Ни бутылка, ни сотни баррелей «лучшей в мире» нефти Россию не спасут

Согласно последним данным Росстата, ВВП России по итогам второго квартала 2020 года снизился на 8,5%. Такое положение дел статистики объяснили влиянием коронавируса и связанных с ним ограничительных мер. Несмотря на это, 18 августа президент России Владимир Путин выразил твердую уверенность в том, что в дальнейшем отечественная экономика будет демонстрировать рост.

«Рано или поздно эта ситуация [глобальный экономический спад из-за пандемии коронавируса] пройдет, и мировая экономика будет расти, и российская будет расти. Кстати, судя по всему, у нас сокращение, падение будет меньше, чем во многих других странах, в том числе европейских странах. Посмотрим по результатам года», — процитировала главу государства, в частности, пресс-служба Кремля.

При этом многие знатоки вопроса оптимизма президента не разделили. «Еще никто не знает, чем дело закончится. Смотреть экономическую статистику поквартально неправильно. Падение еще не закончилось, не закончился кризис. Надо подождать конца года. Но если стоит задача — красиво отчитаться, то это можно сделать практически при любой ситуации», — заявил, в частности, экономист Денис Ракша, добавив при этом, что поскольку падение было достаточно сильным, то любой рост с этого низкого базового уровня будет казаться бурным, даже если на самом деле он еле виден.

Но, по всей видимости, Владимир Путин делает ставку на «вакцинацию» нашей экономики нефтяной иглой. Ведь не просто же так это заявление он сделал во время встречи с Игорем Сечиным, который преподнес президенту весьма своеобразный презент — бутылку с нефтью. Этот жест глава «Роснефти» сопроводил следующими словами: «Сегодня с большой радостью хотел бы передать вам первую нефть, добытую на 31-й скважине Западно-Иркинского месторождения с потрясающими характеристиками: содержание серы — 0,02%. Это премиальная нефть, одна из лучших в мире, лучшая в мире. Премия на баррель по Argus, по сегодняшним оценкам, — $11 на баррель. И это наша нефть, которая добыта без всякого стимулирования в результате поисково-разведочной работы».

«Так ли это?» — поинтересовалась «СП» у экспертов.

Как ни странно это прозвучит, заявили «СП» некоторые эксперты, но падение российской экономики, действительно, будет гораздо меньшим, чем в других странах мира. Да, отметили они, эпидемия коронавируса сильно ударила по строительству и автомобилестроение, но до жутких европейского и американского сценариев с закрытием заводов дело все-таки не дошло. Разве что Ford свернул свое производство, однако это было в принципе ожидаемо, поскольку у этого бренда падение производства началось еще до всей этой карантинной истории.

Правда, причина этого кроется отнюдь не в каких-то гениальных стратегических ходах наших монетарных властей или сенсационных превентивных экономических мерах нашего правительства. Объяснение куда более банально.

— Во-первых, у нас не такая уж и развитая экономика, как во многих европейских странах, а, во-вторых, она в значительной степени не ориентирована на сферу услуг, а «заточена» под промышленность и топливно-энергетический комплекс, — пояснил в беседе с «СП» экономист Леонид Хазанов. — Такого сильного спада, как, например, в той же Италии, где сфера услуг и туризма не в пример более объемна, чем в России, у нас не будет еще и по той причине, что наша экономика на протяжении уже нескольких лет стагнирует. И дальше, по-моему, стагнировать просто уже некуда.

«СП»: — А с чего бы ей тогда начать расти? Ведь не может же «отскок» произойти сам по себе, без ничего. Одних только ожиданий и даже жестких директив высшего руководства страны для этого недостаточно. Известно, что одним из главных движителей развития экономики являются глобальные инфраструктурные проекты, аналогичные строительству Крымского моста. У нас такие появятся в ближайшее время? Например, может как-то помочь проект «Восток Ойл», о котором упоминал Игорь Сечин в беседе с президентом?

Бесспорно, поскольку реализовывать его предстоит в труднодоступных местах, то всю инфраструктуру для него необходимо создавать с нуля. А это потребует не только большого числа рабочих, но и огромного количества стройматериалов — от металлоконструкций до гравия. Фактически, как и в случае со строительством Крымского моста, на реализацию проекта будет работать вся страна.

Таким образом, «Восток Ойл» имеет неплохие шансы стать национальным проектом, причем очень перспективным. Ведь там расположены внушительные запасы углеводородов, пусть и не очень удобно. Соответственно, если мы вовлечем их в разработку, мы и инфраструктуру получим, и обрабатывающую промышленность подтолкнем.

Впрочем, рассчитывать, что «нефтяная прививка» сможет излечить российскую экономику от последствий коронавирусной инфекции, пожалуй, не стоит.

— Бюджет России на 2020 год сверстан из расчета 42,4 доллара за баррель нефти. Сейчас, конечно, цены на углеводороды выше. Да, это не «ужас-ужас», который был в марте-апреле, когда предполагалось, что 20 долларов за баррель будет держаться несколько лет, — подчеркнул в беседе с «СП» ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков. — Но если даже по итогам года они не упадут, не стоит забывать, что объем добычи у нас сейчас минимум на 1,8 миллионов баррелей в сутки ниже, чем был в начале года, «благодаря» ограничению ОПЕК+.

«СП»: — Но, может быть, если подаренная Сечиным нефть такая уж «супер-пупер» элитная, может быть, ее реализация с лихвой перекроет все потенциальные издержки?

 — «Лучшая нефть в мире» — это просто такой закулисный, если угодно, подкол, шутка. А если по-серьезному, то, во-первых, промышленная добыча нефти в рамках «Восток Ойл» если и начнется, то никак не ранее чем через 5−7 лет, и это в лучшем случае.

Во-вторых, еще неизвестно, какой на самом деле будет эта добыча. Потому что качество-то образца, и правда, высоко, содержание серы действительно низкое. Но эта нефть была добыта при поисковом, а не при промышленном бурении, и, скорее всего, это газовый конденсат. Для арктических нефтегазовых месторождений вообще характерно большое количество газа, и встает вопрос — а как все это разделять и что делать с добытым газом? Добывать его при такой разработке нефтяники обязаны, но газ — это куда менее маржинальный товар, который, к тому же, при добыче с шельфа надо еще как-то оттранспортировать на берег, а потом еще и переработать на СПГ-заводе.

В-третьих, самое главное заключается в том, что низкосернистая, «легкая» нефть — это сейчас скорее минус, чем плюс. И далеко не факт, что она будет продаваться именно с такой премией, которую озвучил Игорь Сечин. Потому что сейчас и в Европе, и в США, и в Азии, да и вообще во всем мире очень востребована именно высокосернистая, «тяжелая» нефть.

«СП»: — Почему?

— Потому что не просто много, а фактически подавляющее большинство нефтеперерабатывающих заводов «заточено» именно под работу с «тяжелой» нефтью. Те же США, например, раньше перерабатывали венесуэльскую нефть, но сейчас она под санкциями, поэтому очень много туда уходит нашей Urals, потому что она похожа по своим характеристикам. И получается, что, например, низкосернистый сорт Brent, который всегда стоил дорого, сейчас торгуется даже ниже нашего Urals, именно по этой причине.

«СП»: — Так а для чего же тогда был устроен весь этот, с позволения сказать, балаган с бутылочкой?

— Для любого человека, включая глав серьезных компаний, встреча с президентом — шанс о чем-то его попросить. Другого смысла в этих встречах нет. И Сечин просил президента изменить налоговый режим для ряда проектов «Роснефти», а также дать указание «Газпрому» запитать «Роснефть» своим газом, поскольку свой газ с «Сахалина 1» «Роснефть» предполагает все же направлять на завод по сжижению. Я думаю, смысл всей встречи был в том, что показать — смотрите, как «Роснефть» хорошо работает, а если Минфин получит распоряжение ослабить налоговый режим, мы сделаем еще лучше. Вот, собственно, и все.