечки. Русская культура литературоцентрична.

Госпожа Алексиевич — представительница набравшего популярность в XXI веке жанра non-fiction — нехудожественной литературы. Между прочим, именно в жанре non-fiction в последние годы работает Эдуард Лимонов, продолжающий начатую еще Львом Толстым линию чересчур неполиткорректных для Нобелевки, уже не enfant но весьма terrible, русских писателей. Видимо, что-то есть в этом non-fiction.

Вернемся к госпоже Алексиевич. Язык, на котором она пишет, сама тематика ее творчества целиком и полностью связаны с Россией. Прожив большую часть своей жизни в СССР, она даже успела получить несколько советских премий, включая премии Союза писателей и Ленинского комсомола.

Гражданин США Иосиф Бродский, и апатрид, лицо без гражданства, Иван Бунин были на момент вручения Нобелевской премии формально еще менее связаны с Россией, чем Светлана Алексиевич. У обоих как-то не сложилось с советскими премиями.

Спор — считать ли Бродского русским поэтом затих буквально несколько лет назад. Коллективное бессознательное постановило — считать. Печать на данной резолюции поставил написавший для ЖЗЛ биографию Иосифа Бродского патриот Владимир Бондаренко.

В то же время произведения подданного Российской Империи Генрика Сенкевича, Нобелевская премия — 1905, относятся к литературе польской. Он писал по-польски, о Польше по большей части, и для поляков.

Говорят, что Алексиевич — незначительный писатель. И Нобелевский комитет выбрал ее лауреатом премии из-за политических взглядов — чтобы досадить испытывающей национальный подъем России.

Действительно, политизированность итак изрядно политизированной премии в последнее время возросла. Опять же, Алексиевич не относится к крупнейшим из ныне живущих русских писателей — она малоизвестна даже в среде читающей публики.

Тем не менее, среди двадцати семи англоязычных, четырнадцати французских и целых тринадцати скандинавских обладателей Нобелевской премии также есть писатели, получившие ее по конъюнктурным соображениям. Настала пора войти в этот клуб и для русской литературы, по политическим причинам не слишком любимой шведскими академиками.

А взгляды Светланы Алексиевич наша великая культура переварит, даже не поперхнувшись. «Окаянные дни» и «Архипелаг ГУЛАГ» как-то пережили, снесем и интервью госпожи Алексиевич.

Лет через двадцать-тридцать, когда уйдут коннотации текущего политического момента, к шестому Нобелю русской литературы будут относиться как к проходному чемпионству футбольного топ-клуба. Вроде и гордиться особо нечем, но в списке общих достижений значится.