Филолог на грани нервного срыва

Скажу сразу, честно, прямо — наболело.

Не знаю, как вас, а меня и нынешних двадцатилетних учили так:

— Все профессии нужны, все профессии важны!

Матёрая такая, советская, пламенная речёвка. Её можно было использовать как ремень и хлестать по толстым задницам испорченных детей. А сейчас её повторяют с рекламных плакатов белозубые биороботы, одетые в какие-то костюмы ткачихи, поварихи да сватьей бабы Бабарихи. Перед ними стоят смуглокожие работяги и улыбаются какой-то загадочной и малахольной улыбкой.

— Все профессии нужны, все профессии важны!

Я повторяю этот лозунг каждый раз, когда выхожу рано утром и пробираюсь через чёрный снег к магазину, в котором я работаю и который необходимо открывать. Нет, это не мой магазин, не радуйтесь. Я в нём принеси-подай-мальчик, хотя и в документах эта работа называется «Старший продавец».

Торгуют в магазине книгами. Бывает, что к нам поступают и новинки. Начальство, грамотное во всех отношениях, как и любое начальство в Российской Федерации, ставит наценку в 200, а то и в 300%. Хит продаж месяца, который в «Фаланстере», например, можно купить за 300 рублей, в книжном магазине «Москва» — за 400, у нас продаётся за 800−1000 рублей.

Только я открою магазин, как в него уже залетает толпа народа. Одним нужны школьные учебники, но какие никто не знает. Все думают — тут я ни капли не шучу, — что по каждому предмету один учебник на всю страну. А вы в своих интернетах стонете о едином учебнике истории и возможном едином учебнике литературы — ха!..

Другие люди приходят за новинками:

— А где у вас Пелевин последний?

И я радостный, как фокс Микки, бегу за хорошей книгой — не Маринину, Акунина и «Шантарам» наконец-то попросили! — и вручаю покупателям. Они подходят на кассу, я сканирую её, называю цену — и люди с дребезгом роняют челюсть. И мне ничего не остаётся, как стоять и выслушивать тирады о грабительской ценовой политике компании. Будто я могу на это повлиять.

Беру книгу и, потирая ценник в 1200 рублей, уношу её на полку. Иду обратно и думаю:

— Все профессии нужны, все профессии важны!

Я забыл представиться: человек с высшим образованием, без пяти минут кандидат наук, тружусь во благо литературы. Строго по профессии — в школу, в редактуру, в журналисты и пр., — не берут, т.к. не имеется опыта. Поэтому и работаю принеси-подай-мальчиком.

Ездил давеча на конференцию. Соврал на работе, что заболел, чтобы съездить на один день в Санкт-Петербург. Иначе не отпустили бы.

Уже на месте, в писательском доме на Малой Конюшенной, увидел знакомых литературоведов. Разговорились. У всех одни и те же проблемы. После конференции по месту работы — старшее поколении всё-таки работает по специальности, преимущественно преподаёт в ВУЗах, — необходимо принести фотоотчёт и предъявить, в какие сроки будет напечатана их статья. Необходимо отчитаться перед ректором, о чём была статья. Всё строго.

Другие знакомые, молодые, подрабатывают, как и я, в каких-то смежных областях: редактируют сайты, водят экскурсии, убивают время в книжных магазинах — то есть на таких же малоденежных предприятиях. Когда спрашиваешь филолога, где он работает, тот теряет дар речи и, прикрыв рот ладонью, как будто его рвёт, называет что-то типа «Макдональдса», «Буквоеда» или «Связного».

— Все профессии нужны, все профессии важны!

Ездил я за свой счёт. Когда заикнулся заведующему кафедрой хотя бы об оплате проезда — о минимальных командировочных, — он помотал бородой и грустно-грустно, как это умеют делать зверята в советских мультиках, сказал, что даже преподаватели ездят за свой счёт, не говоря уже об аспирантах.

Я бы с удовольствием сидел на стипендии, но её размер настолько невелик, что её хватает только на проездной в метро. Недавно Дмитрий Анатольевич, светлая душа, повысил стипендии — на 160 рублей. Теперь смогу раз в месяц пару гамбургеров съесть. Или в том же «Фаланстере» книжку купить, если не буду голодным.

Приехал в Москву и тут же с поезда пошёл открывать магазин. У нас график жёсткий — не погуляешь, не побалуешь, 31-го пораньше не уйдёшь и 1-го выйдешь в обязательном порядке.

Подходит к кассе женщина:

— Мне, пожалуйста, книгу… забыла, кто автор… но называется она — «Ноутбук для женщин».

Забивай название в базу данных.

— Автор, конечно же, женщина… Фамилия её на «П»…

Нахожу в базе данных Евгению Пастернак, если не ошибаюсь, детского писателя. Если ошибаюсь, то просто тёзку.

— Пастернак? — блаженно-участливо спрашиваю я.

— Точно-точно — Пастернак. И как я могла забыть?.. Пастернак — это же как овощ!..

Как овощ… просто как овощ…

И сам себе шепчу заветное: «Все профессии нужны, все профессии важны!» Ну и что, что я филолог, а работаю в этом богом забытом месте — это временно. Ну и что, что я подготовил к изданию собрание сочинений одного забытого классика, да и вообще занимаюсь его исторической реабилитацией (хотя это должно делать государство), а работаю принеси-подай-мальчиком — хоть какая-то работа.

Все профессии нужны, все профессии важны! Вот филологи могут работать, где хотят и кем хотят. Их научили складывать слова в замысловатые предложения и трындеть на кухнях под гитарный перезвон о писательских судьбах и о судьбах мира. Они могут писать стихи и прозу, а могут заняться критикой — даром, что за это деньги не платят. Можно пойти в школу — там водятся какие-то деньги, только молодых не берут и сидят одной задницей на двух-трёх ставках. Много чего можно!

Мало что ли? Получайте второе высшее — и тогда перед вами вообще весь мир открыт. А пока помните: никто никому ничего не должен и работайте, работайте, работайте! Стране нужны водители, чтобы перевозить товар. Охранники — чтобы его охранять. Менеджеры — чтобы впарить его закупщикам. Продавцы — чтобы впарить отдельным покупателям. Государству нужна обслуга — не унывай филолог, и ты куда-нибудь сгодишься.

Вот закончу аспирантуру, защищу кандидатскую — и… может быть, стану директором в этом книжном магазине, где работаю сейчас… буду срываться на продавцов, кричать, брызгать слюной: «Почему ты не поздоровался с тем покупателем?! Почему ты не предложил ему книги нашего издательства?! Почему на тебе серая футболка, а не белая?! Почему ты обедал 33 минуты, а не полчаса?! Почему ты носишь бороду — ты что, хиппи?!»

Фото: Юрий Мартьянов/Коммерсантъ