«Человеческое, слишком человеческое»

Одно из неоцененных до сих пор благ, которые нам принесла промышленная революция и эра технологий — это «производственные отношения» между людьми. Которые во многих отношениях выше и лучше — хочется сказать, гуманнее, хотя это слово тут выглядит смешным — «чисто человеческих» отношений.

Собственно, «чисто человеческие отношения» — это страх, зависть и ненависть. Других чувств друг к другу мы испытывать, в общем-то, не можем, да и повода нет. Есть, конечно, такие замечательные вещи, как похоть и родительский инстинкт, каковые, пройдя через ряд фильтров и обработанные т.н. «разумом», в некоторых случаях позволяют нам чувствовать к другому человеку что-то иное, но это в основе своей всё-таки «биология», «животное», то есть тоже — нечеловеческое. А чисто человеческие, коммунальные отношения исчерпываются этими тремя: мы друг друга или боимся, или завидуем, или ненавидим, и во всех случаях — стремимся унасекомить. Других людей мы терпим и даже симпатизируем им лишь потому, что они могут помочь нам уничтожить, ограбить или хотя бы унизить каких-нибудь третьих… Исключением является разве что процесс обучения, вполне человеческий и при этом довольно бескорыстный — но чему мы друг друга учим? «Человеческому, слишком человеческому», то есть — тому, о чем мы говорили выше.

И сравните на этом фоне — отношения производственные. Скажем, два человека, обрабатывающие одну и ту же деталь, могут не испытывать друг к другу всех этих милых чувств. Наоборот — каждый другому нужен, и они это понимают. «Уже хорошо». Вот рабочие рядком на конвейере — один вставляет болт, второй гайку закручивает. Они могут друг с другом общаться, но делить-то им, в общем, нечего… Или, скажем, производственное совещание. Вроде и искры летят, и ругань страшная стоит, но, тем не менее, взведенные самолюбия охлаждаются пониманием того, что «проблема есть и ее надо решить», причем проблема состоит не в том, что кто-то слишком много о себе возомнил или что еды на всех не хватит — а в том, что надо дать на-гора двести тонн угля, а техника позволяет только сто двадцать, и надо как-то вывернуться. И выворачиваются. «Какая чистота, какое благородство» на фоне обычного человеческого.

Однако сейчас «производственная эра» как раз заканчивается, конвейеры заменяются автоматическими линиями, скоро и производственные совещания целиком и полностью превратятся в обыкновенные схватки за первенство и ресурсы.

И будут еще наши потомки вспоминать девятнадцатый и двадцатый века как золотые-серебряные, когда у людей «было что-то помимо человеческой природы». «Вместе что-то строили», «проектировали», «гайки крутили», наконец.

Фото: Александр Кондратюк/ РИА Новости