Между Марксом и Орлом

Символические события, связанные со сносами памятников и реконструкцией парков случаются в мире не так уж часто. Для этого должно сложиться ощущение, что ниспровергатели нарушают какой-то по-настоящему важный общественный договор. Волнения в Турции, начавшиеся из-за планов «реконструкции» парка Гези и планируемого сноса мемориала Ататюрку для того, чтобы восстановить на его месте казармы османских времен — горячий пример того, как это происходит. Когда правящая Партия Справедливости и Прогресса незаметно, но последовательно изменяет общую атмосферу и старается превратить прежнюю светскую идеологию Ататюрка лишь в один из аспектов наследия многовековой истории исламской страны, который надо вписать в новую постсветскую современность, это повод для раздражения у несогласных. Когда же это концентрируется в единое время в критически важном месте — то есть объявляется о сносе одного из главных символов светского наследия — монументе на Таксим, а взамен планируется провести китчевое восстановление старых османских казарм — это выводит недовольных граждан на улицу. Потому что так, оказывается, нельзя — всем сразу и наглядно становится ясно, что происходит, протест кристаллизуется как соль в растворе.

2 июня в Москве в Александровском саду разобрали обелиск революционных мыслителей. Разобрали без предварительного объяснения происходящего и без какой-либо внятной информации о том, что планируется сделать с ним дальше. Если попытаться провести какую-то аналогию символов, сложно представить что-то связанное сильнее, чем мемориал в Гези и стела в Александровском саду. Первый революционный памятник, открытый в нынешнем виде в августе 1918-го года и незаметно стоящий у стен Кремля мог бы выполнять роль главной гарантии того, что советское наследие, связанное не с победами в войнах или воспоминаниями о старом-добром быте брежневской эпохи, а с особым мировосприятием и дерзновением изменить мир, все-таки сохранит хоть какое-то место в нынешней России.

Собственно и сам памятник по-своему нелепый и формально созданный взамен другого. С 1913 по 1918 год на этой стеле восседал двуглавый орел, а сама она отмечала 300-летие Дома Романовых. На ней были выбиты имена царей и российская геральдика. К 1918 году о юбилее вспоминать было неуместно, и пришло время менять гербы и имена. Орлов и прочую неподобающую символику сняли, а имена царей поменяли на скроенный на живую нитку канон социалистических мыслителей. Они были размещены на стеле в не вполне объяснимом порядке. Сверху — Маркс и Энгельс, снизу русские социалистические идеологи разных направлений — социалист Плеханов, анархист Бакунин и народник Михайловский, а между ними деятели немецкой социал-демократии и утописты Кампанелла, Томас Мор, Прудон, Сен-Симон и прочие.

Сам этот памятник, открытый в августе 1918-го — вскоре после расстрела царя, мятежа левых эсеров, когда Гражданская война только начиналась, и вообще ничего не было решено — это кричащая утопия. Некая надежда на то, что если ты будешь думать о мире и предлагать переделать в нем все согласно своему замыслу, не подчиняясь железному закону голода, страха и надеждам на счастливое посмертие, то твое имя где-нибудь напишут поверх имен царей.

На пути действенной утопии социализма еще предстояло свершиться многим драмам. Но все-таки стела давала представление о том, что все делается не просто так, а окружающая действительность вписана в какой-то особый контекст, заданный целым пластом мировой культуры. Воспринималось это, наверное, по-разному в разные годы. В последние дни социалистической эпохи — наверное, с горькой иронией. Но все-таки верстовые столбы даже на заброшенных дорогах показывают, что когда-то здесь шли люди — по своей или чужой воле.

Что теперь собираются сделать с обелиском, мы толком даже не знаем. И это, пожалуй, наиболее характерно и символично. После того, как в сети стали обсуждать удаление обелиска, пресс-секретарь Управления делами президента Виктор Хреков сообщил, что памятник реставрируют и вернут на место 4 ноября, а также, что специальная комиссия при министерстве культуры решает, что и как лучше сделать с памятником.

Представьте, что на праздник Народного единства — день, который российские власти изобрели на свою голову специально, чтобы не отмечать День октябрьской революции — в Александровском саду, где недавно поставили памятник патриарху Гермогену, чтобы хоть что-то напоминало о 1612-м — вдруг торжественно или не очень возвращают первый революционный памятник. И бронзовый Гермоген, осеняющий теперь крестом посетителей сада, очевидно, будет благословлять Маркса и Бакунина. Даже при всей лезущей отовсюду эклектике и полному равнодушию к вопросу о сочетании чего бы то ни было, это кажется странным. Хотя и возможным — чего у нас не бывало. Впрочем, оборотной стороной этого равнодушия может стать воплощение идеи о возвращении памятника в «первоначальный» вид. То есть с нахлобучиванием на него орла, замазыванием имен мыслителей и возвращения царей. Для этого найдут все необходимые слова оправдания — вплоть до рассуждений о кающейся России. Сложно даже сказать, каким символом это будет. Скорее, очередное подтверждение того, что китч на любые «патриотические» темы — от монархии до Дня Победы — для тех, кто нами теперь правит — важнейшее из искусств. И им они готовы замазать все пространство, до которого доходят руки.

Мы, впрочем, до сих пор не знаем, что хотят сделать с Обелиском мыслителей. И, кажется, особенно не хотим узнавать. Собственно, мы живем в этой неопределенности, когда имена утопистов из видимого пространства стерты, а поставят ли окончательно на их место столб с орлом, еще неясно. Таксима в Александровском саду не будет. Нам удобнее просто ждать и смотреть, что же в итоге решат те, кто валит старые памятники.