Битвы технологий: Американские гаврики против русских гениев

1 декабря 2017 года состоялся разговор главы кабмина РФ Медведева с пятью телеканалами, на котором Дмитрий Анатольевич, комментируя место России в мировой промышленной революции, сказал: «Я уверен, что шансы встать в один ряд с наиболее продвинутыми странами у нас есть. Мы же такие задачи решали в XX веке, и сейчас можем». В то же время, по мнению премьера, в мире «полно всяких гавриков, которые нам вредят».

Если верить главе правительства, наша самая большая беда и наша самая главная проблема — это неумение извлекать доход из научных достижений. Поясняя свою позицию, он высказал следующую мысль: «Есть ведь страны другие, где очень хорошо умеют коммерциализировать и гораздо хуже умеют выдумывать. Что-то списать, срисовать — да. А самим придумать тяжелее».

Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять пассаж премьера. Во всяком случае, никто из присутствующих журналистов не уточнил, кого имел в виду глава правительства, когда намекал на промышленный шпионаж и воровство авторских прав. Мол, и так понятно. Другое дело — наша держава! Она и в космос первая слетала, и атомную бомбу сделала, и даже сейчас утерла нос американцам в Сирии.

Всё это так, но на Западе, однако, думают иначе. Если в Google, к примеру, забить «какая нация самая умная», то поисковик не выдаст Россию в качестве лидера по IQ, как, прочем, и Соединенные Штаты. Но когда дело касается инноваций, то американцы идут впереди планеты всей. По числу патентов на душу населения США занимают первое место, за ними следуют Япония, Швейцария, Финляндия и Израиль. Из стран БРИКС — Индия находится на 26-м месте, Россия на 34-м. По Китаю достоверных данных нет из-за спорных вопросов по патентам, тем не менее инновационный рейтинг Поднебесной в мире никем по факту не оспаривается.

Сами американцы считают, что их восхождение на Олимп высоких технологий началось в 1989 году, когда в США впервые получили $77 млрд. за счет продаж инновационных продуктов и услуг, что составило треть от всех поставок за рубеж. Потом началась эра интернета, и вновь Соединенные Штаты побили рекорды по коммерциализации научных достижений. А теперь наступает время интернет-вещей (IoT)*, и есть все предпосылки, что они опять будут первыми.

Эта технологическая революция стала возможна в результате объединения достижений наноэлектронники, мобильной связи 4-го и 5-го поколений, искусственного интеллекта, облачных технологий. Обозначились поистине уникальные возможности, которые способны перевернуть мир. Более того, все ведущие транснациональные корпорации уже назвали технологии интернет-вещей мэйнстримом своего будущего бизнеса.

Скажем больше, уже появились программные платформы для IoT, в частности, Ericsson IoT, General Microsoft Azure IoT Suit, General Electric Predix и AWS IoT. Однако эти программные продукты следует отнести к экспериментальным. В то же время становится ясно, что очень скоро они будут приносить гигантские доходы своим разработчикам. Именно поэтому за рынок IoT уже началась борьба.

Тот, кто первый «застолбит территорию, тот и будет стричь овец», убеждены, к слову, в Европейской комиссии, и предпринимают шаги, чтобы ограничить американскую и китайскую экспансию в Старый Свет. Не забывают еврокомиссары и о проблемах безопасности интернет-вещей. Ведь чем больше устройств связано между собой, тем сильнее может быть технический хаос, если произойдет взлом.

Так или иначе, но в 2018 году эксперименты закончатся, и начнется этап коммерческого использования IoT в рамках новых юридических норм. Что интересно, уже сегодня российские компании, которые стремятся идти в ногу со временем, предпочитают иностранные IoT-платформы — они удобнее национальных разработок. Тревожный, надо сказать, звоночек для правительства.

Тем не менее, шансы у российских разработчиков есть. Конечно, завоевать внутренний рынок в технической дизайне IoT (по устройствам) вряд ли получится, но в области «операционной деятельности» — вполне реально. Тем более что имеется задел, к примеру, в платежной системе «Мир» и в достаточно неплохих электронных торгах по госзакупкам.

Иначе говоря, российскому правительству, вместо того, чтобы обвинять неких гавриков (несерьезно как-то), необходимо, во-первых, предложить приоритетные направления, во-вторых, подготовить национальный регламент по защите данных, что-то вроде европейских директив General Data Protection Regulation. Повторимся, если сейчас этого не сделать, то завтра придется играть по иностранным правилам, скорей всего, американским, поскольку США лидирует в области IoT.

Между тем, кроме Ростелекома и чуть-чуть Сбербанка, а также мобильных операторов, в России по факту мало что делается в области интернет-вещей. Если быть точным, то почти 100% устройств, которые можно отнести к национальным IoT, применяются в системах связи и в безопасности. Впрочем, обозначенные компании решают исключительно узкопрофильные задачи и не в состоянии предложить рынку такую информацию и услуги, которые раскупались бы, как горячие пирожки. В промышленности, конечно, имеются сегменты IoT, но никто и не думает их коммерциализировать. Так как направлены они на извлечение прибыли топ-менеджерами и собственниками.

Конечно, правительство Медведева пытается что-то делать административными рычагами, но в упор не видит или не хочет видеть приложений, где можно было бы получить быстрый и максимальный эффект. В частности, в популярной на Западе книге Клэра Роуланда «Проектирование использования интернет-вещей: Почему это нечто большее, чем интерфейс пользователя и промышленный дизайн» говорится, что технологии IoT должны быть востребованы в первую очередь массовым потребителем, прежде всего, тем, что приносят им косвенную прибыль. В качестве примера он привел ЖКХ и управление индивидуальными домами. То есть, хотите получить деньги, идите в народ и предложите ему то, от чего люди не откажутся.

К примеру, данные цифровых расходомеров природного газа в котельных и показания теплосчетчиков в многоквартирных домах можно объединить через интернет посредством удобного программного обеспечения, в том числе мобильного. В итоге сразу же станет ясно, добросовестен ли поставщик. Жильцы в режиме реального времени смогут увидеть не только потребляемую ими тепловую энергию, но и её себестоимость, а также потери на теплотрассах. Безусловно, эту информацию можно было бы продавать за совсем небольшие деньги, ставя исключительно на массовость. То же самое следует сделать с электроснабжением и газоснабжением.

Подобные программы коммерциализации данных по жилищно-коммунальным услугам уже «на всю катушку» обсуждаются в Дании, где точно так, как России развито центральное теплоснабжение. Роуланд уверен, что сервисное отображение информации о реальной стоимости услуг ЖКХ будет интересно сегодня, через пять, и через десять лет.

Однако применительно к России не надо даже фантазировать, во что выльется такая идея. Можно не сомневаться, что сразу возникнут непростые вопросы со стороны простых людей к «патриотическим» властям, если вдруг некий провайдер предложит населению информационные услуги по отоплению. Между тем, цену тепла достаточно просто рассчитать по правилам МДК 4−05.2004, где за базу берется теплота сгорания природного газа, которая составляет 8000—8500 ккал/м3, при этом КПД котлов рассчитывается на уровне 80%. Известно, что стоимость газа для отопления в многоквартирных домах сегодня равна 4421,0 руб./1000 куб.м. И тут-то жильцы, покупая информацию у провайдера, неожиданно узнают, что чистая себестоимость тепла не превышает 800 рублей за 1 Гкал, тогда как в квитанции указаны «сумасшедшие» 2484 руб.

Кстати, сделать такую локальную IoT технически и программно просто, другой вопрос, пойдет ли на такую прозрачность правительство, когда предприятия ЖКХ на протяжение последних 20 лет накопили (читай наворовали) огромные долги при одновременном износе оборудования котельных? Короче говоря, очень многие инновация не внедряются в нашей стране лишь потому, что кому-то это не выгодно. Такая же участь, безусловно, может постичь IoT. Может, пора взяться за своих гавриков?

---

*) Интернет вещей (англ. Internet of Things, IoT) — концепция вычислительной сети физических предметов («вещей»), оснащённых встроенными технологиями для взаимодействия друг с другом или с внешней средой, рассматривающая организацию таких сетей как явление, способное перестроить экономические и общественные процессы, исключающее из части действий и операций необходимость участия человека.