Свободная Пресса в Телеграм Свободная Пресса Вконтакте Свободная Пресса в Одноклассниках Свободная Пресса на Youtube
Культура
2 декабря 2013 18:39

Культ американской личности

Вышла биография Джона Ф. Кеннеди, легендарного президента США

1992

Непросто объяснить, почему Джон Ф. Кеннеди был и остаётся культовой фигурой для поколения советских людей, родившихся в пятидесятых. Хотя, очевидно, что слово «культовый» им, то есть нам, было тогда незнакомо. Мы ограничивались разве что «культом личности». Но JFK олицетворял для нас основного соперника СССР, и тем, как ни странно, становился крайне интересен подросткам. Таким образом, если бы слово «культовый» нам было тогда известно в том смысле, в каком оно известно сегодня, мы бы точно назвали Кеннеди «культовой фигурой».

Тем временем советская пропаганда не стеснялась обличать все американское. И город желтого дьявола, и мир чистогана. «Известия» пророчили Америке скорой закат. Как, впрочем, они делают это с успехом и сегодня, через пятьдесят лет. Часто повторялась такая карикатура… Падающий с небоскреба доллар. Рубль-то стоял внизу как вкопанный! Но почему-то для ребят, воспитанных на Марке Твене и О’Генри, все это было все равно страшно притягательно. Чудесно просочившиеся сквозь железный занавес «Великолепная семерка» Джона Стерджеса и «Спартак» Стенли Кубрика устанавливали внеидеологические рамки американского стандарта. Американское — это значит стильно!

И в это же самое время в нашу жизнь вошел Джон Фицджеральд Кеннеди.

На глянце журнала «Америка», опять же каким-то загадочным образом получаемым по подписке отдельными подозрительными товарищами, он выглядел и спортивным, и красивым, как киноактер. Не в пример лысому Никите и другим членам Политбюро. Вернее, и красивей, и значительней, чем киноактер, настоящим принцем с принцессой Жаклин.

В 2011 году его попробовал сыграть американский актер Джек Киннер. Благо грим хороший, да и Киннер — молодец, получилось похоже. Однако ж реальный Джон Кеннеди все равно был лучше, значительней. Если его внешне с кем-то и сравнивать, то, скорее, с Джеймсом Дином, который тоже рано погиб, став иконой бунтующих шестидесятых. От Джона Кеннеди навеки врежется в память черно-белая графическая стилизация: взъерошенные, как у Дина, волосы, и он что-то прозревает вдали. Выстрел в Далласе, снесший ему полчерепа, обеспечил ему бессмертее.

Пропаганда, однако ж, переусердствовала.

Она слишком педалировала тему: вот был у плохих американцев один прогрессивный президент, так они его за ейто и убили. В тему ложились многократно повторяемые перед основными фильмами хроники «Новостей дня»: плачущие женщины, искренне горе простых людей. И вот мы решили: «Кеннеди — наш!» Хотя никаким «нашим» он, кончено, никогда не был.

Ведь Кеннеди чуть не задушил революцию на Острове Свободы. Кеннеди не дал поглотить Западный Берлин вставшей на путь народного социализма ГДР. И Кеннеди очень жестко ответил Хрущеву в Карибском кризисе. Но зато эти же обстоятельства сделали Кеннеди «нашим» сегодня! Странный оптический феномен: меняющийся образ Кеннеди как будто догоняет, перегоняет и подстраивается под наше меняющееся мировосприятие. Миф снова жив! Ии самое маленькое, что мы можем сделать к пятидесятилетию трагедии в Далласе, воздвигнуть алтарь дорогому мифу.

Таким алтарем, не побоимся этого слова, стала новая книга Дмитрия Петрова «Кеннеди», только что вышедшая в издательстве «АСТ». Причем, у многих, в том числе у настоящих американцев, возникли сомнения — ребята из «Голоса Америки» так и спросили: зачем еще одна книга про Кеннеди, коли их несть числа?

Петров ответил просто: она другая. И в этом действительно была изрядная доля философского смысла. Про Кеннеди сказано много, но многое же остается и непонятно по-прежнему.

Прежде всего, достоин ли он своего мифа, действительно ли был таким умницей и собирался ли делать социальные реформы (когда само слово «реформы» в СССР было под запретом, а в Америке под запретом было слово «социальные»)?

Если быть честным, то не на все вопросы отвечает книга. Но она систематизирует известное и расставляет акценты с позиций специалиста, имеющего отношение к политтехнологии. И так получилось, потому что в другой, не писательской жизни, Дмитрий Петров много занимался проблемой общественных связей, издавая специализированый журнал «об интеллектуальном бизнесе и гуманитарных технологиях» «Со-Общение».

Очевидно, что из специализации исследователя как раз и произросли те главы «Кеннеди», где дается анализ предвыборной борьбы и осваивания партией Кеннеди новых информационных технологий, в частности, телевидения. Но вся эта «скукота» (шутка), конечно, не затмевает человеческий фактор — ностальгию автора по времени больших ожиданий — шестидесятые годы хрущевской оттепели — и искренний интерес к чисто человеческим перипетиям блистательной американской семьи. Последние описаны вкусно, с изрядной долей симпатии и доброго юмора.

При этом вряд ли будет разглашением большой тайны, если сказать, что книга «Кеннеди» шла к изданию с некоторым трудом. Отчасти такие проблемы возникали не из-за нехватки бумаги, чернил ли по каким-то другим объективным причинам, а из-за сомнений и опасений: а не будет ли такая книга про Кеннеди воспринята сегодня как пропаганда геополитического противника? А не покажется ли она «начальству» антисоветской — в новом значении этого слова? Может лучше теперь писать не про Кеннеди, а про… Дзержинского с Менжинским? К чести всей группы, имеющей отношения к издательскому циклу, сомнения были преодолены, и книга увидела свет в срок.

Чего в ней получилось много и хорошо — так это материала о «неизвестном Кеннеди». О том самом, который не икона, не спортсмен и не актер, а с больной спиной и «адским огнем в чреслах», подвигающим его искать приключения с женщинами, когда вроде бы одной Жаклин и мирового кризиса ему вполне хватало, чтобы не скучать.

Чего мало — и это жаль (но немножко дружеской критики нам тоже не помешает) — так это работы писателя с покушением века. Конечно, Дмитрий Петров не устает повторять, что «одно ему известно точно: его жизнь была неизмеримо интересней его смерти», но это все-таки… литературная виньетка.

Совершенно точно, что смерть Кеннеди и тайна покушения в Далласе также неизмеримо интересны и будут будоражить воображение читателей ни одно еще десятилетие. Другое дело, что тайну эту, особенно глядя из Москвы нам никак не раскрыть, а повторять досужие слухи не хочется. Хотя поразмышлять о том, что может значить «один в поле воин» применительно к политике, и как меняется мир, когда в окоп попадает снаряд, это мы можем. Ведь именно с Кеннеди президенты и генсеки стали ездить в закрытых лимузинах, отдаляясь от своих потенциальных избирателей и фактически перейдя на подпольное положение. Именно с Кеннеди они превратились в мишени для врагов государства. Впрочем, уже то, что мы об этом подумали в таком ракурсе, безусловно, немалая заслуга Дмитрия Петрова, уверенно подхватившего эстафету «кеннедиведения».

Далее, однако… Приступим к внимательному чтению.

Фото EPA/ИТАР-ТАСС

Последние новости
Цитаты
Сергей Гончаров

Президент Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа»

Александр Михайлов

Член Совета по внешней оборонной политике, генерал-майор ФСБ в запасе

В эфире СП-ТВ
Новости Жэньминь Жибао
В эфире СП-ТВ
Фото
Цифры дня