Социальные расисты с Патриарших

Мировая художественная культура содержит в себе некоторое количество манифестов социального расизма. К примеру, на Западе широко известна Айн Рэнд, урожденная Алиса Розенбаум, и ее многотомный труд «Атлант расправил плечи». А для отечественных социал-дарвинистов, как бы не ненавидели они Владимира Ильича, важнейшим искусством является кино, и священным писанием СДеков нового разлива является гаденький перестроечный фильм «Собачье сердце». Гаденький не по причине низкого мастерства актеров (наоборот, игра их была превосходна) или, скажем, неудовлетворительной операторской работы, но по основному посылу фильма, заключенному в чеканной фразе: «Я не люблю пролетариат».

Многие критики предъявляют претензии непосредственно к Михаилу Булгакову, но я, пожалуй, воздержусь. Повесть Михаила Афанасьевича, большого мастера, позволяет немалое количество толкований. Если присмотреться, то в личности профессора Преображенского, создавшего существо, вышедшее из-под контроля творца, проглядывает доктор Франкенштейн Мэри Шелли…

Особенно интересной интерпретацией булгаковского текста является фильм итальянца Альберто Латтуады, вышедший на десяток лет ранее, чем его советский (а, вернее, антисоветский) вариант. В фильме Латтуады Швондер — идеалист, Шариков — чистая душа, естественный человек, а профессор Преображенский — садист и злой гений, играющийся в демиурга под крылом у нарождающейся в СССР номенклатуры. Согласитесь, что хотя подобный взгляд на булгаковский текст для нас необычен, он имеет право на существование.

Перестроечное же «Собачье сердце» с помощью тех же изобразительных средств, что и итальянская лента, внушает нам строго обратные идеи. Если советская власть десятилетиями внушала уважение к человеку труда (не будем скрывать, иногда это всё смотрелось карикатурно), и нарождающаяся буржуазия не решалась выйти за рамки общепринятой парадигмы, то после «Собачьего сердца» не любить пролетариат стало comme il faut.

В современной России дошло до того, что некоторые публицисты, изысканно сочетая социал-дарвинизм с автоматически возникающей русофобией, употребляют слово «трудящийся» в качестве ругательства.

Однако, борцы с трудящимися оказались посрамлены. Журнал Афиша преподнес своим читателям настоящий экстракт — 96 градусов — социального расизма.

Жители Патриарших прудов, одного из центральных столичных районов, возмутились тем, что их уютный квартал популярен среди «плебса» с окраин города:

«Понимаете, прелесть этого района — и, может быть, одна из его проблем — социально однородные жители. Ну, ребят, давайте называть вещи своими именами: мы все здесь одного круга. Вопрос в другом: как мы относимся к тем людям, которые приезжают к нам гулять из Бирюлево».

«Давайте еще раз вспомним, что такое наш район. Три церкви, синагога, более 15 посольств».

«У нас на Патриарших фантастический человеческий ресурс».

«На Патриках живут уважаемые финансисты, писатели, масса людей из глянцевых журналов, у которых громкий голос, и Стас Белковский, и Божена Рынска».

«- Ну что, Шариковы к вам приезжают, да?

— Да, Шариковы. Сейчас, правда, они могут приехать и на «Ламборгини».

— Неправда это все! Вот на «Ламборгини» как раз местные приезжают, и их гости".

«- Если суммировать, то в итоге сообщество Патриарших одержало победу над людьми, которые приехали со стороны, не знают правил, не разделяют их ценностей, ведут себя грубо…

— Они просто более низкого уровня. Давайте называть вещи своими именами".

Давайте и мы назовем вещи своими именами. Герои сюжета «Афиши» преподнесли нам потрясающий образчик социального расизма. Помнится, в перестроечные 80-е был популярен вопрос: «За что большевики в революцию истребили образованную элиту нации?». Глядя на этих милых людей с хорошими лицами даже пацифист с трудом может удержаться от ответа: «А за шею, мои дорогие, за шею и истребили».

Классовое чувство подсказывает, что проблема условных «социально однородных личностей» заключается отнюдь не в том, как они относитесь к жителям Бирюлево. Наоборот, настоящая проблема в том, как жители Бирюлево относятся к «социально однородным», к их «Ламборгини» и их Божене.

Раз уж мы начали сегодня с мировой художественной культуры, то ей и закончим. Многие отмечают, что вся эта высокоинтеллектуальная социал-дарвинистская публика удивительно скудна на образы для описания враждебного им пролетариата. Булгаковские Швондер с Шариковым, да толкиеновские орки — вот и весь нехитрый набор из трех аккордов, которым оперируют менестрели с Патриаршьих. Даже морлоков Уэллса мало кто удосуживается вспомнить.

Между тем, ответ прост. Это соревнование социальным расистам выиграть невозможно. В искусстве куда более известен образ бесчестного буржуазного негодяя, чем отрицательного героя «плебейского» происхождения. Стремление к справедливости у человечества выше, чем желание районировать мир на чистых и нечистых.