Причастность к мафии — единственный шанс на оправдание?

Арест одного, теперь уж бывшего, губернатора был не менее громким, чем предшествовавшее этому задержание его дальневосточного коллеги: круглосуточный эфир федеральных новостей, заретушированные портреты руководства страны, вечерние ток-шоу и прочие «молнии» информационного поля в который раз сформировали в глазах общественности облик заведомого чиновника-преступника. Но уже не просто взяточника-казнокрада, а целого «босса».

Не могу ничего сказать о причастности фигурантов скандального дела к некой мафии, поскольку не знаком с его материалами, но смею заметить, что формулировка предъявленного обвинения — «участие в организованном преступном сообществе» наводит на определённые размышления.

Ещё не так давно уголовные дела по статье 210 УК РФ (Организация преступного сообщества или участие в нем — «СП») были единичны по всем следственным ведомствам. Как мне кажется, по вполне прозаичной причине — согласно уголовно-процессуальному закону их могли рассматривать суды с участием присяжных заседателей. Защита всегда ценила именно присяжных, поскольку качество правосудия и итоговое решение по делу, которое основывается только на основании вердикта, а не одном усмотрении председательствующего, на голову выше.

В судах присяжных можно увидеть статистику до 25% оправданий. При единоличном рассмотрении дел профессиональными судьями этот процент ничтожен и составляет примерно 0,6.

Однако российские обвинители не были бы собой, если бы не пролоббировали внесение изменений в УПК РФ, согласно которым с июля 2013 года статья 210 УК РФ осталась в юрисдикции суда присяжных, только если обвинение предъявлено по части 4, то есть «лицу, занимающему высшее положение в преступной иерархии». Кстати, аналогичным образом, за полгода до этого, в декабре 2012 были исключены из списка дел, доверенных народному суду, преступления коррупционной направленности (дача, получение, посредничество во взяточничестве).

Депутаты тогда мотивировали необходимость подобных мер благими начинаниями: де, присяжные часто оправдывают бандитов, защита играет на эмоциях, преступники выходят на свободу…

Согласиться не могу — слишком часто видел, как при отсутствии реальных доказательств и даже с наличием алиби подсудимые «уезжали» на долгие годы. И отнюдь, это не было связано с высоким качеством расследования. Просто система такая. Вот она и очистилась от рудимента эпохи ельцинского либерализма, оставив право решать вопросы виновности чиновнику в мантии.

До упомянутых изменений в УПК РФ счёт уголовным делам, по которым предъявлялись обвинения в организации или участии в преступном сообществе, по всей стране шёл на десятки — следователи не были заинтересованы в том, чтобы их дела попадали к присяжным. «Двести десятая» вменялась только в случае, если были действительно мощные, хорошо аргументированные доказательства. После июля 2013 года их число выросло в разы. Причину, полагаю, объяснять не нужно.

Отчасти такая «вольница» поддерживается и позицией Пленума Верховного Суда, изложенной в его постановлении № 12 от 10.06.2010. Оценка деяний, связанных с организованным преступным сообществом, даётся в нём слишком широко, что позволяет притянуть под эту статью деятельность любой группы лиц, совершившей хотя бы два тяжких преступления и обладающей «стабильностью своего состава и согласованностью действий». Именно благодаря этому угроза вменения «двести десятой» стала излюбленным способом подтолкнуть обвиняемых по групповым преступлениям к признанию вины и пассивной защите. Я сталкиваюсь в своей практике с этим регулярно.

Войну с коррупцией и злоупотреблениями властью, которую в настоящее время активно ведёт Кремль, можно только хвалить. Однако в этой борьбе не все средства хороши — подход нужен единый.

Применение закона не должно находиться в зависимости от личности фигурантов уголовных дел, а обвинения не должны предъявляться в угоду политической конъюнктуре или в целях подтверждения лояльности. Живой пример — дело «Оборонсервиса», в котором усматривалась и стабильность состава участников, и согласованность их действий, однако обвинений по статье 210 УК РФ никому не предъявлялось.

С другой стороны, в январе Владимир Путин упомянул о возможности расширения подсудности судов присяжных, осенью Председатель Верховного Суда сообщил, что он не против, если даже все уголовные дела начнут рассматриваться заседателями.

Тогда, может, не случайно нам так настойчиво демонстрируют коллекции часов, дорогие ручки, документы на недвижимость и оффшоры? Ведь подобным образом формируется общественное мнение у потенциальных присяжных.

В таком случае, коллегам, защищающим фигурантов дел, обвиняемых по статье 210 УК РФ, выпадает неплохой шанс проявить свои лучшие качества перед народным жюри, поскольку некоторым из обвиняемых, возможно, готовится роль лица, занимающего именно высшее положение в преступной иерархии.