Рубль оказался в ловушке ОПЕК+

Рубль к концу 2020 года укрепиться до уровня 60−62 руб. за один доллар, считает глава Сбербанка Герман Греф. При этом он отметил, что российская национальная валюта тесно связана с ценой на нефть, которую тяжело спрогнозировать.

«Я доверяю одному из старых и опытных аналитиков Генри Гроубу. Он называет на конец года $60−62 за баррель. Значит, рубль будет в пределах плюс-минус 60-ти к доллару», — заявил он в интервью ТАСС.

Однако, по мнению банкира, пока ни у кого нет понимания, как будет развиваться ситуация с коронавирусом, и в случае второй волны возможны колебания рубля. Кризис, вызванный пандемией COVID-19, российская экономика проходит лучше прогнозов, считает он.

«Сейчас сказал бы так: при плавающем курсе рубль является естественным демпфером макроэкономической ситуации», — отметил Герман Греф.

Глава Сбербанка уверен, что решение отпустить рубль, принятое в 2014 году, было правильным.

Стоит отметить, что утром 29 июня доллар США на Московской бирже поднялся выше 70 руб. впервые с 15 июня. Резко подорожал и евро.

С позицией Германа Грефа не согласен финансовый эксперт Ян Арт.

— Я не думаю, что этот сценарий будет вероятен, потому что даже в случае если мир получит ответ на коронавирусный вызов, а это либо изобретение вакцины, либо вирус естественным путем сойдет на нет, то причин для восстановления в докризисную фазу у экономики нет. Соответственно, спрос на нефть будет уменьшаться. 2009 год, когда кризис длился два года, а потом все восстановилось, не повторится. И это видно по прогнозам МВФ и Европейского Центробанка.

Греф дает свой прогноз по рублю, который исходит из предпосылок, которые у большинства мировых организаций не заложены в сценарии.

Второй момент — этот кризис, в отличие от предыдущего, однозначно подтолкнул к тому, что доля углеводородной экономики будет уменьшаться. Этот процесс и так идет, но сейчас идут серьезные вложения в мир без нефти. Хотя это кажется многим умозрительной конструкцией — что-то десятилетиями болтают про зеленую экономику, но ничего не меняется. Меняется.

Меняется Tesla — это уже не некая идея, а вполне реальный доступный по цене продукт, который в Америке покупают. Volkswagen широко финансирует создание электромобиля. В Голландии принято решение с 2025 года запретить машины с бензиновым двигателем. В Москве мы видим автобусы с надписью «электробус». Это же не просто надпись, это сигнал, что в этом месте никакие литры бензина не перерабатываются, в них нет потребности вообще.

Супер революции в нефтяной экономке не будет, но традиционного посткризисного восстановления всего на круги своя тоже не будет. Поэтому, мне кажется, что предпосылка Грефа абсолютно не соответствует действительности.

Более того, есть еще много мелких других факторов. Например, по информации The Guardian, после выхода с карантина люди всерьез думают о внедрении дистанционки. Это имеет отношение к нефти, потому что это тоже вклад в то, какое-то количество людей в какие-то дни недели больше не будут использовать транспорт. Из таких мелких шажков и будет складываться то, что спрос уменьшится.

Кроме того, мне кажется, что у нас система управления заточена под сохранение «статус кво». Не под развитие. У нас существует бюджетное правило, сейчас изыскивают новые налоги. То есть с точки зрения власти лучше больше эксплуатировать то, что есть, чем развивать то, что будет.

Бюджетное правило позволяет сохранять дееспособность бюджета, его обязательств, но ценой развития.

Если представить, что завтра рубль взлетит на 25%, то у нас полетит бюджет, полетит управление всей системой.

«СП»: — На ваш взгляд, каковы перспективы рубля к концу года?

— Думаю, что ослабеет до значений за 70 и, скорее всего, будет в районе 72−73 рубля за доллар.

По словам доктора экономических наук, заведующего Центром изучения проблем центральных банков РАНХиГС Павла Трунина, в текущей ситуации сложно давать прогнозы по цене на нефть.

— По нефти в любой ситуации сложно что-то прогнозировать, а сейчас, когда мы не знаем, что будет с коронавирусом, цена может принять любые значения. Если нефть действительно вырастет до 62, то и рубль может вернуться к таким же значениям.

«СП»: — Как на курсе рубля может отразиться решение Федеральной системы США (ФРС) о печати нескольких триллионов долларов?

— ФРС с начала эпидемии активно расширяет свой баланс. Последние недели, правда, появилась статистика, что он начал сокращаться. Но до конца этого года на курсе рубля это вряд ли как-то скажется.

«СП»: — Каков все-таки ваш прогноз по курсу к концу года?

— В условиях текущей неопределенности и множества вариантов развития ситуации с эпидемией и, соответственно, экономиками других стран для России лучший прогноз — это текущее значение.

Сохранение зависимости рубля от нефти отмечает и ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности, преподаватель Финансового университета при правительстве РФ Станислав Митрахович.

— Особенно если речь идет об ослаблении рубля, а не укреплении. Пошел рост добычи сланцевой нефти в США. Американцы уже отыграли примерно четверть падения, которое у них было в весенние месяцы. Это все может сыграть на понижение стоимости нефти, и тогда удерживать рубль даже на текущих уровнях будет сложно, не говоря уже об укреплении. Всякое бывает на валютном рынке.

Если увидим давление на цены на нефть из-за развала ОПЕК+, новой волны коронавируса, добычи в Америке, то нас, конечно, ждет ослабление рубля. Но в моменте, если новости будут благоприятные, то возможно укрепление рубля. Если играть на горизонте нескольких недель, то это одна история, если думать о покупке долларов на горизонте полтора года вперед — другая история, здесь появляется слишком много рисков.

«СП»: — Есть вероятность, что к концу года цены на нефть поднимутся до $60−62 за баррель? Сейчас ведь ситуация начала стабилизироваться.

— С одной стороны, она стабилизируется по сравнению с тем, что мы наблюдали еще в апреле, когда цена на российскую нефть URALS на рынке Европы была на уровне $8 за баррель. Это цена позднего Бориса Ельцина. И это ужасные показатели для российской нефтянки и российской экономики. То, что с тех пор нефть выросла в цене до $40 — это большой успех. Но где гарантия, что все не вернется обратно?

Мы сейчас сократили добычу на 15 лет назад. Это огромное снижение. И все равно — цена только стабилизировалась, она не растет к 50. Чем больше растет цена, тем больше вероятность, что американцы снова запустят сланцевое производство. Они, как я говорил, уже отыграли. Получается, что мы взяли на себя большие обязательства по сокращению добычи, мы их выполняем, а они наращивают производство. Это своего рода стратегическая ловушка. Как поступать? Сокращаться дальше, чтобы поддерживать цену? А если сокращаться не будем, то опять цена упадет, опять будем всего боятся и говорить, что живем во времена Бориса Николаевича Ельцина.

У нас нет стратегии выхода из истории с ОПЕК+. Она нас будет дальше затягивать, значит, надо будет сокращать производство. И для нас это довольно болезненная история. Если не случится что-то вроде войны на Ближнем Востоке и просто будет идти рост американской добычи, то будем снова собирать ОПЕК+, договариваться о сокращении добычи? То есть они увеличивают, а мы договариваемся, как сокращать.

Причем у нас сокращают добычу на месторождениях, которые технически рентабельны, но не имеют налоговых льгот. А там, где налоговые льготы есть, там добычу не сокращают. Разве стратегически это правильно?

Иными словами, хотя сейчас ситуация более-менее благополучная, чем два месяца назад, но это благополучие неустойчивое, оно может разрушиться, и давление на рубль возможно.