Рынок труда: какие профессии будут наиболее востребованными в ближайшие годы

Похоже, кризис все же достиг своего дна. По оценкам чиновников Роструда, уровень регистрируемой безработицы снижается с конца апреля, и сейчас количество официальных безработных уменьшилось до 2,19 млн. человек. От кризиса, по данным ведущего российского агентства по трудоустройству HeadHunter, сильнее всего пострадали такие сферы деятельности, как управление персоналом, банки и инвестиции, консультирование. Сокращение спроса на сотрудников в этих отраслях составило более 70%. Резко упал спрос на менеджеров по маркетингу и маркетинговых аналитиков, IT-аналитиков и программистов, которые до кризиса были самыми востребованными на рынке труда. Сейчас работодатели нуждаются в бухгалтерах, юристах, секретарях и инженерах. А как сложится ситуация на рынке труда после кризиса? Чтобы ответить на этот вопрос, редакция «Свободной прессы» провела 17 июля «круглый стол». Сегодня мы публикуем мнения его участников.

Спецы в дефиците

«СП»: — Начнем наш разговор с анализа текущей ситуации. Что сейчас происходит на рынке труда? Есть ли сегодня, в эпоху кризиса и массовых увольнений, дефицитные профессии? Как всегда, первому дадим слово практику — нашему гостю из Петербурга, заместителю директора крупного оборонного предприятия «НПП Радар ММС», доктору технических наук, профессору Валентину Сарычеву. К слову, сам Валентин Александрович занимается системой самонаведения высокоточного оружия.

Валентин САРЫЧЕВ:  — Техники, инженеры не идут работать на оборонные предприятия. Почему? Конечно же, это зарплата, уровень которой напрямую следует из состояния оборонки. Самое тяжелое положение с рабочими. Нам снова надо начинать разворачивать сеть ПТУ. Вкладывать ресурсы в училища, которые готовили бы не барменов, не гостиничную обслугу, а специалистов точного приборостроения, радиоэлектроники. Не прислугу надо готовить из молодежи, а инженеров, техников. Само общество должно снова стать технократическим. Нужно перестать, наконец, трепаться, какие мы великие, а требовать, делать, созидать. Государство должно вкладывать в рабочие места, а не в пособия по безработице. Сегодня ситуация жуткая, если уж говорить совсем коротко.

«СП»: — Картина довольно мрачная. А как видят ее законодатели? В этом нам поможет разобраться Евгений Федоров, председатель Комитета ГД по экономической политике и предпринимательству.

Евгений ФЕДОРОВ:  — Высококвалифицированных специалистов кризис мало затронул. Есть огромный спрос на специалистов, которые могут организовать малый бизнес, есть спрос на узких, но качественных специалистов, которых просто невозможно заменить. Если говорить о безработице общего характера — она, да, поднялась. Но все же ее уровень в два раза ниже, чем в той же Испании или Франции. Мало того, российская безработица пошла на спад. Не забывайте, кроме того, что Россия является привлекательной страной в плане рабочих мест, мы всячески сдерживаем желающих приехать к нам работать. И это показатель, что у нас большой дефицит рабочих рук был и остается даже в условиях кризиса.

Сегодня мы наблюдаем, как тысячи специалистов из Германии, Австрии, стран Восточной Европы приезжают работать в Россию сварщиками, токарями высокого разряда, специалистами уникальных профессий, и в России им платят вполне европейские зарплаты.

«СП»: — Вижу, к сказанному хотят что-то добавить профсоюзы…

Галина Стрела, секретарь ФНПР:  — Я просто хотела подтвердить, что в кризис сокращается и объем работы, и безработица растет. Но отдельных категорий качественных специалистов как не было, так и нет. Далеко не все организации имеют специалистов соответствующего класса…

«СП»: — В Советском Союзе, помню, считалось, что у нас перегиб — слишком много было инженеров. А какие перегибы с кадрами у нас сегодня? Это вопрос адресуем профессору МГУ, директору региональной программы Независимого института социальной политики Наталье Зубаревич.

Наталья ЗУБАРЕВИЧ:  — Сейчас у нас немыслимое количество экономистов и юристов, которое не может переварить экономика. Это люди массовых профессий, «манагеры» — менеджеры низшего звена, линейный персонал, который получает крайне скромное образование. Качественных инженеров у нас в стране еще готовят, но число вузов сократилось. Если будет сильный экономический рост промышленной составляющей, инженеров не будет хватать.

Мы упирались всегда в проблему рабочих специальностей: платили за них паршиво, и специальности были недостаточно привлекательными… Где у нас не хватало работников? В машиностроении, в легкой промышленности — там, где платят немного. Сборщик АвтоВАЗа, напроимер, получал 12−13 тысяч. Правда, острой проблемы с кадрами в Тольятти не было, потому что город «сидит» на заводе, альтернативы ему на рынке труда нет.

«СП»: — Давайте предоставим слово нашему общественному эксперту. Леонид Иванович, прошу…

Леонид КАЛАШНИКОВ, секретарь ЦК КПРФ:  — Перекос на рынке труда давно очевиден, и он полностью отражает нашу кривую экономику: у нас масса специалистов всех уровней по продажам, но очень мало специалистов по производству. Кризис резко обнажил этот структурный дисбаланс — сегодня сотни тысяч «белых воротничков» в городах теряют работу, потому что торговля, банковское дело не могут больше столько прокормить. Куда они пойдут? Беда этих ребят в том, что они купились на прекрасные байки о «постиндустриальном обществе», в котором мы якобы живем. Они захотели стать средним классом, как на Западе, но оказалось, что наше «постиндустриальное общество» кончается сразу с высокими ценами на нефть. И средний класс у нас умер, не родившись.

На самом же деле мы живем в эпоху последовательной деиндустриалиазции. Да, Запад тоже деиндустриализируется, выводит свои заводы в страны третьего мира, но мы-то не выводим — мы просто разрушаем производство. И все последние 18 лет именно это является сознательной государственной политикой. Чем иначе объяснить почти полное уничтожение системы начального и среднего профессионального образования?

Небольшой экономический рост, продолжавшийся несколько докризисных лет, моментально обнаружил растущий дефицит кадров рабочих специальностей. Старым рабочим некому передавать свой опыт — молодежь на производство не идет. Конечно, дело в низких зарплатах. Но что, низкие зарплаты — это неизменяемая данность? Почему же у хозяев они высокие — в сотни раз выше? Неужели нельзя законодательно отрегулировать эту диспропорцию? Да можно было бы, если государство нуждалось в перспективном развитии производства.

Грязная работа — не для русских

«СП»: — В общем, получается так: чтобы выстоять в кризис, надо быть специалистом экстра-класса. Но меня удивляет другое. Даже в кризис россияне не идут на работу, которая традиционно считаются непрестижной. А может, им просто не дают туда идти гастарбайтеры, которые осели на этих рабочих местах раньше? Что вы думаете по этому поводу, Евгений Алексеевич?

Евгений ФЕДОРОВ: — В России сложился определенный менталитет: россиянин, скажем так, высоко себя ценит. Граждане России не пойдут работать на ряд специальностей, что бы ни случилось в стране. Кризис это хорошо показал: перетока на освобожденные государством рабочие места гастарбайтеров — а государство, между прочим, освободило 3 млн рабочих мест, ранее занимаемых гастарбайтерами — не наблюдается. Люди предпочитают, в крайнем случае, ничего не делать, но не идти на определенные работы, и социальная система государства позволяет им жить в этой ситуации.

«СП»: — Может быть, это не так плохо?

Евгений ФЕДОРОВ:  — Этот социальный тренд российского государства только усиливается. Фактически, мы двигаемся в сторону скандинавской модели рынка, когда человек поддерживается огромным количеством инструментов в государстве. Но есть обратная сторона — у него снижаются стимулы, чтобы заниматься любой работой.

Что это тренд, подтверждает факт: Россия в условиях кризиса — единственная в мире страна, которая повысила социальные расходы. Все страны их сократили, поскольку это прямая антикризисная мера, а Россия поступила наоборот. Это о многом говорит. Когда кризис закончится, думаю, расходы на социальные цели увеличатся многократно.

«СП»: — Наталья Васильевна, вы тоже согласны, что без гастарбайтерев нам и дальше не обойтись?

Наталья ЗУБАРЕВИЧ:  — В развитых экономиках оплата промышленного труда не очень адекватна. Поэтому везде в мире в массовых видах промышленности используется труд гастарбайтеров. Это нормально, и мы неизбежно пойдем по этому пути, у нас уже строительство живет за счет гастарбайтеров. Просто в перспективе гастарбайтеры понадобятся более квалифицированные. И области их приложения будет распространяться на автосборку, другие промышленные производства. Но мы пока не понимаем ни масштабов, ни объема будущего рынка труда. Пока у нас огромная скрытая безработица, и немаленькая официальная безработица.

Жизнь после кризиса: белые воротнички против пэтэушников

«СП»: — Кризис рано или поздно кончится. С чем мы выйдем из кризиса, каких специалистов надо готовить уже сейчас? Послушаем нашего гостя из Петербурга. Валентин Александрович, вам слово.

Валентин САРЫЧЕВ:  — Обществу образованные рабочие и инженеры должны быть нужны, как это было в не столь далекие годы. Надо восстанавливать систему образования, надо многое делать заново, причем срочно, сейчас, пока еще есть специалисты, которые когда-то составляли цвет технической интеллигенции у нас, а не на Западе…

Мы должны уметь с помощью компьютерных технологий моделировать объекты реальности, сколь бы сложными они ни были. Так живет продвинутый западный технический мир, а мы плетемся в хвосте, и на защитах дипломов в вузах еще недавно гордились тем, что дипломы написаны с помощью компьютеров, а не от руки или на машинке… Сам дух образования должен измениться! Инженер должен быть сегодня подготовлен иначе, чем раньше. Но об этом всерьез можно говорить, только если общество поймет, что оно хочет развиваться, а не торговать нефтью и газом.

«СП»: — Евгений Алексеевич, а чего хочет государство? Что-то меняется в части законодательства, чтобы в перспективе поднять страну на новый уровень?

Евгений ФЕДОРОВ: — Если говорить о перспективах, напомню, что мы переходим на инновационную экономику. Госдума готовит предложения по этому переходу, там как раз планируется кадровый раздел. Нам понадобятся специалисты, которые будут работать на рынке интеллектуальной собственности, прежде всего, промышленном. Это сегмент специалистов, которые сегодня в России практически отсутствуют, в то время как в нормальных развитых странах с инновационной экономикой — в Японии, Европе, США — они составляют существенную часть «белых воротничков». Кстати, именно люди, которые подготовятся к этой работе, будут наиболее высокооплачиваемыми сотрудниками через пять-десять лет.

Экономика будет инновационной, а значит, появятся целые рынки, которых сейчас нет. Прежде всего, инновационный, который в США составляет, между прочим, 20% оборота. А это, считайте, 20% специалистов-рыночников. Это люди, которые занимаются регистрацией этой собственности, ее оборотом, банковские работники, страховые.

На Западе экономика, скажем, металлургического завода заставляет предприятие изменить структуру своих активов, там половину из них составляет интеллектуальная собственность, прежде всего, технологии. Тот же самый завод располагается на площади в 100 раз меньше, чем у нас. Там совершенно другое оборудование, с другими выбросами в атмосферу, там в 100 раз меньше работников. Но чтобы к такому придти, купить технологию мало. Завод в этом случае останется старый, и у него будет доменная печь 1930-х годов, а современную электрическую печь в лучшем случае построят, а, скорее, она будет просто не нужна.

Поэтому нужно менять структуру экономики, мотивацию владельцев и инвесторов по созданию новых производств. Стратегия предполагает, что определенная доля капитализации предприятий будет занимать как раз интеллектуальная собственность. Доля науки, интеллектуального труда резко возрастет. Потому что в экономической пропорции государства возрастет доля интеллектуальной собственности на предприятиях, и, соответственно, деньги — может быть, до 40% ВВП — будут направляться в сферу науки. Как делается во всем мире. Соответственно, число ученых, изобретателей, творческих людей увеличится в России в десятки раз.

«СП»: — Это звучит настолько оптимистично, что как-то в это мало веришь. Дай Бог, но гладко у нас, сами понимаете, часто бывает только на бумаге. Вам так не кажется, Наталья Васильевна?

Наталья ЗУБАРЕВИЧ:  — У нас сейчас вообще-то кризис. Этот кризис суровый и структурный. Мы не очень понимаем, как мы из него выйдем, с какой экономикой. Если с той же, что была раньше, у нас будет, как всегда, дефицит рабочих специальностей. Это потому, что у нас очень «неадекватные» рабочие специальности — низкооплачиваемые, маломеханизированные, не требующие высокой квалификации. А если и требующие квалификации — все равно, зарплата неадекватная.

Сначала, наверное, имеет смысл посмотреть, как мы будем выходить из кризиса, а потом уже пытаться понять, кто из специалистов нужен. Если мы будем выходить в старом формате, мы вернемся в ту же самую неэффективную экономику с низкими зарплатами. Если мы меняемся кардинально, если у нас системно меняется экономика, то будут другие запросы.

«СП»: — Давайте чуть подробнее про два формата выхода из кризиса…

Наталья ЗУБАРЕВИЧ: — В том же формате — это без значительного изменения структуры экономики, с сохранением всех неэффективных отраслей, которых у нас полно. В другом формате — значит, переход на более дорогой труд, более механизированные производства, что сразу резко снижает потребность в работниках. Соответственно, понадобятся какие-то усилия по развитию отраслей конечного спроса, высокой добавленной стоимости.

Там тогда нужно образование. Не профессиональную подготовку в чистом виде, а более широкое образование, потому что люди образованные более гибкие, они быстрее адаптируются к рынку.

Вряд ли сейчас нужно готовить токарей-расточников или слесарей такого-то разряда. Предприятия, когда испытали дефицит рабочей силы, вместо этих страшных ПТУ начали у себя делать курсы по подготовке. И на предприятиях, где платили нормально — по меркам того или иного города — была очередь, чтобы попасть на эти курсы. Например, на Тверской вагоностроительный завод. Это тоже было предприятие машиностроения, просто там зарплаты были в полтора-два раза выше средних по городу.

«СП»: — Вижу, Леонид Калашников хочет что-то добавить?

Леонид КАЛАШНИКОВ: — Госпожа Зубаревич тут высказалась в том смысле, что ликвидация «неэффективных» отраслей будет благом для послекризисной экономики России. А эффективны у нас, как нетрудно заметить, в основном сырьевые отрасли. Помнится, Маргарет Тэтчер рисовала примерно такую же стратегию для нашей страны — правда, уточняя, что для обслуживания «труб» нужно не более 15 миллионов человек.

Наша большая и холодная страна не сможет выжить, все покупая за рубежом, на нефтедоллары. Мы должны большую часть того, что потребляем, производить сами — продовольствие, машины, стройматериалы, трубы, станки, самолеты и трактора. Сейчас мы еще во многом пользуемся советским наследством — особенно это касается инфраструктуры. Но оно не вечно. И если государственную политику не развернуть лицом к производству — нам не сохранить страну.

Я считаю, что рабочие и инженеры в большом количестве нам не просто нужны, необходимы как воздух. Конечно, в условиях глобального рынка капиталисту выгоднее привезти гастарбайтеров — строительный рынок это отлично демонстрирует. Но трудовая миграция должна быть под жестким контролем государства: в конце концов, надо определиться, что ему важнее — сверхприбыль собственника или занятость населения? Большую роль должны играть и профсоюзы, не позволяя опускать планку зарплат в отрасли. К сожалению, у нас почти нет реально действующих профсоюзов.

Слушать прекраснодушные рассуждения об «инновационной экономике» просто смешно. На какой базе должна расцвести эта экономика? Наука уже почти мертва. Если умрет и производство, не будет больше высококвалифицированных рабочих и инженеров, кто и на чем изготовит все эти замечательные «инновационные» продукты? Вообще не понимаю, как правительство и единороссы представляют себе эти инновации. Придут сотни тысяч программистов, сядут за навороченные компьютеры (иностранного, конечно, производства) и напишут супердорогое программное обеспечение? А кто его пустит на глобальный рынок, где уже все «схвачено» Гейтсом и немногими другими? Что, у России большие лоббистские возможности на мировом рынке? Вот и останутся новоиспеченные «специалисты по защите интеллектуальной собственности», которым сегодня прочит светлое будущее господин Федоров, без работы.

Поразительно нахальна сказка о «движении к скандинавской модели». Это 2 тысячи среднего пособия по безработице дают человеку возможность бить баклуши и пренебрегать «непрестижной» работой? Господа депутаты не хотят попробовать выжить на эти деньги?

Кадры решают не все

«СП»: — Как видим, мнения по поводу, есть ли у государства понимание, с какой экономикой мы выйдем из кризиса, разделились. Поэтому в заключительной части нашего «стола» предлагаю ответить на вопрос, есть ли сегодня кадровая политика на государственном уровне? Господин Сарычев, вот вы ощущаете кадровую госполитику у себя на производстве?

Валентин САРЫЧЕВ:  — Руководители нашей страны ничего не делают для того, чтобы вернуть талантливых ребят в оборонную промышленность. Например, ведущие специалисты моего предприятия отказываются работать со студентами — они хотят готовить себе смену, а не конкурентов для наукоемких отраслей промышленности других стран, поскольку толковые выпускники технических вузов зачастую уезжают работать за границу. Нужна государственная система в подготовке кадров, направленная на нновационное обновление, а не на декларации на эту тему. Если обществу не нужно обновление, то инженерное образование станет и уже стало «для галочки».

«СП»: — Давайте узнаем, что думают о кадровой политике профсоюзы.

Галина Стрела:  — Минзрдравсоцразвития совместно и Минобразованием давно были должны разработать определенные методики отслеживания и изучения потребности в профессиях на рынке труда. Кризис, правда, все это немного отодвинул, но эту работу все равно нужно проводить — как я понимаю.

«СП»: — А они этого раньше не делали?

Галина Стрела: — Системы, которая бы могла четко сказать, кто же нам нужен — какие профессии, какого уровня образования специалисты, какого качества подготовки рабочие — сказать никто не мог. Поэтому у нас всегда появлялся либо дефицит рабочих кадров каких-то отдельных категорий, либо переизбыток. Конечно, с точностью до человека посчитать невозможно. Но, во всяком случае, по заявкам работодателей эту систему можно было более четко наладить.

«СП»:  — Позиция понятна. Попробует теперь взглянуть на проблему глазами законодателей.

Евгений ФЕДОРОВ:  — Кадровая политика в России, конечно, есть, она определяется Минобразования — сколько специалистов готовить российским вузам, как их выпускать, и какой уровень образования они должны иметь. Это в целом. А если говорить конкретно, то спрос на хороших специалистов определяет не Минобразования, а рынок: условия, уровень зарплаты, сопутствующие возможности, в том числе карьерные.

«СП»: — Кстати о рынке. Так ли важна четкая государственная кадровая политика в нормальной рыночной экономике, или рынок сам все расставит? Что вы об этом думаете, Наталья Васильевна?

Наталья ЗУБАРЕВИЧ:  — Важно и то, и другое. Не надо абсолютизировать. Некое понимание тренда у государства должно быть. Это означает лицензирование вузов, меры поддерживающей политики для развития необходимых специальностей. Все это необходимо. И в этом смысле элемент регулирования государства присутствует.

Но ожидать, что вам государство спланирует, какие специальности вам будут нужны к 2020 году — смешно. Государство этого не знает так же, как не знаем мы. Рынок подстраивается под спрос, а дело государства, увидев спрос, когда он начинает формироваться, — подстроить госинституты под требования рынка. А не прогнозировать на 20 лет вперед, какие там специальности потребуются.

«СП»: — Видимо, сегодня заключительное слово за вами, Леонид Иванович. Прошу!

Леонид КАЛАШНИКОВ: — Выход из кризиса, сокращение безработицы, формирование нормального рынка труда — это не стихийные процессы, как видится господам либералам. Кадровая государственная политика — часть стратегии развития страны. Нам нужно не смаковать заклинания об «инновациях», а пытаться спасти то, что еще можно спасти — производственный сектор. Только на его фундаменте можно построить высокотехнологичную экономику. Мы должны вкладывать в разы больше в науку, в образование — иначе следующее поколение уже считать будет плохо, какой уж тут интеллектуальный прорыв. Необходимо восстанавливать систему профессионального образования — и не только в промышленности, но и в сельском хозяйстве. Страной «белых воротничков» у нас все равно стать не получится — ну не возьмут нас в «золотой миллиард», так можно попробовать снова стать страной тружеников, которые гордятся и дорожат своей профессией.

«СП»: — Попробуем подвести итоги. Кадровая проблема напрямую связана с развитием инновационной, наукоемкой экономики. Шансы развивать такую экономику после кризиса у России есть, однако для этого потребуется политическая воля государства. Помешать может соблазн оставить все как есть и спокойно жить «на трубе». В этом случае, увы, нас ждет медленная деградация, и чем дольше она продлится, тем сложнее нам придется в будущем.

Фото [*]