Евгений Голубовский: Смею утверждать, что «Юго-Запад» жив

Евгений Голубовский — человек книги. В прямом смысле слова. Он страстный многолетний одесский книголюб и книгочей, обладатель уникальной домашней библиотеки, составитель «чужих» книг, связанных с русской литературой: «Венок Ахматовой», «Венок Пастернаку», «Венок Мандельштаму», «Облако» Юрия Олеши, стихов Анатолия Фиолетова, Веры Инбер и многих других. И автор собственной — «Глядя с Большой Арнаутской» (2016), которую издал к своему 80-летию. Он же шеф-редактор газеты «Всемирные одесские новости», заместитель главного редактора альманаха «Дерибасовская-Ришельевская», руководитель литературной студии «Зелёная лампа».

«СП»: — Евгений Михайлович, нынешний год для иллюстрированного литературно-художественного и общественно-политического альманаха «Дерибасовская-Ришельевская» юбилейный. Однако настроение у вас довольно мрачное. Постоянный спонсор «Дерибасовской…» переживает трудности, и в типографию впервые за 20 лет вёрстка очередного номера этого издания не отправилась. Своего скепсиса в связи с его существованием только лишь в интернет-пространстве вы не скрываете. Почему?

— Я не только журналист — я книголюб. Вся жизнь с книгой. Сейчас многое просматриваю или читаю в Сети, но это мне не заменяет удовольствия общения с книгой. Как, думаю, и многим. На онлайн-презентации виртуального альманаха-81, которую мы провели в условиях карантина, директор Одесского литературного музея Татьяна Липтуга обратилась к нам с просьбой искать средства для издания бумажного: «Альманах нужен как экспонат музейной коллекции, нужен сотне библиотек, его читают». Мы ищем…

«СП»: — Перейдём к самому альманаху. В чём его уникальность?

— Первый номер в том же составе — Феликс Кохрихт (редактор), Олег Губарь и я (заместитель редактора) — мы выпустили в 2000 году. У каждого из нас свой круг ответственности: Кохрихт на связи с меценатами, издательством, но и подбирает материалы в разделы «Музыка», «Театр», «Путешествия»; Губарь — «История и краеведение»; я собираю прозу, поэзию, публикации из архивов и всё, что касается изобразительного искусства. Выпускаем четыре номера в год. Ни разу не нарушили это правило.

В основном наши авторы — писатели и журналисты Одессы. Но мы изначально решили, что наш читатель живёт во всём мире и наши авторы волею судеб растеклись по всему миру. В сочетании одесскости и космополитичности и есть уникальность нашего альманаха.

Первые десять лет мы были единственным периодическим изданием в Одессе по типу «толстый журнал». Потом возникли «Южное сияние» и юмористический «Фонтан». Мы дружим.

«СП»: — Что кроме общей «точки» рождения, Одессы, сближает всех современных авторов — и хорошо известных, и начинающих, пишущих для вас?

— Если помните, Эдуард Багрицкий назвал свою первую книгу стихов «Юго-Запад». Виктор Шкловский использовал это название, чтобы определить литературу, рождённую Одессой, как «Юго-Запад». Смею утверждать, что «Юго-Запад» жив, что он развивается и, главное, продолжается.

Характерные черты «Юго-Запада» для меня? Терпкий настой русской культуры, выросшей на украинской почве, — начавшийся ещё с Гоголя, ощутимый в Багрицком, пронесённый и в сегодняшний день. Открытость миру — Европе и Азии, Франции, Италии и России. Жизнелюбие. Свободомыслие.

«СП»: — Долго ли уговариваете наследников пойти вам навстречу — предоставить право первой публикации? Например, падчерицу Семёна Липкина Елену Макарову?

— Составляя в конце 1980-х годов сборники «Венок Ахматовой» и «Венок Пастернаку», я включил туда стихи Липкина и его жены Инны Лиснянской. Получил от Семёна Израилевича и Инны Львовны письма со словами признательности. Позже, приехав в Одессу, они пришли ко мне в гости… Когда решили установить на Пушкинской улице в Одессе, в доме, где родился Липкин мемориальную доску, я познакомил участников проекта со скульптором Александром Князиком. На открытие этой доски прилетела в Одессу дочь Инны Лиснянской Елена Макарова. Так мы с ней познакомились. Попросил, если в архиве обнаружатся ещё не изданные стихи, дневники Липкина и Лиснянской, оставлять право первой публикации за Одессой. Как видите, получилось.

«СП»: — А что-нибудь из ваших находок, долго ожидаемых и «пришедших» не совсем предсказуемым путём?

— Много лет назад я был в доме у Нины Манухиной, забытого ныне поэта, жены Георгия Шенгели. Тогда я взял несколько стихотворений Шенгели и опубликовал в одесской «Комсомольской искре», где работал. Это был прорыв сквозь годы его замалчивания. Но искал я тогда другое: слышал, что Багрицкий и Шенгели совместно написали шуточную пьесу. Нина Леонтьевна помнила про неё, но не нашла. Спустя много лет я рассказал эту историю исследователю творчества Шенгели Вадиму Перельмутеру. И получил для публикации в альманахе эту пьесу.

«СП»: — В журналистике вы уже более полувека. Есть ли свои профессиональные привычки?

— Всегда стремился узнать о собеседнике как можно больше. Тогда может возникнуть контакт. Андрея Вознесенского я поразил тем, что все вопросы составил из строк его стихов, в которых он вопрошал человечество.

А иногда о собеседнике просто невозможно что-либо узнать. Я был одним из первых, кто, приехав в Москву, брал интервью у одного из создателей космонавтики Валентина Глушко. Он назначил мне приехать в Дом на набережной, где жил, в 23.00. А я запутался в парадных и пришёл на десять минут позже. Почувствовал напряжённость. Но в Одессе я нашёл в местной газете заметку юноши Валентина Глушко о наблюдениях над Луной. Валентин Петрович расцвёл. Интуиция подсказала правильный ход: чем больше я расскажу ему об Одессе, о живописи, музыке — он собирал живопись, мечтал стать скрипачом, тем успешнее будет беседа. И не ошибся.

«СП»: — Случалось ли обратное?

— К сожалению, да. Как-то, просматривая какую-то книгу, прочитал, что делегатом первого, подпольного съезда компартии Украины был одессит Снегов. Более того, он был жив. И его как лагерника возил Хрущёв, рассказывая о сталинизме.

Решил, что это писатель Снегов, попросился в командировку в Москву. Меня встретил крепкий старик с девочкой лет четырёх-пяти. «Моя дочь». Мне это понравилось. Начали беседу. И тут понимаю, что он никакой не писатель — всю жизнь проработал партработником. Стало скучно. Но подкупала сила воли, стойкость этого человека. Очерк опубликовали. И вдруг невероятный скандал.

Оказалось, что Алексей Снегов — персона нон грата в УССР. Он дал пощёчину самому Щербицкому. Киев немедленно отреагировал. Мой редактор Борис Деревянко получил выговор. А меня, беспартийного, велено было уволить. Деревянко сказал, что никуда меня не уволит, но я стану «поручиком Киже». Полтора года все мои материалы в «Вечёрке» подписывались псевдонимами. Вот что значит не доверять интуиции.

«СП»: — Одесса не однажды опережала Москву и другие российские города в начинаниях, имеющих общекультурное значение. А вы, как всегда, их непосредственный участник. Касалось ли это открытия в 2011 году памятника Исааку Бабелю, сбор средств на который был инициирован Всемирным клубом одесситов. Или опять же установки мемориальной доски, скажем, на доме, где жил Велимир Хлебников. В 1916 году Одесса стала первым городом на постсоветском пространстве, где увековечили память «Председателя земного шара»…

— Повторю известный тезис: «В основе добрых дел лежит любовь».

Нужно ли объяснять, что одесситы любят творчество Исаака Бабеля? И по инициативе вице-президента клуба Валерия Хаита мы начали собирать деньги на памятник Бабелю — как в ХIХ веке собрали по грошу на памятник Пушкину. И получилось.

«СП»: — Книжные новинки, точнее, те, что, по вашему мнению, заслуживают внимания, оказываются у вас на письменном столе, едва успев выйти из типографии, в том числе московской. Это привычка со времён СССР?

— Мне повезло. В Одессе был ряд личных библиотек, где были собраны книги, выходившие в СССР в 1920—1930-е годы. Проглотил всего Замятина, Пильняка, Ремизова, Михаила Кузмина, Эренбурга, Платонова…

Мне была настолько интересна русская литература, что не сразу перешёл к западной, но потом открывал для себя и Андре Жида, и Селина, и Кафку. Влюбился в американцев. «По ком звонит колокол» читал в самиздате…

Сейчас читаю всё, что пишут в Одессе, особенно новое поколение прозаиков и поэтов. С российской литературой помогает знакомиться «Журнальный зал».

«СП»: — О чём вы чаще всего говорите, встречаясь под «Зелёной лампой» с молодыми поэтами и прозаиками?

— Я и Евгений Деменок создавали эту литературную студию не для того, чтоб учить писать стихи и прозу. Нам показалось, что творческим людям не хватает слушателей, общения. У нас они слышат друг друга. Я слышу их, что-то отбираю для альманаха. Раз в год «Зелёная лампа» выпускает одну книгу студийцев, меценатом является Деменок.

Я всегда помнил, что таланты нужно поощрять, бездарности прорвутся сами.