Та, которая всегда идет по солнечной стороне

Впервые Матье приехала в СССР ещё в 1967-м. Тогда она снялась в фильме Сергея Герасимова «Журналист» и дала пару концертов, на которых присутствовал сам генсек Леонид Брежнев. После Матье не раз посещала Москву. Певица обожает русскую публику, говорят, она не выбросила ни одной розы, подаренной ей в России. Но что мы знаем об этой вечной девочке, великолепной женщине и великой певице?..

Мими родилась 22 июля 1946 года. Её отец был простым каменщиком, Роже Матьё высекал надгробия для авиньонского кладбища, а по выходным пел в церковном хоре. В семье было 14 детей, Мими — старшая. Матьё жили очень бедно. Картошка, чечевица, черствый хлеб и чесночная похлебка — все, что они могли себе позволить. Девочки носили одинаковые платья и сапожки, мальчики часто болели, родители едва сводили концы с концами. «Но мы чувствовали себя счастливыми, потому что были все вместе», — рассказывает Мирей Матье.

Мими не любила ходить в школу, приносила одни двойки. «Мирей! Левой рукой не пишут!», то и дело отчитывала девочку учительница на уроках чистописания. Красивые буквы выходили только из-под левой руки Мими. «Протяни ко мне руки», — говорила учительница. Хлоп! И Мими получала удар линейкой: «До чего же ты упряма! Пиши правой рукой!» Мими и рада бы писать правой, но она родилась левшой. Кое-как девочка приспособилась писать правой, но её левая рука частенько бывала в синяках… Мими была косноязычна, как и все левши, она меняла согласные звуки и слоги местами. «Мое косноязычие немало забавляло подружек, но меня оно тревожило. Я словно гналась за слетавшими с моего языка словами, пытаясь их поймать. Я спотыкалась на словах, как другие спотыкаются у порога. И учительница решила — мое место на последней парте!», — вспоминает Мирей Матье.

Зато Мими любила петь. Впервые она выступила на публике в четыре года. Отец Мими постоянно пел. И дома, и в мастерской. Слушая его, девочка застывала как зачарованная и начинала подпевать. Это приводило Роже в восторг, и, в конце концов, он объявил, что дочь непременно примет участие в праздничном рождественском песнопении. «Она еще чересчур мала, — возражала мать Мими. — И так робка и боязлива, ты мне из неё дуреху сделаешь!» «Какую еще дурёху? — возмущался Роже. — Я соловья из нее сделаю!» Мими сшили прелестное платьице. «На репетиции я пела хорошо, совсем как дома, и не сводила глаз с отца, стоявшего внизу у сцены. Но вечером я была в панике, в зале полно людей… Я запела, но уже на четвертом такте… осечка. В отчаянии я искала глазами отца. Он стал мне подсказывать, я ничего не понимала, как в омут провалилась. Но он не оставлял своих попыток, и, ко всеобщей радости, я вынырнула на поверхность. Тогда я впервые испытала истинное волнение и подлинную тревогу, я впервые выступила перед публикой и заслужила первые аплодисменты. Папа протянул мне леденец. Это был мой первый гонорар», — вспоминает Мирей Матьё.

«У Мирей хорошо получается только одно, — сказала, в конце концов, её учительница, — она прекрасно поет. Как жаль, что она серьезно не занималась музыкой!» С горем пополам Мими получила аттестат и ушла из школы. Ей было всего 14, когда она пошла работать на фабрику по изготовлению конвертов.

«Надо непременно научиться какому-либо ремеслу, — сказал отец, — это всегда послужит опорой в жизни». Мими и самой не терпелось внести свою лепту в семейный бюджет: «Да, папа, я очень хочу работать и готова делать все, что угодно!» «Делать все, что угодно? Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?! Я не позволю тебе делать все, что угодно!»

На следующий день отец сказал: «Дело в шляпе! Завтра утром можешь отправляться на фабрику, где изготовляют конверты!» «А что я там буду делать, папа?» «Что делать? Думаю, клеить конверты».

На фабрике нередко бывали помолвки, и дело обычно заканчивалось свадьбой, в таких случаях хозяин подносил всем по стаканчику вина, Мими непременно просили петь. «Тебе давно уже пора принять участие в конкурсе!» — сказала Мими одна из подруг. Речь шла о конкурсе «В моем квартале поют», который устраивала мэрия Авиньона. Певцы-любители состязались буквально на каждом перекрестке. «Отличная затея этот конкурс, — заметил Роже Матьё. — будь я помоложе, я и сам бы принял в нем участие!» «Это в каком же? В качестве исполнителя комических песенок?» — съязвила мать Мими.

«В каком жанре вы намерены выступать?» — спросил Мими служащий. «Как эстрадная певица!», — гордо ответила девочка. «Но вы еще совсем маленькая!» «Зато у меня сильный голос!»

На следующий день в семье горячо спорили, какую выбрать песню. Голосовали поднятием руки, и большинство высказалось за песню «Лиссабонские колокола», шлягер тех лет.

Мими успешно прошла предварительный отбор. Комитет возглавлял Рауль Коломб, заместитель мэра, председатель Комитета по координации авиньонской самодеятельности. Помогал ему Жан-Дени Лонге, в прошлом журналист «Дофине либере». Оба сыграют важную роль в жизни будущей певицы.

«И вот началось! Я стою на возвышении… совсем как на школьных праздниках, с той только разницей, что на сей раз передо мной не друзья, а настоящая публика. Публика, которая пришла сюда, чтобы поразвлечься, сравнить и обсудить певцов, а при случае и освистать их. Одни слушают очень внимательно, потому что они мои сторонники, другие, напротив, шумят. Я твердо решила — во что бы то ни стало добиться успеха. И горланю свою песню. В эти минуты я даю себе клятву преодолеть все преграды и стать певицей! „Господи боже, я боялась, что ты сорвешь себе голос!“ — призналась вечером мама», — вспоминает Мирей Матьё.

Мими прошла в полуфинал, но в финале проиграла. «Тебе надо поработать над голосом. Придется брать уроки, — решительно сказал дочери Роже, — ты знаешь Марселя, угольщика?» «Того, что живет у кладбища?» «Именно его. Он был тенором в опере города Тулона, когда тебя еще на свете не было».

Мирей платила шесть франков за урок, платила из своих карманных денег. Но вторая попытка снова не удалась. Мими сочли слишком молодой для исполнения «Гимна любви» Эдит Пиаф. Публика снисходительно отнеслась к юной певице.

«Победа снова ускользнула у меня прямо из-под носа. Оставалось только скрыть разочарование, что я и сделала, молча глотая слезы», — вспоминает Матье. «Ну ладно, ладно, все не так уж плохо, — старался утешить её отец. — Ты ведь обошла уйму соперниц». «С этим поражением я ни за что не смирюсь!»

Для третьей попытки Мими выбрала другую песню Эдит Пиаф — «Жизнь в розовом свете». «Конечно, я волновалась. Даже больше, чем в первый раз. Мне непременно нужна была победа. Не давая себе пощады, каждый вечер я работала над своим голосом; стоя перед зеркальным шкафом в комнате родителей, я старательно искала образ, в котором должна буду предстать перед публикой. Папа попросил тетю Ирен пойти со мной в магазин „Парижский ландыш“ — самый шикарный магазин в Авиньоне, и выбрать там для меня платье. Ирен охотно согласилась выполнить поручение. Я сказала ей, что мне нужно самое простое черное платье», — вспоминает Матьё. «Такое, как у Пиаф?» — спросила она. «Да», — ответила Мими.

Пиаф умерла всего восемь месяцев назад. Эта потеря потрясла всю Францию. Семейство Матьё горько оплакивало её кончину. «Я была потрясена, поняв, что человек может стать близким миллионам людей. Я и помыслить не могла, что когда-либо отважусь ее заменить. Она оставалась единственной и неповторимой», — рассказывает Матьё.

У платья, купленного в секции траурной одежды, рукава были из муслина. «Эдит Пиаф ни за что такого бы не надела, но более скромного не нашлось», — вспоминает Матьё.

«Думаю, что на этот раз у тебя очень хорошие шансы! — сказал Мими господин Коломб после полуфинала. «Бог троицу любит!» — подхватил господин Лонге.

В финале Мими выступала, стоя на возвышении посреди великолепной площади Папского дворца. За ним виднелась Домская скала, которую она так любила в детстве. Погода стояла чудесная. Площадь замерла, Мими слушали… И вдруг неожиданный взрыв, шквал аплодисментов. «Господи боже! Господи боже! Сделай так, чтобы это повторилось!», — шептала Мими.

Мими выиграла «Турнир». Но уже на следующее утро она встала засветло, села на велосипед и покатила на фабрику. «Хозяин точно угостит тебя вином!» — сказал отец. Угостил, но сказал, что это «последний стаканчик». Фабрику закрыли. «Теперь, когда я стала певицей, нечего беспокоиться! Я всегда заработаю на жизнь», — сказала Мими отцу и матери. И уехала в Париж, где записала первую пластинку. А чтобы заработать немного денег, Мими поступила на работу в летний лагерь «Стрекозы». Там она учила детей пению.

Через несколько месяцев всё тот же авиньонский ангел-хранитель господин Коломб сообщил Мими, что она включена в число желающих участвовать в конкурсе «Песенный парад». «Что ты нам споешь, мой птенчик?» «„Гимн любви!“ По-моему, это самая прекрасная песня Пиаф, потому что она сама сочинила ее. Слова этой песни волнуют меня до глубины души».

— Ах, господин Коломб, все в порядке! Я участвую в «Параде» в следующую пятницу. Просто потрясающе, правда?! Передайте, пожалуйста, маме, что я выеду завтра утренним поездом.

— Нет, ты останешься в Париже! Угадай, что произошло?! Тебя допустили к участию в «Теле-Диманш»! Да! Да! В «Теле-Диманш»!

Мими хватает ноты и со всех ног бежит ловить такси. Вихрем она влетает в концертный зал «Театр-102» и слышит: «Вот она! Эта девочка из Авиньона!»

— У кого вы научились гоняться за двумя зайцами сразу? Оказывается, вы собираетесь выступать и в «Параде», и у нас! Так вот, об этом не может быть и речи! Придется сделать выбор!

— Почему?

— Потому что так не делают! Нельзя выступать одновременно в двух передачах!

Мими торопят, она поспешно поправляет прическу… «Вот я уже в съемочном зале телевидения! Каждая камера походит на паука, от нее во все стороны тянутся провода, точно паутина для мух. „Скорей, скорей! Давайте ноты!“ Я цепляюсь ногой за какой-то кабель, и ноты летят на пол… „В какой тональности?“ — спрашивает пианист. „Я не знаю!“ Все вокруг смеются. Я краснею до корней волос. Вспыхивают прожекторы. Отступать поздно», — вспоминает Матьё.

— Вы пели великолепно, вы прошли.

«И вот я впервые в жизни на большой сцене, стою одна в лучах прожекторов, на меня нацелены телевизионные камеры, и, протягивая руки к публике, я испытываю необыкновенное, еще незнакомое мне ощущение: словно я касаюсь людей кончиками пальцев и несу им на ладони свое сердце», — рассказывает Матьё.

Передача идет в перерыве матча по регби, который транслируется по воскресному телевидению. Зал взрывается аплодисментами. Мими покорила их. Но дело не только в тех, кто собрался в концертном зале. Голосует почти вся Франция. Остается только ждать… Ассистент режиссера говорит Мими: «Звонят отовсюду, коммутатор забит!» «Меня это не удивляет. Одних только членов семейства Матье и знакомых по Авиньону знаете сколько наберется?!»

В толпе появляется высокий человек с пышными бакенбардами, синими глазами и походкой ковбоя. Он наклоняется к Мими и говорит: «Вы прекрасно смотритесь. Я так и подскочил: ведь это она, та девочка из Авиньона! Как обычно по воскресеньям, чтобы немного расслабиться, я был в халате. Быстро переодеваюсь, мчусь сломя голову, и вот я здесь». Это был Джонни Старк, знаменитый антрепренер, работавший с Тино Росси, Джонни Холидеем и Франсуазой Арди, впоследствии менеджер, учитель и самый близкий для Матье человек.

— Стало быть, мадемуазель Матье, вы хотите стать певицей?

— А я уже певица.

— Полно! Пока еще нет… вы только поете. А это не одно и то же. Быть певцом очень, очень трудно. Думаю, вы это себе плохо представляете. Но если у вас хватит мужества…

— Хватит.

— У вас дома найдется многохвостая плетка?

— Нет. Ее у нас никогда не было!

— Ну а я, пожалуй, ею обзаведусь!

На завтра фотография Мими появилась на первой полосе газеты «Франс-суар».

— Газету в город еще не доставили. А где тебя там искать? — позвонила мама Мими.

— На первой полосе. Прямо под сообщением о генерале де Голле!

— Не может быть!

Накануне рождества того же, счастливого для Мими 1966-го года она уже выступала на сцене одного из самых престижных залов Франции — в «Олимпии». Посмотреть на Мими пришли все звёзды Франции. После выступления зрителям раздали листочки с вопросами: «Понравилась ли вам Мирей Матье?»; «Мешает ли вам ее сходство с Пиаф?»; «Присутствовали вы когда-нибудь на каком-либо гала-концерте Пиаф?»

Многим зрителям Мими очень понравилась, но все отметили её сходство с Пиаф. Поэтому Джонни Старк запретил ей слушать Пиаф и пытаться подражать ей.

Вскоре состоялась встреча Мирей с патриархом французского шансона Морисом Шевалье, который приветствовал её словами: «Вот вы какая, милая малышка! И заметьте, я не добавлю „Пиаф“. Потому что между вами обеими большая разница. Малышка Пиаф шла по теневой стороне жизни, а вы, Мирей, пойдете по солнечной стороне».

Так и случилось. Первый же диск Мирей Матье с песней Поля Мориа «Mon credo» за полгода разошёлся во Франции тиражом в миллион экземпляров.

Мирей поет вот уже больше 40 лет, выглядит как девочка и ездит с гастролями по всему миру. Она никогда не была замужем, у нее нет детей. «Это мой выбор. Я ничем не жертвовала. В моей жизни есть только две главные вещи: пение и моя семья — моя мама, братья и сестры», — говорит Мирей Матье.