Свободная Пресса в Телеграм Свободная Пресса Вконтакте Свободная Пресса в Одноклассниках Свободная Пресса на Youtube

«Мы проигрываем свой внутренний рынок»

Станкостроители о том, какие министерства сдерживают развитие России

7296

Еще совсем недавно правительство делало ставку на мировой рынок. Дескать, Россия будет всех заливать нефтью, а все остальное — мы купим. После падения цен на нефть и санкций многие осознали, что торговля не может быть «царицей», а промышленность — «серостью на побегушках», что технологическая безопасность нашей страны под угрозой.

Техническую независимость стране обеспечивает станкостроение. Средства производства, так называют продукцию этой отрасли. Сегодня мой гость — человек, который знает о станкостроении все, который борется за возрождение былой славы отрасли. По его словам, не каждая страна, которая захотела бы выпускать станки и прессы сможет это сделать. Ведь станкостроение — это традиции, опыт, это общий уровень развития научно-технического потенциала государства. Кстати, во всем мире только 34 страны занимаются производством станков. К сожалению, после развала Советского Союза в России погибли 44 станкостроительных предприятия — правительство просто «забило» на отрасль.

Есть ли будущее у российского станкостроения и какие перспективы ждут отрасль, обсудили с Георгием Самодуровым, президентом Российской ассоциации производителей станкоинструментальной продукции «Станкоинструмент», членом Совета по промышленному развитию и конкурентоспособности экономики России ТПП РФ.

«СП»: — Как обстоят дела со станкостроением в России на сегодняшний день?

— Сегодня в отрасли идут серьезные структурные изменения. Эти перемены очень важны для организации производственного процесса. Постановления правительства и поручения президента привели к тому, что в отрасль идет трансферт технологий и инвестиции. В отрасль приходят не только иностранные инвесторы, но и крупные российские. Начинают появляться совместные предприятия. И это конкретные результаты. Если раньше в отрасли было две группы предприятий: российские производители и дилеры. То сегодня, появилось пять групп предприятий. И это показатель начавшегося развития.

Во-первых, 15 сентября 2015 года был запущен «Ульяновский станкостроительный завод». Предприятие построено самым известным в мире концерном Германии и Японии «DNG MORI» и обошлось иностранным инвесторам в 90 млн евро.

«СП»: — Это не российский завод?

— Можно по-разному относиться к этому заводу, но он построен в России и на нём будут работать российские инженеры и специалисты. К сожалению, за 25 лет реформ нашу отрасль, как и многие другие, серьезно потрепали, поэтому без трансферта иностранных технологий и «помощи» на данном этапе нам будет нелегко. По большому счету, нам не важно, кто будет собственником того или иного предприятия. Главное сейчас, чтобы владелец завода был эффективным и вкладывал инвестиции в развитие предприятия.

Вторая группа — совместные предприятия, собственниками которых являются крупные иностранные станкоинструментальные компании совместно с российскими производителями.

«СП»: — Сколько таких совместных предприятий?

— Около десяти, и это крупные компании, готовые в ближайшее время создать современные совместные предприятия. Это крупные итальянские, немецкие, чешские и швейцарские компании. Например, в Екатеринбурге создаются совместные предприятия, «EMCO» с «УНИМАТИК», «TOS Varnsdorf» и «КР-Пром». Процесс идёт очень активно.

Третья группа — предприятия станкостроения с вложениями крупных российских инвесторов. Я говорю о группе «СТАН», которая объединяет пять крупнейших заводов России: НПО «Станкостроение» в Стерлитамаке, «Станкотех» в Коломне, «Ивановский завод тяжелого станкостроения», «Рязанский станкозавод» и «Московский завод шлифовальных станков».

Четвёртая группа компаний — это традиционные российские производители. И пятая — крупные дилеры, продавцы иностранного оборудования на российском рынке.

«СП»: — В чем суть постановления правительства 1224 от 31 декабря 2014 года? После его принятия дело сдвинулось с мёртвой точки.

— Постановление правительства 1224 вводит определённые запреты и ограничения на поставку импортных станков для предприятий оборонной промышленности России при наличии отечественного аналога. Так, если есть российский аналог какого-либо станка, то предприятия «оборонки» должны покупать станок отечественного производства. Если такого аналога нет — разрешено приобрести импортные изделия.

«СП»: — Станкостроение дает развитие всем остальным отраслям. Почему правительство раньше не понимало важность этой отрасли? Почему довело до гибели многие предприятия?

— С 2003 года я работаю вместе с министром станкоинструментальной промышленности Николаем Александровичем Паничевым, который уже 25 лет занимается поддержкой отрасли в новых условиях.

Показательна одна встреча. Не могу не рассказать эту историю. В 1991 году тогда еще президент ГАО «Станкоинструмент» Паничев пришёл к Гайдару с просьбой поддержать отрасль. «Кому нужны ваши станки», — ответил Гайдар. И добавил: «Если что-то будет нужно, мы купим за рубежом». Это зафиксированный факт. То есть к власти пришли люди, которые вообще не владели техническими знаниями. За все это время, конечно, принимались разные программы, но что называется «на бумаге» и финансово не поддерживались.

«СП»: — А как станкостроение отреагировало на санкции против России?

— Санкции привели к целому ряду позитивных результатов. Суть их заключается в ограничении поставок зарубежного оборудования, которое привело к импульсу в развитии отечественного станкостроения. Причем российский внутренний рынок достаточно емкий. Сегодня 80% - это импортные поставки, и только 20% - российское производство. Мы проигрываем свой внутренний рынок не по техническим характеристикам и не по качеству продукции. Мы проигрываем его по условиям поставки, которые может предложить иностранный производитель. Если у него заключен контракт с потребителем, то иностранный банк под этот контракт выдает кредит (под 1−2% годовых — в Европе, под 0,01% годовых — в Японии). Причём, когда станок изготовлен, иностранный производитель может давать ещё и рассрочку российскому покупателю на три, пять, а иногда на семь лет. И потребителю действительно это выгодно, оплатить 20% от суммы, а остальное выплатить под 2−3% за пять лет.

В России совсем другая ситуация. Во-первых, в лучшем случае предприятие получит кредит на год и под 20−22% годовых. Под 15% дают только крупным компаниям с большими залогами. Например, нужен кредит в 100 млн рублей — обеспечьте залог в 300 млн рублей. Получается для изготовления одного станка надо заложить половину имущественного комплекса предприятия. Наши заводчане вынуждены работать в таких условиях. К сожалению, у нас экономика организована по-другому.

Поэтому мы были вынуждены методами регуляторного воздействия «заставлять» «оборонку» покупать российскую продукцию. Ведь сегодня оборонные предприятия — основные покупатели продукции станкостроения.

«СП»: — А Россия экспортирует станки?

— Сегодня 40−45% продукции станкоинструментальной отрасли отправляется на экспорт в 62 страны мира. В том числе в Японию, Америку, Германию, Италию. У нас предпочтительней ценовые параметры и технические характеристики соответствуют запросам. «Иностранец» также приходит в банк, берет кредит на покупку оборудования на 10−15 лет и свободно покупает российский продукт.

«СП»: — Удовлетворены ли вы мерами государственной поддержки отрасли на сегодняшний день?

— В целом прописан ряд мер господдержки, но работают пока не все. В марте 2015 года принято предложение субсидировать процентные ставки по кредитам (постановление правительства 214). Сейчас 2/3 учётной ставки рефинансирования Центрального банка (и это 6−8% от кредита) вроде бы субсидируется. Но, к сожалению, сам механизм предоставления субсидий очень сложный: в прошлом году всего 8−10 российских предприятий станкостроения получили возмещение по кредитной ставке. У этих предприятий цена кредита составила 7−8%. В этом году постановление 214 не работает — денег на него из бюджета по состоянию на конец августа 2016 года ни копейки не выделено. Минфин «обрезал» все программы.

Мы находим полное взаимопонимание в Минпромторге — нас слышат и стараются помогать. Но все наши старания упираются в финансово-экономический блок правительства — в Минэк и в Минфин. У них жёсткая позиция — никому денег не давать.

«СП»: — Позиция Минфина понятна. На нее вся промышленность жалуется. А премьер-министр вам что-то позитивное говорит?

— 15 марта 2016 года было проведено выездное заседание президиума совета по модернизации российской экономики в Коломне под председательством Дмитрия Медведева по теме «Модернизации станкостроительной отрасли». Когда Медведев увидел огромные станки, уникальнейшие изделия для оборонного комплекса, он был приятно удивлён и на совещании этого не скрывал. Смысл его выступления — Россия всегда была в высшей лиге мирового станкостроения, за последние 15−20 лет мы свои компетенции утратили и должны вернуть свои позиции. По результатам этого совещания еще раз обозначили необходимость субсидирования процентных ставок в рамках принятого постановления, а денег так и нет!

К сожалению, принимаемые решения и меры сдерживает финансово-экономический блок.

«СП»: — Сколько нужно денег, чтобы российское станкостроение выглядело в качественно новом структурном виде?

— На всё российское станкостроение, на всю отрасль в целом для реализации ряда крупных проектов нужно 50 млрд рублей. Десятки миллиардов распределяются по многим проектам, а на отрасль, обеспечивающую технологическую безопасность всей страны, денег не хватает. Кстати, сегодня в отрасли целый ряд программ инвестируется собственными силами.

Сейчас Ассоциация по поручению Медведева будет участвовать в разработке «Стратегии отрасли до 2030 года». Хорошо, что есть понимание, что стратегия станкостроения должна быть адаптирована с развитием других отраслей. Ведь станкостроение работает для всех отраслей промышленного комплекса страны.

«СП»: — В ком вы видите причину всех зол? Видите каких-то конкретных людей или группы?

— Пока финансово-экономический блок будет управлять всеми процессами в стране — ничего хорошего не будет.

У нас есть традиционные заводы с советского периода. Это прекрасные заводы с историей. Им нужна свежая кровь, нужны финансовые инвестиции. Но они их не могут получить. Чтобы запустить 20 таких заводов, нужно 25−30 млрд рублей. А нам говорят, — денег нег. Но как это так? На все находится, а на технологическую безопасность страны — нет!

«СП»: — Какая государственная программа направлена на техническое переоснащение «старых» предприятий?

— В конце 2014 года приняли важнейший Закон о промышленной политике, в рамках которого был создан «Фонд развития промышленности». Это важный инструмент, который призван принимать решения по техническому переоснащению предприятий. Фонд выделяет деньги по договору займа предприятиям на «перевооружение» под 5% годовых на срок от 5 до 7 лет. Это исключительно важно! Очень важно!

«СП»: — А эта мера работает? Возможно ли попасть под эту программу?

— В прошлом году на всю страну на все отрасли в «Фонд развития промышленности» перечислили всего 20 млрд рублей.

В этом году тоже выделили 20 млрд рублей, хотя обещали 100 млрд рублей. На следующий год Минфин сказал — ничего не дадим. Хотя механизм работает и это возвратные инвестиции.

Десятки миллиардов рублей в год уходят на поддержку топливно-энергетического комплекса, до одного триллиона рублей — на поддержку банковского сектора. Почему-то на «Фонд развития промышленности» денег нет?!

Из 20 млрд рублей мы «добыли» для нашей отрасли 2,2 млрд рублей целевых денег. Но этого явно недостаточно и не всегда можно применить механизм их получения, учитывая отраслевую специфику.

«СП»: — Прямо скажем, — деньги небольшие. Но всё равно — у вас глаза горят! Конечно, вам радостно, когда отрасли помогают.

— Конечно! Вот яркий пример — в рамках федеральной программы по НИОКРам мы получили определенную сумму. На первом этапе (2011−2013 гг.) наши предприятия создали опытные образцы самой современной техники — 101 изделие было изготовлено и выпущено в металле. На втором этапе (2013−2016 гг.) должен был идти процесс переоснащения предприятий. Но все переформатировали и свернули. Такие вещи недопустимы! Нашей отрасли нужны длинные дешевые кредиты, без этого нельзя. Приходится все «вырывать» с колоссальным трудом.

«СП»: — Какую долю ВВП занимает станкостроительная промышленность в России? Как было в советское время? Какую долю ВВП занимает станкостроение в ЕС, США, Китае?

— Нельзя удельный вес и вклад станкоинструментальной отрасли измерять стоимостными показателями. Это не совсем верно. Почему? Мировой объём производства станкостроительной промышленности в целом в 2015 году составил 88 млрд долларов. У нас в России найдётся, и не одна, топливно-энергетическая компания с такими же годовыми объемами. При этом станкостроение дает колоссальный мультипликативный эффект для всех отраслей. Это локомотив, который движет всю науку, фундаментальные исследования, образование, промышленность. В странах Европы и Америки вклад станкостроения составляет 2−5% ВВП. В России — 0,2%.

Сегодня в станкостроении наступает пик подъёма. В прошлом году производство станков в мире выросло на 10−12%. В России также наблюдается определённая тенденция увеличения выпуска металлообрабатывающего оборудования. В 2015 году рост в целом составил 5−6%, а если брать производство самого важного — станков с ЧПУ и обрабатывающих центров — то рост составил 30−35%. Такая тенденция наблюдалась в 2015 году и сохраняется в первом полугодии 2016 года. Это свидетельство того, что многие производственные предприятия всё больше и больше отказываются от универсального обычного оборудования и переоснащают свои производства за счет современной техники.

Также санкции для станкостроителей дали колоссальный импульс за счёт ограничения импорта. Во-вторых, за счёт изменения курсовой разницы рубля и доллара стал выгоден экспорт оборудования. И это создало условия для развития своих производителей.

Характерный пример: в 2013 году Италия и Германия поставили в Россию около 5,5 тысяч единиц металлообрабатывающего оборудования (и станки, и пресса), а Китай, Тайвань и Корея — порядка 2−2,5 тысяч, то есть в 2 раза меньше. В 2014—2015 году, когда начали работать санкции, Италия и Германия вместе с 5,5 тысяч скатилась до 3 тысяч (а если точнее — до 2,8 тысяч), а Китай, Тайвань и Корея за это время выросли до 6 тысяч единиц. То, что сократилось за счёт поставки европейских производителей, выросло за счёт азиатских. Я хочу сказать, — для бизнеса нет границ. Бизнес очень быстро найдёт выход из сложной ситуации.

«СП»: — То есть мы и с санкциями можем купить любую технологию? Просто ввезем тот или иной станок, например, через Тайвань.

— Да. И весь мир так и работает.

«СП»: — Но мы же переживаем за собственное станкостроение! С ним как?

— Об этом речь и идёт. И нам сегодня не нужно соревноваться с китайцами в области выпуска серийных универсальных станков. Это бессмысленно. Китайцы отлично производят обычный серийный универсальный продукт. С ними в этом не нужно конкурировать. Мы должны активно проявлять себя там, где у нас сохранились ключевые компетенции. Например, в производстве тяжелых и уникальных станков. Мы должны сохранять свои компетенции в области изготовления прецизионного оборудования, в области создания автоматизированных производств. И у нас есть такие производители. Также в области аддитивных технологий, в области электроэрозионного и лазерного оборудования. Кстати, эта технология была создана 100 лет назад в России. Потом эти технологии в середине 90-х годов были проданы швейцарцам. Сегодня швейцарские фирмы являются мировыми лидерами по выпуску оборудования с использованием электроэрозионных технологий, которые были разработаны в Советском Союзе. Вот вам и пожалуйста.

«СП»: — А что нужно делать? Как двигаться вперед? Как поставить российское станкостроение на устойчивые рельсы?

— Для развития любому предприятию необходимо иметь, во-первых, заказ на продукцию по его специализации и, во-вторых, финансовую возможность на изготовление этого продукта. К сожалению, у нас в стране ни первое, ни второе не работает. Правда в части заказа есть квота по закупке оборонной промышленностью 20% отечественного продукта. В части финансового обеспечения необходимо субсидирование процентных ставок и качественное пополнения Фонда промышленности. И третья, очень важная вещь — необходимо «заставить» предприятия ОПК, которые получили государственные деньги на приобретение продукции станкостроения, выделять 80% производителю станков в качестве аванса.

«СП»: — А сейчас как происходит? Станкостроители за свои деньги выполняют госзаказ?

— Вот один завод получил в марте 250 млн рублей от государства на закупку 40 единиц металлообрабатывающего оборудования. Предприятие заключает со станкостроительными заводами контракты и ни копейки не дает аванса! А рассчитывается только после поставки и ввода в эксплуатацию оборудования, — в конце года. Станкостроительные заводы, чтобы произвести необходимо продукцию, берут кредиты под огромные проценты — это отражается в итоге на себестоимости продукции. А 250 млн рублей госденег «лежат» у заказчика на депозите — он маржу с этих денег получает, проценты по вкладу. За восемь, девять месяцев у него накапливается огромная сумма. И этот маразм у нас по факту есть.

«СП»: — Здесь играет роль личностный фактор — чувство наживы?

— Это коллективный эгоизм! Но эти стереотипы ломаются мерами со стороны государства. С одного, двух предприятий спросим жёстко — и ситуация изменится. Постановление правительства 1224 яркий этому пример. 14 июля 2015 года президент дал поручение Генеральной Прокуратуре, МВД и Финмониторингу проверить все закупки. После проверки — ситуация сразу изменилась!

И последнее, что жизненно важно для отрасли — нам нужна наука. Сейчас на базе МГТУ «Станкин» создан инжиниринговый центр, закуплено самое современное оборудование на 3 млрд рублей. Мы добиваемся того, чтобы был создан «Научный центр станкоинструментальной отрасли» как самостоятельное подразделение при «Станкине». И самое главное, чтобы на протяжении 3−5 лет этот центр существовал с бюджетной поддержкой государства, потому что без бюджета это великое дело погибнет.

В своё время у нас были мощнейшие научно-исследовательские институты ЭНИМС (экспериментальные НИИ металлорежущих Станков). Там работали 5,5 тысяч человек. Весь мир завидовал Советскому Союзу! Мы занимали второе третье место в мире по производству и потреблению станков. Сегодня по потреблению мы занимаем 12-е место в мире, по производству — 15-е место.

Интересный факт: у нас НИИ создавались в 1942, 1943 годах. Например, ВНИИ «Инструмент», ВНИИ «Алмаз». Представьте, у Москвы стояли немцы, а принималось решение о создании Всесоюзного научно-исследовательского инструментального института! Это подчеркивает важность станкостроения.

«СП»: — Что посоветуете молодым людям, школьникам и их родителям? Стоит ли идти в отрасль, выбирать профессию инженера?

— У страны нет будущего, если она не обеспечит свою технологическую безопасность и независимость. Это можно расценить как громкие слова, но на самом деле, это моё глубочайшее убеждение. Я 40 лет занимаюсь станкостроением и считаю, что лучше профессии в этом мире нет! Когда занимаешься созданием нового продукта, когда видишь результаты своего труда, когда создается новый обрабатывающий центр, — получаешь такое моральное удовлетворение, которой не сравнится ни с чем!

Сегодня в России начинают возрождать отечественное станкостроение. Отрасли нужны интеллектуальные ресурсы, знания людей. Кстати, в этом году конкурс на технические профессии в «Станкине» был 7−10 человек на место. Молодёжь понимает — за инженерами будущее!

Последние новости
Цитаты
Вячеслав Поставнин

руководитель международного центра аналитических и практических исследований миграционных процессов

Ольга Четверикова

Директор Центра геополитики Института фундаментальных и прикладных исследований

В эфире СП-ТВ
Новости Жэньминь Жибао
В эфире СП-ТВ
Фото
Цифры дня