«Таинственная страсть»: после бала

Страсти вокруг сериала «Таинственная страсть» не утихают. В основном сериал ругают — за антиисторичность, за ошибки и нестыковки, за восхваление шестидесятников, которым слишком хорошо жилось, за расхождения с романом (о романе см. здесь) и т. п. Некоторые критики — в силу особой мнительности и подозрительности — усматривают в телевоплощении романа «хорошо закамуфлированную тенденцию облагораживать Союз» (имеется в виду СССР). Другим хочется утвердить представление о ничтожности поэтов-шестидесятников. «Миф о шестидесятническом ренессансе давно, если честно, пора похерить», - объявляет Дмитрий Быков, принципиально отказываясь рецензировать сериал. Но это всё девиации, политические или психологические.

Конечно, претензий к сериалу можно предъявить много. Однако есть и хорошее, это, прежде всего - актёры, им вряд ли легко было играть в заданных сценарием обстоятельствах. Замечателен мальчик Вознесенский - Антон Андреотис — в исполнении Евгения Павлова, он порывист, нежен, наивен. Хороша и Чулпан Хаматова в роли Нэлли Аххо — Беллы Ахмадулиной. Вначале она несколько переигрывала, слишком часто по-ахмадулински вздергивая подбородок. Но потом сменила высокую прическу на стрижку и стала более естественной. Симпатичен прямодушный и добродушный увалень Роберт Эр — Роберт Рождественский в исполнении Александра Ильина, мл. (известного по ситкому «Интерны»).

Великолепен Артур Бесчастный в роли Якова Процкого — Иосифа Бродского. Такой насквозь питерский, сдержанный и несколько отстранённый. А какой изумительный кагэбешник Круглов в исполнении Алексея Барабаша! И жесткий, и холодно подозрительный, и притом сочувствующий писателям и ученым. Только чахоточный кашель — лишний. Хотя, конечно, штришок романтичный.

А вот главный герой Ваксон — Василий Аксёнов в исполнении Алексея Морозова вызывает противоречивые чувства. Играет он вроде бы хорошо, но сама роль нелепая — какой-то агрессивно-злобный советский Чацкий…

Что еще хорошо, очень хорошо — это стихи. И читают их актёры как надо. И понимаешь: что всё остальное — суета, конфетти, не имеет значения. Потому что стихи, звучащие даже в самых аляповатых декорациях, в самых пошлых сценах, прекрасны (что бы там ни говорил Быков!). За стихи прощается и аляповатость, и пошлость…

Ни к чему было появление нынешней Галины Волчек в роли себя же, поставившей 40 лет назад (!) «Обыкновенную историю» в «Современнике». Обычно камео (когда известная личность играет самоё себя) добавляет произведению некую изюминку, шарм, но здесь этого не произошло. И сам облик реальной Волчек среди условных, стилизованных шестидесятников смотрелся диссонансом, и речи её звучали фальшиво. Пропорции non-fiction и fiction были грубо нарушены.

Нарушение этих пропорций — вообще главная проблема сериала. Создатели его всё время подчеркивают, что не претендовали на точность и документальность. «Мы даем лишь образ времени. Мы даже специально запутали возрасты героев, взяли стихи, которые были написаны позже показанного времени», — говорил Денис Евстигнеев, продюсер сериала. О том же и режиссёр Влад Фурман: «…мы пытаемся нащупать ощущение времени, которое двигало людей на поступки. Мы снимаем интерпретацию романа, но в духе Аксёнова».

В титрах сообщается, что сериал снят по мотивам романа. Роман Аксёнов тоже писал по мотивам своих воспоминаний («Не вполне уверен в хронологической точности событий романа, а также в графической схожести портретов и в полной психологической близости героев и прототипов», — говорил он в предисловии.). То есть это мотивы по мотивам. И конечно, требовать в этом случае точности — исторической ли, психологической — не стоит.

Что ж, пусть так. Пусть придумана дуэль на пистолетах между Тушинским и Андреотисом из-за Нэлли Аххо. Пусть к веселящимся (выпивающим) шестидесятникам заходит некто, похожий на Синявского, но оказывается Солженицыным, и запросто так рассказывает о своём новом романе. Пусть персонажи здесь почти сказочные Аххо, Эр, Андреотис, Софка, Ралисса, Кукуш и т. д., ведь и в книге то же. Пусть парит над ними дрон, символизирующий некую творческую энергию (в романе, правда, проще: Пролетающий-Мгновенно-Тающий — еще одно воплощение Аксёнова, балующегося стихами: «Я — Пролетающий -Мгновенно-Тающий. Be careful, please! Я защитник Ралисс»). Пусть, в конце концов, Ваксон и Ралисса покидают родину в 1968 году, после ввода советских войск в Чехословакию. На самом деле они уехали только через 12 лет, в 1980-м. А это уже совсем иной образ времени.

В невыносимое противоречие со всей нарочитой условностью вступает и явная установка на узнаваемость. Актёры подобраны по сходству с прототипами (за исключением Сергея Безрукова, играющего Вертикалова-Высоцкого, но он берёт голосом и закинутым за плечо пиджаком). Да к тому же, читают стихи прототипов, бродят, хотя и плутая, тропинками их судеб.

Есть уж совсем странные моменты: например, пожилой Аксёнов в исполнении Леонида Кулагина (именно Аксёнов, не Ваксон!) присутствует на презентации своего романа «Таинственная страсть», который на самом деле вышел после его смерти! Писатель приглашает к себе на дачу журналиста и рассказывает ему свою жизнь — это рамка сериала. Он поясняет, кто есть кто и что есть что — тоже настойчивое указание на достоверность изображаемого. Забыли ли создатели сериала, что Аксёнов умер или сознательно пошли на такое допущение — сказать трудно.

Здесь и ловушка. Одни персонажи изображены этически безупречно, другие — наоборот. Так, муж возлюбленной Ваксона (Аксёнова) кинодокументалист Кочевой (его играет сам режиссёр Влад Фурман) выведен абсолютным подонком. Мало того, что он насылает на соперника КГБ и угрожает выкинуть из квартиры всю его семью — жену, маленького сына, тещу, а самого стереть с лица земли… Так он еще оставляет в музее Тараса Шевченко за подписью Ваксона и Андреотиса записи, за которые те могут серьёзно пострадать. Особо стоит отметить, что в романе такую подлянку устраивает «некий киевский письменник по фамилии Величко. Он долго клялся в вечной дружбе и братстве, а потом сказал, что некоторые московские молодые стараются помешать нашему вечному и братскому. Вот, в частности, в музее Тараса Григорьевича Шевченко в книге отзывов появилась провокационная запись. Дескать, поэт этот был посредственным и малозначительным…».

Ну ладно, не захотела сценарист Райская обижать украинских товарищей, так можно было момент этот просто опустить. Однако ей почему-то захотелось приписать подлянку Кочевому. Под этим псевдонимом здесь проходит известный кинодокументалист Роман Кармен. Он, конечно, был советским человеком («классик Ленинианы, товарищ Кочевой» —  ехидничает Аксёнов в книге), но вряд ли опускался до мелких пакостей. И если его родные возмутятся, то будут правы.

Прав и Евгений Евтушенко. Сначала кино ему понравилось, понравился он сам, то есть Ян Тушинский в исполнении Филиппа Янковского. Дойдя же до эпизода, где Ян выступает против Пастернака, поэт возмутился: «Меня никто не мог заставить выступить против Пастернака… Даже мои враги никогда этого мне не приписывали». И далее: «я требую, чтобы эти кадры были выкинуты, демонтированы из фильма, потому что это страшное оскорбление. Самое страшное! Если авторы не выбросят этот кусок и не извинятся, тогда я подам в международный суд на телевидение». Кстати, на протяжении нескольких дней «Первый канал» после «Таинственной страсти» показывал «Диалоги с Евтушенко» Соломона Волкова, как бы в пандан. Что можно расценить либо как отсутствие вкуса, либо — как особый цинизм.

Интересно, смогут ли в случае суда создатели сериала доказать, что Ян Тушинский вовсе не Евтушенко?

Но главное, чего нет в сериале и что могло бы хоть как-то сгладить все несуразности — в нём напрочь отсутствует игра. В отличие от романа, где игры (пусть порой и натужной) много. Много дурашливости, ёрничества, даже безалаберности. Сериал же аляповат, но сугубо серьёзен, вследствие чего его художественная ценность приближается к нулю (даже по сериальным меркам).

После последней, 13-й серии, показали нечто вроде обсуждения в программе «Сегодня вечером» с Андреем Малаховым. В качестве экспертов выступали почему-то Лариса Рубальская и Светлана Светличная. Малахов спрашивал у Евтушенко, как он пережил ампутацию ноги… Это было ужасно, но в поэтику сериала вписывалось вполне.

Но пусть аляповато и примитивно. Пусть с антиисторичными искажениями и глупейшими допущениями. Пусть поэты то записывают стихи кровью, то читают их, занимаясь сексом… Зато какие стихи!