А. Журавлев: «Необходима великая кадровая революция»

Сергей Ищенко: — Здравствуйте, уважаемые читатели «Свободной Прессы». Сегодня у нас в студии очередная встреча. Наш гость — депутат Государственной Думы, член комитета по обороне, Журавлев Алексей Александрович, и я, обозреватель «Свободной Прессы», Ищенко Сергей Геннадьевич. Для начала хочу рассказать немного о политической биографии нашего гостя, чтобы было понятно, в общем, о чем нам сподручнее вести разговор, какие вопросы задавать и что обсуждать. Здравствуйте, Алексей Александрович!

Алексей Журавлев: — Здравствуйте!

С.И.: — Я так понимаю, что большая часть вашей биографии была связана с русской идеей и это не чуждая вам проблематика, потому что вы были в Конгрессе русских общин. Сегодня вы возглавляете партию «Родина».

А.Ж.: — Абсолютно точно.

C.И.: — Обращает на себя внимание, что в определенный период времени ваша партия «Родина» была составляющей частью «Справедливой России», которая называла себя оппозицией. Или была оппозицией, да?

А.Ж.: — Ну, называла-то — да, а вот была ли — это большой вопрос.

C.И.: — Была ли она настоящей оппозицией?

А.Ж.: — Конечно, не была, слушайте, ну, возглавлял ее Миронов, будучи председателем Совета Федерации. Можно, конечно, сказать, что председатель Совета Федерации в оппозиции к правительству или там к президенту, но это же не так… Это не так. Не была она никогда оппозицией. Другой вопрос, что она взяла риторику партии «Родина», и только благодаря этому.

C.И.: — Именно партии «Родина»?

А.Ж. — Ну, конечно, только партии «Родина». Потому что собственной риторики у нее никогда и не было, если мы не говорим об особо выдающейся защите выхухоли. Соответственно, здесь она очень простая. И на этой риторике они попали в Думу. Естественно.

C.И.: — По этой причине ваша партия отошла от «Справедливой России»?

А.Ж.: — Во многом по этой. Ну, там ряд причин, конечно, был, потому что то соглашение, которое было, оно не выполнялось, ну, и, соответственно, те члены партии и, в основном, актив партии, изначально было понятно, что мы идем совсем по другому пути. Кроме всего прочего, я бы сказал, что актив партии, который был в «Родине», он там не остался. Потом, когда создали Конгресс русских общин, он туда практически весь и переместился. Из руководящего состава там осталось буквально три человека, которые остались из «Справедливой России». Это не говорит о том, что она рухнула, но, тем не менее, и «Партия пенсионеров» и партия «Родина», мы вышли из этого состава, из этой коалиции. О чем мы еще год назад с Зотовым Игорем Львовичем объявили на пресс-конференции и на сегодняшний день мы идем самостоятельными колоннами в политическом пространстве. Конечно, многие из нашего актива, они люди, которые интегрированы во власть. Некоторые там заместители губернаторов, некоторые занимают гораздо более высокие посты, но, все те, кто остались, мы стараемся консолидировать на сегодняшний день. Это процесс непростой, но, тем не менее, думаю, мы с этим справимся. Во всяком случае, на выборах, как показала практика, из непарламентских партий мы провели больше всего депутатов в различные уровни власти. То есть у нас около 80 депутатов, ни одна непарламентская партия.

C.И.: — Это в целом по России?

А.Ж.: — В целом по России. Если мы берем как критерий количество депутатов.

C.И.: — В Москве вы не участвовали?

А.Ж.: — В Москве мы не участвовали, ну, тут надо понимать, что мы воссоздали партию «Родина» в прошлом году, это было 21 декабря прошлого года, как раз на день рождения создателя партии, Дмитрия Олеговича Рогозина, мы получили государственную регистрацию. Но, кроме этого, еще надо было создать больше половины региональных отделений. Только в апреле, в конце, мы закончили полностью формирование партии и сразу же вступили в выборную борьбу, у нас не было возможности даже переформатироваться или обучить наших новых лидеров. Тем не менее, результат такой. Это не говорит о том, что он нас устраивает, результат нас не устраивает, но, тем не менее, он лучший среди непарламентских партий.

C.И.: — Вы как себя позиционируете на политическом поле? Вы оппозиция? Вы власть?

А.Ж.: — Мы не оппозиция, мы не власть, мы — альтернатива.

C.И.: — Я почему спрашиваю, я должен сказать для наших зрителей: вы — член фракции «Единая Россия». Хотя прошли в Думу по спискам «Народного фронта».

А.Ж.: — «Общероссийского народного фронта», как председатель Конгресса русских общин. Я и говорю: мы не оппозиция, мы — альтернатива.

C.И.: — А можно быть во фракции партии власти и быть альтернативой власти?

А.Ж.: — Не просто можно, а даже нужно это делать.

C.И.: — У вас получается?

А.Ж.: — Да, у меня получается. И это нормально абсолютно. Потому что мы часто бываем даже на передачах, допустим, на «Право голоса» или еще таких, на политических передачах, и мы по разные стороны баррикад часто попадаем из одной фракции. И ничего тут удивительного нет. Потому что в самой «Единой России», надо заметить, она же не единая, так сказать. монолит с идеей Чучхе. Далеко это не так. Там есть либеральное крыло, есть патриотическое крыло. Для нас патриотическое крыло в «Единой России» — это, можно сказать, либеральное крыло у нас. Поэтому тут вопрос в критериях. Но, тем не менее, даже в самой партии «Единая Россия», там есть разные крылья. И взгляды их порой прямо противоположны. Это реально. Наша задача не в том, чтобы сказать, «долой всех, а там посмотрим». У нас совсем другая позиция. Мы считаем, что на сегодняшний день должна переходить власть к патриотам, это совершенно очевидно. И мы считаем, что социальная революция сверху, социальная революция или, если хотите, великая кадровая революция, которая должна быть…

C.И.: — Сверху — это от Путина?

А.Ж.: — …она нам крайне необходима. И она может быть только сверху, снизу ее быть не может.

C.И.: — Сверху — это от президента?

А.Ж.: — И от президента и от тех глав регионов, которые понимают, что на сегодняшний день патриотизм должен быть идеологией государства. Именно такие люди должны идти во власть на сегодняшний день. Если они способны это сделать и осмыслить это дело, это будет совсем другое. Совсем другая страна.

C.И.: — Что вы вкладываете в понятие «социальная революция»?

А.Ж.: — Вот я говорю социальная революция и вкладываю туда простые понятия. У нас должны быть традиционные ценности, которые мы долго и в нелегкой борьбе отвоевывали. Социальная…

C.И.: — Традиционные ценности — вы имеете в виду народные ценности?

А.Ж.: — Да, в том числе, конечно, народные ценности, это должна быть национальная политика, национальная политика нормальная, а не просто откупаться от Кавказа какого-то, который, как сказать, на сегодняшний день. где-то. элита его жирует, а народ живет непонятно как. Это должны быть социальные гарантии для граждан, которые, на сегодняшний день как раз прямо противоположно идут ситуации. Мы уже сейчас собираемся вводить социальные нормы, то есть о чем это речь идет: если вы потребили чуть больше газа или света, вы должны платить в десятки раз больше, ну, в разы больше, вот. Это не социальное государство. Это совсем другие нормы. Это перераспределение вообще ресурсов, которое должно быть. Это, в том числе, обращение государства на индустриализацию промышленности. На сегодняшний день должны быть вливания в военно-промышленный комплекс, который должен служить локомотивом, который вытащит промышленность всей страны.

C.И.: — Они сейчас идут. Достаточно большие вливания, которые мы освоить не можем.

А.Ж.: — Нет, освоить мы, как раз, их можем, на сегодняшний день, это абсолютно точно. Другое дело, что сейчас другие вопросы…

C.И.: — С пользой.

А.Ж.: — …с пользой. Абсолютно точно. То есть все до копейки должно уходить на оборонно-промышленный комплекс. Сейчас идут другие разговоры, которые говорят о том, что надо сокращать бюджет. Он у нас дефицитным становится, надо сокращать расходы на оборонно-промышленный комплекс. То есть вот такое обслуживание трубы, которая идет на Запад, мы против этого. На сегодняшний день те патриоты, которые собираются здесь жить и работать и делать страну независимой, сильной, и мощной державой, вот эта либеральная прослойка в правительстве в том числе, и в регионах, во многих очень, она, как раз, не дает это делать. Потому что это не нужно, у них все хорошо. Она как раз пропагандирует ту демократию, те либеральные ценности, которые очень важны для них, потому что иначе, если говорить о другом, о патриотизме, как таковом, то тогда это все ограничивается рамками страны, которая становится независимой. И там уже в Ницце вас не очень сильно ждут. Или могут быть проблемы.

C.И.: Алексей Александрович, я не думаю, что есть много людей, которые не подписались бы под тем, что вы говорите. Я думаю, практически согласятся, что да, это нужно. Но скажите мне, что может стимулировать власть к этой социальной революции, власть, у которой и так все хорошо, зачем ей революции, социальные или любые другие.

А.Ж.: — Вот в этом-то и проблема.

C.И.: — Как вы подтолкнете эту власть?

А.Ж.: — Мы ее подталкиваем мощнейшими способами.

C.И.: — Как?

А.Ж.: — Всеми возможными способами, которыми мы можем это сделать. Ну, во-первых, о чем я говорю, великая кадровая революция сверху, она, конечно, просто необходима, если на сегодняшний день останется все, как есть, мы превратимся в то, во что мы превращаемся. Развития нет никакого. Всем это очевидно.

C.И.: — Конечно.

А.Ж.: — То есть непонимание таких вещей. Это может не понимать только тот, у которого все хорошо. И мы таких людей знаем. Во власти их достаточно много. Можно называть фамилии, можно не называть, но, в основном, вот эта либеральная прослойка, она мощная, она это не дает делать. Как мы должны поступать: формировать свой кадровый резерв, что мы и делаем в партии «Родина», в частности. Мы можем, конечно, сформировать на сегодняшний день наиболее понятный — это военно-промышленный комплекс. Поставлять свои кадры. Что мы и делаем.

C.И.: — На уровне директоров?

А.Ж.: — На уровне директоров промышленных предприятий, на уровне вице-премьеров, председателей военно-промышленной комиссии…

C.И.: — Вице-премьеров — это вы Рогозина имеете в виду? Пока один у вас…

А.Ж.: — Да, конечно. Ну, пока — один. Другие партии и этим похвастаться не могут. На уровне заместителей председателей военно-промышленной комиссий, ну и другие должности, менее значимые, мы, конечно, эти идеи проводим. Больше того, это как центры кристаллизации, вокруг которых идет формирование именно вот такой идеологии, именно отношения к такой идеологии. Вы понимаете, ведь меняется все. Вот, вы возьмите простой пример: наше многострадальное Приднестровье, где наши соотечественники живут, 150 тысяч. Это серьезная вещь. 20 лет мы им помогали. И что? Стал там представителем Рогозин, спецпредставитель президента по Приднестровью. Мы уже там поставили четыре реанемобиля, четыре Скорой помощи, мы оборудовали университет Шевченко.

C.И.: — Ну, четыре Скорой помощи, что это?

А.Ж.: — Подождите, вы же не дослушали! Мы оборудовали университет Шевченко современнейшими компьютерами, 19 аудиторий, мы строим сейчас 12 объектов: детские сады, школы, университетский корпус. Можно сказать, да, это не так много, но, понимаете, почему-то за 20 лет ничего не было, появилось только сейчас, за последний год. Один год.

C.И.: — То есть это энергией Рогозина сделано все?

А.Ж.: — Да, конечно! Это энергией патриотов, да, его энергией. Потому что не он же сам там делает все, это люди, которых он набрал. А почему: они просто не воруют там. Это же простая вещь. Возьмите Абхазию, возьмите Осетию, что, там что-то построено, что ли? Я что-то не слышал об этом. А ведь то же самое. В чем проблема? Понимаете, вот, эти точки кристаллизации, они должны быть везде. Я об этом и говорю, это очень важно. Вот эта революция должна быть, но сейчас это, правильно вы говорите, это не много, это не много, к сожалению. Но уже это дает свои плоды. Если это будет действительно великая кадровая революция и социальная революция, которая обязана быть в нашей стране, мы, конечно, будем совсем другие результаты иметь. Сегодня у на, понимаете, упавший спутник или там каждый второй из государственных запусков — это считается: «ну и что», как у нас там высокопоставленные лица говорят: «Ну а что тут такого, никто же не погиб, подумаешь, упал». Я работал в КБ Химавтоматики, это оборонное предприятие

C.И.: — В Воронеже.

А.Ж.: — Да. Как раз ступени запуска делали. Так там одно падение — это считалось ЧП

C.И.: — В советские годы?

А.Ж.: — Конечно. Там все работали, там вообще никто не уходил с работы, пока не выяснят, что произошло, и кто в этом виноват. И потом, кто виноват, там вылетали только так, несмотря ни на что.

C.И.: — А что сейчас в вашем КБ?

А.Ж.: — На сегодняшний день у нас высшее руководство, которое этим занимается, оно объясняет это так: никто же не погиб, и хорошо. Ну, это абсурд, понимаете?

C.И.: — Ну, оно живо, КБ это?

А.Ж.: — КБ живо, работает, но благодаря…

C.И.: — Вы туда ходите…

А.Ж.: — Благодаря… оно работает, скорее всего, не благодаря, а вопреки. Кто работает? Старые кадры, Райчук, который со мной еще работал конструктором, ему далеко за 60. И, вот, все кадры, которые там есть, они остались с тех времен. Произошел разрыв, сейчас молодежь набирается, есть старые кадры, а этого вот самого рабочего звена, его нет, оно отсутствует. Я уж не говорю о системе контроля и так далее. В сложнейших условиях работают предприятия.

C.И.: — Оно разваленное или нет?

А.Ж.: — Нет, в данном случае его сохранили. Сохранили те кадры, которые фанаты. Вот это реальные патриоты, которые сохранили это предприятие, вопреки всему. Конечно, его пытались растащить, и там чего-то отделили, был у нас там Химзавод, там, еще что-то, там, в отдельные предприятия. но неважно. Важно, что комплекс остался. Там испытательный комплекс и все, оно работает, оно может производить серьезную продукцию. Это серьезная вещь. Во всяком случае, в Воронеже, вот, то предприятие, на котором я работал, им можно гордиться.

C.И.: — Алексей Александрович, я посмотрел ваши законодательные инициативы, как депутата Государственной Думы, давайте коротко расскажем о них и об их судьбе.

А.Ж.: — Они разные

C.И.: — Буквально сегодня — сообщение о том, что чиновников могут все-таки ограничить в покупке дорогих автомобилей, потолком в полтора миллиона рублей. То есть можно покупать машины не дороже полутора миллионов рублей. Вы 22 августа этого года внесли, по-моему, предложение и начали, наверное, эту процедуру, предложением ограничить миллионом рублей.

А.Ж.: — Да, это так.

C.И.: — Потом Навальный к этому подключился, он, я так понял, выдвинул полтора миллиона, то есть немножко смягчил…

А.Ж.: — Там было три миллиона… ну, разные там.

C.И.: — Сейчас, вроде бы, открытое правительство предлагает полтора миллиона. Будет ли принято какое-то решение по этому вопросу?

А.Ж.: — Я думаю, будет. Это реально.

C.И.: — То есть это пока предложение, которое не реализовано?

А.Ж.: — Мы обсуждаем это дело. Я за то, чтобы ограничиться миллионом. Это раз. А, во-вторых, тут надо идти дальше. Вот, возьмем, начиная от правительства. У нас правительство Российской Федерации. Что там, бедные люди живут?

C.И.: — Я думаю, совсем наоборот.

А.Ж.: — Совсем наоборот. Но почему-то только два человека, Рогозин и Шувалов, сделали просто: они купили за свои деньги автомобили, передали их в гараж, поставили туда номера служебные, и ездят на них.

C.И.: — Хотя им положен был служебный автомобиль?

А.Ж.: — Положен. Они отказались просто. Почему это только два человека так сделали?

C.И.: — Почему?

А.Ж.: — Мне тоже хотелось понять, почему. Ну, потому что это люди, которые понимают простые вещи, что не надо людей вокруг раздражать тем, что «у меня, вот, служебная машина», там, еще какая.

C.И.: — Они купили себе точно такую же машину, какую.

А.Ж.: — Да нет, не такую, почему. Рогозин себе купил микроавтобус…

C.И.: — Рогозин ездит на микроавтобусе?

А.Ж.: — Да.

C.И.: — На работу и с работы?

А.Ж.: — Да.

C.И.: — А автобус зачем?

А.Ж.: — Каждый может позволить себе это сделать. Больше того, вот, депутаты Государственной Думы Их у нас на сегодняшний день 450. Парк поставили огромный, можно вызвать машину. Зачем это надо? Ну, вы дайте, как раньше, номера были, какой-то серии, депутатам, чтобы было видно, что это машина депутата. И если ты берешь себе эти номера, ты отказываешься от служебного автотранспорта.

C.И.: — Надеваешь их на любую личную машину

А.Ж.: — Ну да, на личную машину. И, пожалуйста, она у тебя используется как служебная.

C.И.: — А зачем отдельные номера? Чтобы ездить по встречной полосе?

А.Ж.: — Нет, подождите, это служебная машина, она и сейчас с такими же номерами, я же не говорю, что там надо написать: «Депутат Государственной Думы». Дайте определенную, там, серию и так далее. Во-первых, это машина депутата, она служебная, получается, уже. Ну, или, там, полуслужебная. Она защищена определенными правами, в том числе, она не подлежит досмотру

C.И.: — А, вот для этого.

А.Ж.: — Да. А правила должны быть у всех одинаковые. Никаких там встречных полос. Это несерьезно. Думаю, что половина Думы откажется от служебного транспорта. Это нормально

C.И.: — Вы разговариваете с депутатами, они поддерживают вашу идею?

А.Ж.: — Идею, которая по ограничению привилегий чиновников — да, но, я думаю, и эту поддержат. Я практически уверен. Я, вообще, езжу на мотоцикле.

C.И.: — На работу и с работы?

А.Ж.: — Да. На работу и с работы.

C.И.: — Это, по-моему, в свое время, Устинов ездил, в сталинском правительстве, удивлял всех, ему было тридцать с чем-то лет, он был нарком и приезжал на мотоцикле

А.Ж.: — Ну вот! Не нужно никаких встречных полос, ничего, я очень быстро добираюсь, пожалуйста, хотите быстро ездить — ездите. Я имею в виду, быстро не с точки зрения скорости, а с точки зрения отсутствия пробок.

C.И.: — А номера у вас на мотоцикле, которые для депутатов?

А.Ж.: — Нет, у меня, в общем, простые номера, тридцать шестого региона, из Воронежа, я там поставил его на учет, очень простые номера, никаких там блатных серий на мотоциклы не предусмотрено, кстати говоря.

C.И.: — Очень интересно.

А.Ж.: — Поэтому здесь все просто. Ограничивать, конечно, нужно. Если чиновник сам не понимает, его нужно принуждать, принуждать к совести. Я пример уже такой приводил и еще могу привести, он яркий. 10 километров от МКАД отъедете, Николо-Урюпино, школа. Нет спортивного зала у детей, нет актового зала, занимаются в коридорах. Посмотрим, на чем глава…

C.И.: — Это сельская школа?

А.Ж.: — Да, 10 километров от МКАД, не 20, не 50, не 150. Посмотрим, на чем ездит глава Красногорского района? Слушайте, за его один автомобиль можно снести эту школу и построить заново со всеми спортзалами и коридорами. Совесть иметь надо, понимаете? Нельзя так. И это же не единственный пример. Он же такой везде. В чем проблема заключается. Как это делать? Вообще, абсурд, абсурд. Во всем Берлине служебных автомашин в парке 37 штук.

C.И.: — На мэрию?

А.Ж.: — На мэрию, да. 37 штук. Я не буду говорить, сколько, наверное, у нас. Точно могу сказать, в моей родной Воронежской области больше.

C.И.: — Да, я думаю, значительно больше.

А.Ж.: — Вообще не надо вводить, я бы их ликвидировал эти служебные автомобили, не надо их делать! И ограничить. Обязательно, аренду. Да, вы можете, но только когда делегация и стоимость сократить. Нужна вам машина — обратились, по стоимости взяли скромную машину, и, пожалуйста. Этот бюджет должен утверждаться определенным образом. А тут, какие машины, дайте главе, дайте замам и хватит.

C.И.: — Алексей Александрович, давайте дальше, а то у нас время ограничено. Я знаю, что вы внесли проект федерального закона об академгородках.

А.Ж.: — Да, есть такое дело. Сложно это.

C.И.: — Все это родилось в Новосибирске на базе и от бед новосибирского академгородка?

А.Ж.: — Это прежде всего именно по академгородку именно по Новосибирску.

C.И.: — В свете того, что происходит с Академией Наук. Это теряет смысл?

А.Ж.: — Нет, это наоборот актуальнее становится.

C.И.: — Ну, так, если там все имущество отберут и отдадут в управление чиновникам, в управление некоему агентству, то что останется у академгородка? Какой смысл в его автономии тогда?

А.Ж.: — В этом и смысл. Это как бы некая альтернатива тому, что говорят сейчас по закону об Академии Наук. То есть если мы говорим об академгородке, то там выбирается, собственно, сама власть, как и положено по закону Российской Федерации. И, вот, только эти, они и управляют. Собственно, это было точно так же. Я предлагал то же самое сделать, но просто вид с другой стороны, это было отдельное автономное образование, не в составе Новосибирска, а отдельное, со своей инфраструктурой, со своими бюджетами, со своими средствами.

C.И.: — Свой глава?

А.Ж.: — Свой глава, да, который занимается хозяйством, который занимается трубами, дорогами, всем, чем надо. А Академия Наук, которая там же, она занимается наукой. Собственно, то же самое и предлагали. Только мы предлагали сделать это таким общепонятным, демократичным, что ли, способом. Не так авторитарно: «Будет управлять Иван Иванович этим делом», кого там назначит правительство, или кто там, Пусть народ-то выберет.

C.И.: — То есть смысл в том, чтобы с ученых снять хозяйственные и административные заботы и освободить их для науки?

А.Ж.: — Конечно, абсолютно точно. Смысл-то был тот же самый.

C.И.: — Это примерно то же самое, что утверждает правительство, когда вводит агентство. Оно тоже говорит, давайте освободим ученых для науки.

А.Ж.: — Идея правильная. Абсолютно. Просто вопрос, как будет это агентство оформляться. Мы говорили о том, что это будет просто муниципальное образование, где будут выбираться депутаты и будет выбираться глава. Каким способом? Прямым. Или через депутатов, не имеет значения. Но смысл-то в этом был. Но тогда я живу в этом академгородке и я могу проголосовать. За своего соседа или за того, кого считаю нужным, кто будет наиболее эффективно отражать хозяйственную деятельность. Сейчас кто это будет? Ну, я не знаю. Будем ли мы довольны, как они будут управлять имуществом Академии, или нет. Но то, что это надо было делать, на мой взгляд, очевидно.

C.И.: — Сейчас это получится или нет?

А.Ж.: — Мы не оставили эту идею. Правительство дало нам отрицательное заключение. Абсолютно непонятно.

C.И.: — Обосновали как-то?

А.Ж.: — Обосновали, конечно, но, вы понимаете, обоснования правительства, иной раз для меня очень удивительны. Они не сильно напрягаются, чтобы как-то объяснять, что это именно так. Просто: неэффективно с точки зрения развития науки и так далее. Но мы хотели сделать ее более адаптировано к народу. Который бы сам решал, кто у них будет управлять имуществом, где строить дороги и так далее. Сейчас-то этого не будет, сейчас как получится: получится, что Академия Наук, допустим, тот же Новосибирский филиал, он будет развиваться, науку делать сам по себе, а этим будет заниматься глава города Новосибирск.

C.И.: — Понятно. Это только малая часть большого города.

А.Ж.: — Абсолютно точно. А он же изначально так был задуман, правильно? Был задуман, как автономная организация, где ученым должны создаваться наиболее благоприятные условия, для того, чтобы они могли спокойно работать, жить и развивать науку. Об этом и шла речь в нашем законопроекте. Мы не оставили это дело. Ведем сейчас, на сегодняшний день, серьезные консультации, но в связи с тем, что был брошен вот такой законопроект, он, конечно, отодвинулся на второй план.

C.И.: — Понятно. Есть еще одна ваша идея, внесенная в Думу: вы предложили места в детских садах давать в первую очередь российским гражданам, а не многодетным семьям из Средней Азии.

А.Ж.: -Это не только детские сады, но и обслуживание в социальных учреждениях, в больницах.

C.И.: — Это беда такого масштаба, что ее надо решать в Думе?

А.Ж.: — Не беда, если на местах чиновники понимают, что надо ездить на скромных машинах. Но, однако, они этого не понимают, приходится решать на уровне Думы. То же самое и это. У нас не хватает детских садов. Это очевидно абсолютно. Но почему приехавший из Средней Азии тут зарегистрировался, и у него, мы знаем, не один ребенок. Он приходит в детсад, а ребенок его соседа, который здесь родился, жил, работал — нет. Дело в том, что приезжие все - многодетные, у них льготы, привилегии, право в первую очередь получить место в детском саду. Нельзя так делать. Больше того. Они приезжают сюда рожать…

C.И.: — Родовой туризм, есть такое понятие

А.Ж.: — Абсолютно точно. А почему они это делают? По одной простой причине. У них там роды-то платные. Там-то платно, за это надо платить. А здесь бесплатно.

C.И.: — И притом здесь уровень медицины все-таки повыше, чем у них

А.Ж.: — Об этом, да, я уж не говорю. Конечно, он повыше и, конечно, смертность, особенно в Москве, она вообще минимальная. Это логично. А за что? Это же миллиарды рублей. Миллиарды, реально. Это не миллионы, а миллиарды, которые мы тратим из своего же кармана на не граждан Российской Федерации.

C.И.: — Перед тем, как перейти к вопросам читателей, я вам, как члену комитета по обороне не могу не задать такой вопрос. Мы на своем сайте много писали о том, что происходило с вооруженными силами во времена Сердюкова, многие смотрят с возмущением на то, что происходит сейчас вокруг бывшего министра, как вы полагаете, чем это все кончится и заслуживает ли Сердюков того, чтобы им занимался, по крайней мере, суд?

А.Ж.: — У меня здесь простая позиция: казнокрадов — под суд. Абсолютно точно.

C.И.: — То есть, вы поддержали это?

А.Ж.: — Не просто поддержал, мы будем делать все, чтобы это закончилось судебным разбирательством, а лучше — приговором. Это абсолютно очевидные вещи, понимаете? У нас, к сожалению, суды, они требуют тоже колоссальной реформы. Мы знаем, что у нас суды полностью зависимы. У нас нет выборности, у нас нет ничего. Самое главное, нет справедливости, в данном случае. Мы видим, что Васильева гуляет по улицам Москвы.

С.И.: — В тринадцатикомнатной квартире. И по улицам Москвы.

А.Ж.: — Да ладно, да. По улицам Москвы гуляет, понимаете!

С.И.: — А человек, который утащил курицу, сидит в изоляторе и ждет суда.

А.Ж.: — Да ладно сидит, а то — подвергается пыткам бутылками из-под шампанского. Вот, что мы видим. В чем справедливость, в данном случае. Тут нельзя доходить до абсурда. Мы, конечно, понимаем прекрасно, у нас известная поговорка: «был бы человек, статья найдется», конечно, министр… На любого министра, наверное, можно найти и накопать, тут до абсурда доходить нельзя. Но если мы говорим уже действительно о казнокрадстве, а оно очевидно, в данном случае, по всем статьям: одно, там, миллиарды, второе, миллиарды, и сказать, что Сердюков не знал, он же такой наивный человек, он же просто не понимал, что происходит, там, Васильева, а то, может, и не она еще, я не знаю.

С.И.: — Злостно его вводила в заблуждение.

А.Ж.: — Да, да, злостно его вводила в заблуждение, говорила ему заклинания. Ну, слушайте…

С.И.: — Если Сердюкова выведут из-под удара окончательно, комитет по обороне в Госдуме будет этим заниматься?

А.Ж.: — Партия «Родина» будет точно. Не знаю, как комитет по обороне, там разные люди, даже Владимир Вольфович есть. Какова его позиция — я не знаю.

С.И.: — Ну, тогда мы с вами союзники. С вашего разрешения, перейдем к вопросам читателей.

А.Ж.: — Пожалуйста.

С.И.: — «Алексей, вы сами и ваша партия часто говорите о национальной идее, патриотизме и т. д. Да, этого в нашей стране народу не хватает. Но что конкретно вы подразумеваете под этим? В чем должен выражаться патриотизм?» Спрашивает вас Алена.

А.Ж.: — Патриотизм — это простое слово. Надо любить родину свою и отдавать ей все, что у тебя есть. Даже собственную жизнь. Но только ради победы. Вот, если человек способен это сделать и понять, что он победитель. А мы — нация победителей, реальная нация победителей, у нас серьезная история, мы должные гордиться этой историей и делать все возможное, чтобы наша страна была независима, мы не можем передать свой суверенитет на аутсорсинг, заграницу, туда, за океан, как сделали это практически все страны Европы.

С.И.: — Да и постсоветские, в первую очередь.

А.Ж.: — Да, и постсоветские. Уж не говорю об Эстонии, всей Прибалтике и так далее. Вот это мы не должны сделать, в этом и есть патриотизм. Потому что если мы здесь собираемся жить, и здесь собираются жить наши внуки и правнуки, в этом и есть патриотизм: это сильное государство, это традиционные ценности, семья с папой-мамой, это то, что мы понимаем под социальным государством, и… как говорится, мы не должны воровать сами у себя. Почему на Западе, возьме Австрию, почему они живут лучше? В техническом плане, чисто в бытовом. У них, если 10−15 процентов рентабельности, они уже хорошо себя чувствуют, живут спокойно, просто не воруют, зарабатывают 15 процентов. У нас, если меньше 100 процентов рентабельности — никто даже слушать не будет об этом деле. Вот такая простая вещь. Потому что каждый считает, что он здесь заработает, а будет он тут жить, или не будет? Не каждый, но многие. Отток капитала в два раза возрос?

С.И.: — До 80 миллиардов называлась цифра.

А.Ж.: — В два раза он возрос по сравнению с прошлым годом. Это говорит о том, что либеральная власть все делает для того, чтобы создать такие условия.

С.И.: — То есть, опять мы возвращаемся к вашей кадровой революции, которую необходимо делать сверху.

А.Ж.: — Социальная революция, в том числе и великая кадровая, должна быть. Должна быть действительно убрана вся вот эта либеральная прослойка и должны прийти патриоты. Возьмите простой пример, Чубайса. Этот человек, который с 90-х годов, я не знаю, он что-то хорошее для России сделал? Ну, так, по большому счету. Сегодня он возглавляет «Роснано». В марте Счетная палата насчитала больше 20 миллиардов убытков, непонятно, куда вообще деньги ушли. И еще больше, Финмониторинг тоже наш. И что? Вы понимаете? Вот, я об этой революции говорю. Ну, нельзя этого допускать.

С.И.: — В наших конкретных условиях, вы верите, что при президенте Путине такая революция может быть? Или она должна начинаться с президента?

А.Ж.: — Я уверен, что, во всяком случае, когда Путин шел на президента, был задан вопрос ему непосредственно, я присутствовал на этой встрече: какой он видит идеологию государства? Он сказал: «Это вопрос сложный, но кроме идеологии патриотизма я не вижу ничего».

С.И.: — Это слова.

А.Ж.: — Это слова, но.

С.И.: — Чубайс-то по-прежнему в «Роснано».

А.Ж.: — Там еще и Рогозин. И еще другие. Раньше их там не было. Понимаете, это идет, но мягко очень. На мой взгляд, это происходит, но мягко. Здесь должны быть решительные меры.

С.И.: — Ну, да. Революция — это обвал.

А.Ж.: — Да, это так.

С.И.: — Задам вам вопрос, возможно, неприятный для вас, от лица нашей читательницы Натальи. «Алексей, скажите, почему вашу партию не слышно? И как можно в нее вступить, если живешь в Москве или в другом городе. Ваш сайт не работает, телефоны не отвечают».

А.Ж.: — Хороший вопрос, ну, почему он неприятный. Во-первых, сайт наш…

С.И.: — Потому что если про вашу партию не слышно, для лидера партии это не слишком приятный вопрос.

А.Ж.: — Вопрос в том, что это же не так, наш сайт работает, набираете просто в любом поисковике слово «Родина», и первое, что выйдет — это наш сайт. И он работает. Каждый день там масса материалов и статей, наша информация, такого не может быть, я сам лично каждый день по несколько раз вхожу на этот сайт.

С.И.: — То есть она просто не там ищет?

А.Ж: — Ну, может быть, на какой-то другой, есть клоны «Родины». Так что здесь просто, сайт работает, Родина.ру, есть все телефоны, там есть наши региональные отделения.

С.И.: — Если кто-то хочет в нее вступить, он что должен сделать?

А.Ж.: — Там анкета есть та же самая, в зависимости от того, где он живет, больше того, там кликаешь на регион, выскакивают все регионы.

С.И.: — Человек заполнил анкету, и он уже член партии?

А.Ж: — Нет, с ним свяжутся, там контакты.

Более того, старые члены партии «Родина», у которых сохранился билет, мы их перерегистрируем просто. У нас этот процесс идет. А то, что о нас не очень слышно — понимаете, где я только ни выступал, я всегда представляюсь: «Депутат Государственной Думы, председатель партии «Родина», титры везде идут: Депутат Государственной Думы, «Единая Россия». Знаете, это же ведь политика, это же тоже надо понимать. Больше того, конечно, непарламентской партии очень сложно выбирать информационное пространство. Вот, у нас, если, в среднем, упоминаемость парламентских партий, возьмем ту же «Справедливую Россию», о ней где-то полторы тысячи упоминаний в месяц, у нас эта цифра — четыреста. Это немного. Но у парламентских партий там больше шестидесяти человек, а я один, к сожалению, в Государственной Думе.

С.И.: — Вы один от партии, да?

А.Ж.: — В Госдуме? Да, один.

C.И.: — А до 2012 года вообще никого не было? Вас же в 2012 году только избрали?

А.Ж.: — Никого не было, конечно. Здесь мы понимаем, что показали нам выборы. Мы хотели протестировать общий бренд. За 10 лет партию подзабыли, это тоже надо понять. 10 лет — это серьезный срок для политики. Когда мы в Архангельске набрали почти 7 процентов, а начинали мы с узнаваемости 0,2 процента. Это серьезно. Поэтому мы над этим работаем, у нас в этом году намечено широкое партстроительство, создадим свои представительства в каждом муниципальном образовании первого уровня, имеется в виду, в районах, мы будем заявлять о себе. Но говорить о том, что о нас не слышно на первом канале — да, не слышно.

C.И.: — Вас на пускают. Зато вас слышно на нашем сайте.

А.Ж.: -В «Свободной Прессе», да.

C.И.: — Я вопросы не подбираю, читаю по порядку. Они перекликаются. «Где сейчас ваша партия? В парламенте ее незаметно?» Ну, это понятно, потому что вы один. «Чем она занимается и почему не идет на контакт с народом?» Вот это уже серьезно. «Она же позиционирует себя как служащая ему, пусть это докажет не словами, а делом. Пока простые россияне ничего не будут о вас знать и не получат возможности взаимодействия, так и будет „Родина“ страшно далека от народа. Начните, хотя бы, с налаживания сайта» Вера. Читательница Вера, она, видимо, тоже пыталась зайти на сайт, так что сайтом, видимо, надо разбираться.

А.Ж.: — Ну, можно сейчас зайти, да. Понимаете, зайти на сайт действительно достаточно легко, это мы уже говорили, что никаких проблем я здесь не вижу, если бы я сам туда не входил несколько раз в день…

C.И.: — Может быть, действительно дело в том, что есть какие-то клоны и люди просто не туда заходят?

А.Ж.: — Конечно. Действительно, так. Вопрос в том, что налаживать отношения с народом — действительно надо. Вот как мы делали в Архангельской области. Мы в одном муниципальном образовании, в городе, где находится самый крупный целлюлозный комбинат Европы, город Коряжма, так называется, у нас там большинство в парламенте, в Горсовете. То есть мы идем к народу. Там где идут выборы, у нас, естественно, больше ресурсов, чтобы дойти до каждого из них. И когда мы доходим, нас слышат, и это хорошо. Мы, конечно, не можем на сегодняшний день в национальных республиках, достаточно сложно работать в наших субъектах.

C.И.: — Это понятно, почему.

А.Ж.: — Да, это понятно, почему. В Кемеровской области достаточно сложно было работать, тоже понятно, почему. Есть какие-то волны определенные информационные, эти волны, в которых у нас на сегодняшний день были сосредоточены, конечно, партии. Я же говорю, в апреле мы только получили возможность участвовать в выборах, и, вот, май, июнь, июль. Это наша работа.

C.И.: — Это всего ничего.

А.Ж.: — Да, это всего ничего, собственно. Вот, это то, что мы смогли сделать. И мы это делаем и будем делать активно. И надо заметить, что в Адыгее мы тоже прошли в Горсовет, потому что у нас там сильная личность.

C.И.: — Один человек прошел?

А.Ж.: — Да. Ну, мы набрали там пять с половиной процентов. Ну, тоже это. национальное образование.

C.И.: — С другой стороны, в национальных республиках вам в чем-то, может, даже и проще, если русские там чувствуют какое-то давление на себя, то они ищут людей, которые пообещают навести порядок.

А.Ж.: — Это так, но с демократией в данных образованиях остается большой вопрос. И не важно, кто как голосует, там такой принцип действует, а важно, кто как считает. Тут, к сожалению, этот принцип воплощён в реальность.

C.И.: — Это по всей стране так, по-моему. Не только в национальных республиках.

А.Ж.: — Ну, как говорится, требуются доказательства, но если говорить по ощущениям, это действительно так. Мы говорим о честных выборах, да? Как тяжело было Собя