Свободная Пресса в Телеграм Свободная Пресса Вконтакте Свободная Пресса в Одноклассниках Свободная Пресса на Youtube
Культура
28 января 2016 13:02

Парад с занозой

Роман Сенчин о сборнике «Большая книга победителей»

1209

Когда-то коллективные сборники в писательском мире называли братскими могилами. Теперь это выражение я слышу всё реже, а сборники, объединяющие десять-двадцать авторов, в том числе и очень именитых, коммерчески успешных, издаются всё чаще. И имеют, как правило, довольно большой спрос у читателей.

Это объяснимо. В том обилии книг и разнообразии авторов, какое мы видим сегодня, легко запутаться и растеряться. Нужны некие если не ориентиры, то примеры, этакие пробники: попробуй вот это, вот это… Читателю нравится рассказ или отрывок из романа такого-то писателя, и он начинает покупать его книги.

Один из свежих коллективных сборников — «Большая книга победителей», вышедший в издательстве АСТ (Редакция Елены Шубиной). Авторы — лауреаты девяти сезонов премии «Большая книга».

Имена как правило очень известные: Владимир Маканин, Дмитрий Быков, Дина Рубина, Владимир Сорокин, Виктор Пелевин, Михаил Шишкин, Людмила Улицкая, Леонид Юзефович, Захар Прилепин

Сборник имеет два раздела — «Проза» и «Non-fiction». Интересно, что во втором разделе немало прозаиков — Алексей Варламов, Леонид Зорин, Александр Иличевский, Владимир Шаров, — выступивших с очерками. А вот Сергей Беляков, Рустам Рахматуллин, Людмила Сараскина, награжденные за non-fiction, попробовать себя в прозе не решились. Это издание можно рассматривать как выставку достижений премии «Большая книга» к десятилетнему юбилею, а можно и как рекламу современной русской литературы. Не секрет, что и специалисты не успевают прочесть всё, что надо бы, что составляет движение литературы. Силы и время не безграничны. И среди титулованных авторов остаются непрочитанные. Сборник «Большая книга победителей» отчасти заполняет эту лакуну. У «пропущенного автора» можно прочесть двадцать-тридцать страниц, «создать мнение», а то, быть может, и начать основательное изучение им написанного.

Но главное значение этой книги, на мой взгляд, — показать, что и как пишут лауреаты после своих побед. И здесь меня очень обрадовали фрагменты из новой книги Сергея Белякова «Тень Мазепы», которая наверняка вызовет мощный резонанс и жаркие споры; очерки Алексея Варламова «О Пушкине поневоле» и Леонида Юзефовича «Александрия, или Роман как странствие»; заинтересовали главы из готовящегося к изданию романа «Авиатор» Евгения Водолазкина; местами заставил сочувственно кивать и улыбаться, а иногда негодовать рассказ Евгения Попова «Слезы радости»; искать и не найти идею свежего (судя по всему) рассказа Захара Прилепина «Спички и табак, и всё такое»; составить по большим фрагментам представление о только что вышедших романах Людмилы Улицкой «Лестница Якова» и Виктора Пелевина «Смотритель»…

К сожалению, многие авторы дали в сборник старое, хорошо известное. Владимир Сорокин отделался кусочком из «Теллурии», а Александр Терехов — из повести «Бабаев», опубликованной еще в 2003 году; Рустам Рахматуллин дал отрывок из книги «Две Москвы, или Метафизика столицы», за которую был награжден «Большой книгой» в отдаленном уже 2008 году… Владимир Маканин представлен эпизодом из романа «Асан» («Большая книга» всё того же 2008-го), но, к сожалению, в последние годы Владимир Семенович из-за возраста или по другим причинам почти не выступает с новыми произведениями…

Но в целом сборник можно было бы назвать классическим парадом литературной гвардии, как многие называют лауреатов премии «Большая книга». Прочел, оценил уровень, поставил на полку или передать знакомым: почитай. Но рассказ Дмитрия Быкова под названием «Жалобная книга» лично мне не позволяет пока что расстаться с этой книгой. Рассказ засел в меня, как заноза, и с ним нужно разобраться.

Дмитрий Быков работает в разных областях литературы. В том числе и разных жанрах прозы. Если публицистика, критика, литературоведение и даже в некотором смысле поэзия (в том числе и стихотворные фельетоны) Быкова серьезны, то в прозе, на мой взгляд, главенствует игровое начало. Это плюс, когда автор пишет о возможном скором будущем, об отдаленном уже прошлом, сочиняет альтернативные детали истории, но когда, играя, он касается современности с ее неостывшей еще кровью, становится не по себе.

Таков игровой рассказ о современности «Жалобная книга».

Кто прототип главного героя нам, современникам, очень легко догадаться с первых же слов: «Верховный комиссар Кругловки, кавалер ордена святой Варвары с мечами, бывший министр обороны республиканского правительства, оттесненный на периферию интригами присланного из Москвы политолога Чувылина, почетный реставратор Военно-исторического общества и прочая, прочая, прочая, — Василий Миронович Смирнов-Шахтерский был не чужд литературе». Он желает как «минимум» завоевать Южную Европу, «раз уж временно заморозился проект Западнославянской империи»…

Будущий читатель вряд ли уловит созвучия Кругловки с Юзовкой (как Юзовка называется нынче, уточнять не буду), в перечне титулов не отметит сарказма в упоминании о «почетном реставраторе», не догадается, что «Шахтерский» — почетное прозвание вроде «Задунайский», «Таврический»…Но нам, нынешним, всё, кажется, ясно.

Зачем, скажут, трогать прототип, если речь идет о художественной литературе. Но автор наверняка хотел, чтобы мы узнали в Смирнове-Шахтерском именно этого человека. Иначе он бы написал тоньше. И Быков это умеет — писать тоньше, эзопистей.

Короче говоря, Смирнов-Шахтерский мечтает написать настоящую книгу, «абсолютную, как смерть». Они читает классиков, но они не подходят на роль примеров — в их прозе нет истины. Не находит он истины и в жизни, даже в военной, даже в словах умирающих от ран. «Досадно, что большая часть смертельно раненных бойцов <…> неразборчиво бредила или просила обеспечить денежным довольствием семью. Все это было скучное, слишком человеческое».

«…слишком многое заслоняет истину. Он и сам ее не знал, но догадывался, что она существует. Война имела смыл только потому, что приближала тысячи людей к познанию истины и даже непосредственно погружала в нее, потому что она обступает человека сразу после смерти. Поведать о ней можно было только в миг перехода. И это была бы, о да, наконец-то, — сверхлитература».

И Смирнов-Шахтерский решает давать приговоренным к расстрелу большую конторскую книгу — написать в свою последнюю ночь самое главное. Чтобы книга заполнялась быстрее, он вводит расстрелы три раза в неделю. Тем более что недостатка в приговоренных нет:

«…предлоги не переводились — от кражи соседской рубахи, вывешенной на просушку, до диверсий, доказывать которые не требовалось, ибо всё в городе и так со страшной силой сыпалось и ломалось».

Жители Кругловки тоже хороши: «…расстрелы понравились, народ вошел во вкус. Было интересно. Многие ненавидели соседей, иному заманчиво было посмотреть, как станет корчиться отвергнувшая его одноклассница, некоторым подросткам надоели родители, а что не будет больше горячего обеда, так проживем как-нибудь. Женщин Смирнов расстреливал выборочно, неохотно. Он был все-таки солдат, а главное — он не верил в женскую литературу».

Записи Смирнов-Шахтерский не читает: «Был соблазн прочитать то, что написала свежая убоина, но он всякий раз воздерживался, и до какого-то момента это его действительно хранило — словно он, не соприкасаясь со смертью лишний раз, получил гарантии безопасности еще на пару дней».

В Кругловку из Москвы «под видом гастролирующего певца» прибывает «представитель Ставки Кушелев», узнает о расстрелах и приговаривает к расстрелу самого Смирнова. На ночь дает ему ту самую книгу (по совету переметнувшегося к новому начальству смирновского ординарца) «на тех же условиях: впиши, что хочешь, порвешь — самого порвем, собаками».

У Кушелева на эту книгу тоже виды: «…в Москве издам. Или, возможно, передам Би-Би-Си. Посмотрим, кто как заплатит».

Основной объем рассказа занимают читаемые Смирновым записи… Они разочаровали героя, «и он крупно, каллиграфическим своим почерком, вывел: „НЕИНТЕРЕСНО“».

Сама фабула рассказа, конечно, имеет право на существование. Но игривая, какая-то стёбная форма, а главное фактура, в которой явно проступает трагедия, происходящая поблизости от нас, с участием наших единоплеменников, а то и лично знакомых людей, коробит и возмущает. И это возмущение адресовано, к сожалению, обычно умному, культурному, разумному автору…

Прототип быковского Смирнова-Шахтерского, уверен, достоин отображения в литературе, художественного осмысления, наверное, суровой оценки, но никак не стёба. Никак.

…Ну вот, кажется, с рассказом «Жалобная книга» разобрался, но сборник «Большая книга победителей» далеко убирать не буду. Наверняка он скоро мне снова понадобится.

Последние новости
Цитаты
Сергей Гончаров

Президент Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа»

Александр Михайлов

Член Совета по внешней оборонной политике, генерал-майор ФСБ в запасе

Вячеслав Поставнин

руководитель международного центра аналитических и практических исследований миграционных процессов

В эфире СП-ТВ
Новости Жэньминь Жибао
В эфире СП-ТВ
Фото
Цифры дня