История политического заказа

Чтение диссертаций — занятие скучное, поэтому о диссертации можно писать все что угодно, мало кто будет утруждать себя проверкой. Уж в чем только не обвиняли В.Р. Мединского, требуя лишить его ученой степени доктора исторических наук — и в плагиате, и в отсутствии публикаций, и в идеологизированности и даже подлоге. Все эти обвинения, при внимательном изучении диссертации и процедуры ее защиты, оказались надуманными и от них отказались.

Основными претензиями Экспертного совета ВАКа, который все же решил рекомендовать лишить В. Мединского ученой степени, остались: низкий научный уровень работы, обусловленный неумением использования методов историографии и источниковедения, что, по мнению экспертов, обусловило отсутствие в диссертации положений, которые можно квалифицировать как научное достижение или решение важной научной проблемы. Что ж, обвинения серьезные. Несмотря на то, что научное достижение, как и важность научной проблемы понятия весьма неопределенные, тем не менее, прочитав диссертацию В. Мединского, невозможно не заметить, что она посвящена обоснованию одного положения, а именно, тому, что «что практически все авторы, писавшие о России, выполняли заказ тех или иных политических кругов».

Это положение потому является научным достижением, что его обоснование заставляет коренным образом изменить взгляд на свидетельства иностранцев о России. А ведь они первоначально рассматривались как объективное, непредвзятое свидетельство, затем под влиянием В. О. Ключевского стали отмечать определенную субъективность, которую объясняли особенностями самих авторов, не понявших русской культуры.

Новый подход В. Мединского вынуждает не только пересмотреть отношение к свидетельствам иностранцев как историческому источнику, но и обесценивает многие положения работ, построенные на их основе, например, представление об Иване IV Васильевиче, как о кровожадном злодее, а также многие «черные мифы» о русском народе, созданные в сочинениях иностранцев XVI-XVII веков, которые до сих пор бытуют и в общественном сознании самих русских людей, и в трудах западных политологов. Это, в первую очередь, миф о русском пьянстве, лени и жестокости, миф о русской рабской покорности, грязи и России — «тюрьме народов» и др.

Можно ли оценить это положение диссертации как научное достижение? На мой взгляд, несомненно, но никто из критиков его вообще не замечает, за исключением «заявителей» о лишении ученой степени, но они огульно причислили это положение диссертации к «фоменковщине», поскольку, видимо, с позиций либерала, борющегося с министром-ретроградом, европейский наблюдатель всегда честен и объективен. Конечно, все новое воспринимается с трудом, но нельзя быть настолько пристрастными и необъективными в оценке новых идей.

Для сегодняшней нашей действительности политический заказ в отношении освещения событий в России явление, не требующее доказательства и считающееся достаточно новым. В. Мединский переносит корни этого отношения вглубь веков, что меняет и сегодняшнюю политическую действительность, заставляет увидеть в негативном восприятии России со стороны Запада нечто большее, нежели только обоснование текущих политических действий и интересов.

Можно ли было решить столь важную научную проблему, увидеть то, что до него не увидели и не нашли поколения историков, обладая «низким научным уровнем», дополненным «неумением использования методов историографии и источниковедения»? Ответ очевиден и не требует обоснования.

Одна из основных причин, по которой В. Мединский смог по-новому подойти к историческому материалу, кроется в том, что он к тому же еще и политолог, доктор политических наук, политтехнолог. Привнеся в историю методы политического анализа, он смог увидеть то, что обычному историку, выполняющему традиционную источниковедческую работу, просто невозможно. Конечно, новую идею, открытие проще объявить «фоменковщиной», а применение новых методов с источниками объяснить неумением работать с помощью традиционных источниковедческих методик. Однако надо понимать, что новое чаще всего требует для своего обоснования и новых методов исследования.

Григорий Иванович Герасимов, доктор исторических наук