Сергей Ермаков: «Россия преодолела комплекс побежденной страны»

Тема: «Проблемы европейской безопасности и НАТО»

(продолжение см. ниже.)

Василий Ваньков: — Здравствуйте, в эфире «Открытая студия» и я, ее ведущий, Василий Ваньков. Сегодня у нас в гостях начальник сектора проблем региональной безопасности Центра оборонных исследований РИСИ Сергей Ермаков.

Сергей Михайлович, самой свежей темой из серии российско-натовских отношений — это заявление главы МИД Польши Радослава Сикорского, который сказал, что страны-члены НАТО близки к достижению договоренностей о наращивании присутствия своих войск в Восточной Европе. Означает ли это, что НАТО готовится к серьезному противостоянию с Россией? Безусловно, всех сейчас волнует перерастание конфронтации в открытые силовые действия. Этот жупел пропагандистский витает на Западе, в западных СМИ, естественно, российские тоже периодически его подхватывают. Что вы думаете на этот счет? Что бы это означало?

Сергей Ермаков: — На мой взгляд, заявления Сикорского как раз очень четко вписываются в ту динамику внутри НАТО, которой мы являемся свидетелями за последнее время, что это, действительно, попытка поднять политику сдерживания в отношении России на новый уровень. На практике это означает повышение военного потенциала Североатлантического Союза, наращивание соответствующих баз, группировок войск на границе с Россией с тем, чтобы, на взгляд натовских чиновников, более эффективно сдерживать Российскую Федерацию, противостоять так называемой российской военной угрозе, о которой так много сейчас говорят на Западе. В действительности, как мне кажется, НАТО сегодня не готово воевать с Россией. Если посмотреть на все страны-члены Североатлантического договора, то очевидно, что такого единства внутри НАТО, на самом деле, нет.

В. В.: — То есть его и не было по более таким частным вопросам…

С. Е.: — Его не было, да. Абсолютно справедливо. Более того, по моим оценкам, на основе и анализе той информации открытой, которую мы можем читать и в СМИ, и общаясь, в том числе, и с представителями натовских структур и здесь в Москве, и за рубежом, видно, что украинский кризис лишь только принес видимость как бы монолитности этой организации, их общей антироссийской позиции.

В. В.: — То есть образ внешнего врага все-таки он использовался как мобилизующий фактор. А то некоторые уже забыли, зачем существует НАТО.

С. Е.: — Да, но это один из элементов оправдания НАТО, что, все-таки, оборонительный союз, для чего он нужен. А вот здесь, как раз, появился очень хороший повод, который, безусловно, и натовские чиновники и, прежде всего, американские эксперты и политики, используют на полную катушку. Пытаются все время ангажировать западное общественное мнение со стороны антироссийских настроений: «Вы посмотрите, россияне увеличивают военный бюджет. Против кого? Да это против нас. Это угроза. Значит, нам всем надо тоже вместе затянуть туже пояса и складываться, вносить безумные средства на оборону». Я просто для справки замечу. Когда говорят о военной угрозе со стороны России, я имею в виду на Западе, то почему-то забывают посмотреть элементарно свои же справочники. Например, Military Balance, который Лондонский институт стратегических исследований издает каждый год, где четко видно, что на самом деле военный бюджет России не сопоставим с теми расходами на оборону, которые тратят натовские страны.

В. В.: — То есть даже не США, а страны, допустим, Восточной Европы?

С. Е.: — Да, посмотрите, общий бюджет по оценкам, я сошлюсь на тот же Military Balance. Можно взять даже официальные данные, которые натовцы публикуют: это больше триллиона долларов. Из них львиная доля, понятно, идет со стороны Соединенных Штатов Америки: по разным оценкам где-то порядка 750−800 млрд. долларов. Это военные расходы Соединенных Штатов Америки. Но понятно, что часть из этого триллиона ложится на плечи европейцев. Тут приличная сумма — это более 200 млрд долларов.

В. В.: — И вот здесь возникает конфликт. Мы знаем, что США, администрация Обамы сократили несколько расходы на оборону. За что их критикуют оппоненты из республиканцев, одновременно они требуют от своих союзников в Европе больше вкладываться, так сказать, в дело коллективной обороны, тем более, «русские идут», как говорится. И вот насколько можно судить по сообщениям СМИ, есть недовольство, мягко говоря, европейцев, в первую очередь, старой Европы таким положением вещей. Что вы думаете? Пойдут ли они на то, чтобы оплатить очередную волну русофобии из своего кармана?

С. Е.: — Если говорить о европейцах, особенно, скажем так, традиционной Западной Европы, то здесь не очень-то и стремятся и готовы к наращиванию военных расходов. Но это понятно, потому что после окончания «холодной войны» на Западе появилась, стала популярной такая концепция, как это получение дивидендов с окончания «холодной войны». Что это значит? Это значит, что военные расходы — достаточно серьезные, которые были во времена «холодной войны», и понятно, почему. Там блоковое противостояние, многотысячные группировки в Западной Европе, там линии фронтов даже чертили военные. Все было понятно для западного обывателя, очевидно, зачем он тратит свои деньги. Зачем его деньги, которые идут через налоги в бюджет страны, расходуются на такие не очень полезные в народном хозяйстве вещи, как танки, пулеметы и другие серьезные военные системы. Сейчас в Западной Европе эта тенденция продолжается. Я беседовал с рядом военных атташе, они честно говорят, что для западного-то обывателя то, что происходит за рекой Маас, образно говоря, не так важно. Для него важно — это, прежде всего, налоги, будет ли повышение налогов и будет ли рост зарплаты, пенсии и прочих социальных выплат.

В. В.: — То есть в принципе вся конфронтация с Россией вокруг Украины и экономические последствия — это своего рода оброк, союзнический оброк, который наложили американцы на своих сателлитов европейских.

С. Е.: — Безусловно, более того, об этом американцы прямо говорят.

В. В.: — И европейцы говорят, но не прямо. Тот же Сикорский, который заявляет, что близки к достижению договоренностей, как о нечто позитивном. Мы помним, была скандальная прослушка, где он, в общем, не лестно высказывался об американцах и демонстрировал неприятие этой ситуации, когда американцы выкручивают руки, в том числе полякам по вопросам отношений с Россией, что это не совсем выгодно. Возникает вопрос. Все-таки в рамках НАТО есть жесткая какая-то иерархия, дисциплина, которая позволяет навязывать невыгодные решения? Или это происходит уже на уровне национальных элит? Вот эта идея трансатлантического единства, солидарности, оказывается, ментально она распространена и в общественном мнении и, соответственно, заставляет политиков подчиняться этой ментальности. В чем дело, каким образом происходит принятие единых решений в структуре, каждый из участников которой имеет свои интересы?

С. Е.: — Вы абсолютно правильно очертили круг давления на европейцев и со стороны США и со стороны местных элит. Да, дело в том, что в НАТО все решения принимаются на консенсусной основе, т. е. чтобы принять то или иное стратегически важное решение, все страны должны проголосовать на саммитах, на Советах НАТО. И здесь американцы проводят планомерную, последовательную работу: вдавить, утрамбовать своих союзников, чтобы они приняли то или иное важное решение. Политика у них достаточно гибкая. То есть они используют достаточно ловко политический момент. В частности, сейчас происходит использование в таких интересах украинского кризиса, безусловно. То есть объясняют, что это вина России. Там существует так называемое четкое принятие единого мнения. Оно сложилось в НАТО именно под давлением США, что во всем виновата Россия. Россия наращивает военный бюджет, российские войска вот уже стоят на границе, значит, нам надо обороняться. И очень ловко играют на противоречиях между союзниками. Понятно, что есть определенные, скажем так, несогласованности и недоверие между старыми и новыми членами альянса. И здесь зачастую проводником американской позиции выступают как раз новые страны-члены. Это страны Прибалтики и Польша.

В. В.: — То есть неофиты, если можно так выразиться.

С. Е.: — Да, именно неофиты, которые, может быть, желают выглядеть святее, чем Папа Римский. Вот они идут впереди и говорят, что нет, всем как один надо поднять знамя борьбы. Не понятно, за что, зато четко и понятно говорят, против кого. Вот Россия и вот тот объект, против которого и надо всем сплотиться. Плюс ко всему вызывает недоумение, но это на основе, может быть, уже такого национального менталитета или какого-то негативного опыта, скажем так, советской эпохи. Вот этих, как вы назвали, неофитов. Это какая-то такая идея синкразии в отношении России. Польша задолго до украинского кризиса все время твердила, что ей мало гарантий. Отсюда и в Wikileaks всплывали данные о том, что существуют секретные планы НАТО о защите территории новых стран-членов на Востоке, прежде всего, Польши и стран Прибалтики. Это операция «Балтийский страж», которая предоставляла дополнительные гарантии новым странам-членам. Хотя никаких реальных обоснований для такой операции на самом деле тогда и не было.

В. В.: — Перспективы вовлечения Украины в Североатлантический альянс. Насколько это серьезно? Мы видим, что Киев в лице нового президента Порошенко настаивает всячески на расширении сотрудничества, вплоть до членства. НАТО в ответ отделывается каким-то многозначительными заявлениями. Например, недавно Расмуссен прибыл в Киев и заявил, что Североатлантический альянс принял решение увеличить уровень поддержки сотрудничества с Украиной. До этого он сказал, что в НАТО никогда не планировали строить военные базы на Украине и тем более нападать на Россию. Можно ли доверять всем этим заявлениям на ваш взгляд? Вообще НАТО, западное руководство много заявлений делали по поводу не расширения НАТО. Что будет? Членство или военная база?

С. Е.: — Понимаете, насчет членства вопрос достаточно очень интересный в НАТО. Дело в том, что есть как бы 2 таких магистральных пути расширения НАТО. Это формальное расширение, т. е. принятие новых стран-членов. И мы это видим, т. е. с 16 стран, которые были на момент окончания «холодной войны», сейчас уже 28 стран в НАТО. И — так называемый — неформальный. Как мне кажется, к неформальному расширению надо относиться очень серьезно и, как мне кажется, и в отношении Украины, да, я думаю, и в отношении Грузии сейчас, все-таки, пока в НАТО склоняются именно к такому варианту неформального расширения, т. е. углубление сотрудничества с этими странами, но не путем их прямого принятия в страны-члены.

В. В.: — Там, наверно, ключевое различие — это пресловутый 5 пункт Устава о коллективной обороне, т. е. это то, чего, собственно говоря, все опасаются. Когда страны с территориальными проблемами, как мы знаем сейчас, входят в состав альянса и возникает потенциально взрывоопасная ситуация…

С. Е.: — Все правильно. На самом деле, общаясь с теми же представителями НАТО, они говорят, что проблемы территориальных претензий — это не так существенно. У НАТО достаточно гибкая очень политика. Они руководствуются более прагматичными соображениями, а это, действительно, пятая статья. Тогда НАТО не просто должны и могут как бы какие-то развивать совместные военные проекты, размещать даже военные группировки на территории той или иной страны и, скажем так, союзника, но не члена, а они обязаны нести ответственность за его безопасность. И вот страны-члены НАТО не очень-то спешат брать на себя ответственность. Какие-то положительные моменты они готовы брать. То есть территория Украины очень удобна для развития, проведения совместных военных учений. Да, есть определенные территориальные проблемы. Я имею в виду при проведении крупных военных маневров на территории Западной Европы. Там ограничения экологические, и другие, и прочие.

В. В.: — То есть Украина — это еще удобный полигон?

С. Е.: — Украина — это удобный полигон

для размещения противоракет…

В. В.: — Расширение ПРО — насколько это актуально? Тут разные мнения среди экспертов.

С. Е.: — На сегодняшний момент учитывать эту степень конфронтации — для НАТО, может быть, было бы не самым лучшим вариантом. Потому что это, действительно, уже прямой путь к серьезной конфронтации с Россией. Вот, кстати, в такой политической практике и американцев, и натовцев. То есть, если это можно сделать постепенно, скрыто и, скажем так, не очень будоража общественное мнение, то они будут делать именно таким способом. То есть не переходя какие-то определенные границы и не беря на себя ответственность за конфронтацию. То есть они всегда говорят, что мы всегда мирно, мы только защищаем, мы за стабильность в мире, мировой порядок и прочее прочее. Но всю ответственность за разжигание того или иного конфликта они пытаются переложить на другую сторону. В этой связи какие-то такие открытые шаги они будут маскировать.

В. В.: — Скажите, а вообще издержки конфронтации с Россией для стран НАТО, т. е. они как-то равномерно распределяются? Кто больше выигрывает: США, Европа, неофиты?

С. Е.: — Нельзя говорить о каком-то равномерном распределении. Если посмотреть на список стран-членов, начиная по алфавиту с Албании и заканчивая Великобританией, но это по английскому алфавиту, и США, то понятно, что у них разный вес геополитический и понятно, что их вклад разный и, соответственно, прибыль от всех проектов тоже делится в соответствии с вложенным. Плюс надо иметь в виду, что несмотря на всю консенсусность такую, равность союзников, на самом деле есть один союзник, который равнее среди равных — это США. Не секрет, об этом американские эксперты прямо говорят, что для них НАТО — это не более чем инструмент проведения внешней политики, цель которой — обеспечение долгосрочного, глобального лидерства Соединенных Штатов Америки во всем мире.

В. В.: — То есть надо так думать, что это есть главный бенефициар?

С. Е.: — Абсолютно.

В. В.: — И к тому же учитывая, что экономически США не так завязаны на отношениях с Россией, соответственно, санкционная война в наименьшей степени отражается на их состоянии.

С. Е.: — Да, конечно.

В. В.: — Сергей Михайлович, такой вопрос. Расмуссен в ходе того же визита в Киев заявил, что Североатлантический альянс прекращает сотрудничество с Российской Федерацией, укрепляет коллективную оборону… Разрыв отношений, кто больше теряет? Плюс это для России, минус?

С. Е.: — Вы знаете, на самом деле это сейчас данность. Тут как бы сложно говорить, мы теряем что-то или приобретаем, потому что это данность, это наши отношения сейчас подошли к такой точке. Почему они подошли? Совет Россия-НАТО выполнял больше формальные функции, которые НАТО, может быть, использовало и как прикрытие своей деятельности по такому неформальному расширению. То есть, прикрываясь Советом Россия-НАТО, НАТО фактически вошло на все постсоветское пространство, стало налаживать так называемые партнерские отношения не только с европейскими странами бывшего Советского Союза, но и активно вошло в Центральную Азию, где отдельные интересы у отдельных стран-членов, понятно какие. Печально другое, что действительно Российская Федерация не стремилась к конфронтации, пыталась установить новую архитектуру европейской безопасности на таком не конфронтационном пути ее развития. Поэтому пошли на создание Совета Россия-НАТО, но, действительно, по ключевым моментам эта структура никак себя не продемонстрировала достаточно эффективно. Посмотрите, кризис 2008 года. Первое, что сделали натовские чиновники, — заморозили как раз контакты на уровне Совета Россия-НАТО. Сейчас, казалось бы, кризисная ситуация на Украине, когда она еще не вошла в такую острую фазу. По сути, требовалось проведение заседания на уровне Совета Россия-НАТО, проведение консультаций, совместные визиты в столицы. Этого ничего не было.

часть 2

В. В.: — Развивая эту тему отношений, замороженных между Россией и НАТО. Недавно Расмуссен заявил, что Россия для НАТО — это не друг, не враг. Что вы думаете на этот счет? Как можно охарактеризовать наши отношения?

С. Е.: — До последнего момента они так и были. Вот даже натовские эксперты придумали очень интересную такую аббревиатуру как frenemy, т. е. это friend and enemy. Вот они соединили такой friend и Russia frenemy. И до последнего времени это так оставалось, но под давлением, может быть, американских экспертов и политиков ситуация несколько меняется. Вершбоу, т. е. это в иерархии НАТО, можно сказать, второй человек, зам генсека НАТО, гражданин Соединенных Штатов Америки, известный американский политик, который одно время был послом в Российской Федерации, заявил: хватит уже этого frenemy, давайте просто enemy.

В. В.: — Вот все-таки тема анти-НАТО. Возможно ли ее реализовать? Насколько это актуально или Россия будет действовать в одиночку, полагаясь только на собственные силы, на ваш взгляд? И в каких форматах тогда?

С. Е.: — Есть разные точки зрения. Есть как бы 2 полюса. Один, что надо, безусловно, даже в нынешних условиях, искать точки соприкосновения с НАТО. На другом полюсе приводят цитату Александра Третьего, что у России 2 союзника: армия и флот. Сейчас можно ракетные войска добавить, может быть, более важному в наше время. Но на самом деле, чем сильна позиция Соединенных Штатов Америки? Об этом Обама сказал и здесь можно, действительно, с ним согласиться, что это сеть военных союзов. НАТО — один из немногих удачных примеров вообще в мировой истории. И здесь надо отдать должное отцам-основателям организации Североатлантического договора, потому что им удалось эту организацию построить и сохранить после окончания «холодной войны». Но если посмотреть на ту же политику Соединенных Штатов Америки в ВТР, то там-то успехов не так много. И вот о чем говорил еще и Буш, и потом Обама — это создание такого НАТО азиатского, то там это не получается. России надо из этого извлекать урок и посмотреть еще на тот момент, что сейчас очень сложно и, может быть, даже не реально создавать такие жестко структурированные военные союзы, когда нет реальной военной опасности.

В. В.: — А вы считаете она отсутствует?

С. Е.: — Она присутствует, но в несколько измененном виде. Во-первых, сама война претерпела серьезную трансформацию. То есть мало того, что она входит в иные сферы, скажем так, неконтактной войны: информационная война, кибернетическая война и прочее.

В. В.: — Но в Новороссии идет реальная война и то, что Россия может вмешаться …

С. Е.: — Там идет реальная война, но здесь очень важный момент еще другое — это то, что меняется лицо современной войны. То, что современные столкновения, это и вооруженные конфликты, они начинаются как локальный внутригосударственный конфликт. И здесь очень сложно выстраивать союз. Почему даже натовцы боятся…

В. В.: — То есть это вмешательство в суверенитет, по сути. Далеко не все на это идут.

С. Е.: — Далеко не все на это идут и самое главное, нет четких механизмов и, скажем так, программ и алгоритмов, как действовать в такой ситуации, как выстраивать союзы. То есть что, защищать властные элиты или каким образом действовать. Но тем не менее, строить союзы надо просто на гибкой основе. Вот как раз развитие военно-технического сотрудничества, т. е. и военная торговля, и обслуживание техники, какие-то совместные военные учения, и военное обучение. То есть не только маневры я имею в виду. Обучение специалистов в наших учебных заведениях, обмен опытом. Это, конечно, должно развиваться.

В. В.: — То есть это военно-техническая инфраструктура, да?

С. Е.: — Да, безусловно.

В. В.: — Которая выстраивается, а вокруг нее уже идут, обрастают связи…

С. Е.: — Да. Смотрите, ведь действительно недавний визит нашего президента Владимира Путина по странам Латинской Америки внес такую, если не сумятицу, то, скажем так, широко освещался в западной прессе и очень натовцы очень так обеспокоены. И это не только страны БРИКС, это и Куба. То есть развитие таких военных кооперационных связей России с другими странами серьезно беспокоит Соединенные Штаты Америки, потому что он нарушает их монополию.

В. В.: — Но и к тому же сейчас в условиях санкций для нас важно сохранить рынки оружия, высоких технологий… Сейчас успех или не успех той или иной национальной промышленности зависит от доступа на рынки сбыта.

С. Е.: — Конечно.

В. В.: — События на Украине подтверждают, что война за рынки сбыта сейчас приобретает ожесточенные формы.

С. Е.: — Конечно.

В. В.: — Вот коли у нас заявлена тема европейской безопасности, давайте обсудим немного. Тем более, что она смыкается, безусловно, с темой России, с нашими собственными проблемами, сейчас на Украине особенно. Работает ли институт европейской безопасности, такие как OBSE, допустим. Мы слышим, что, представители этой организации делают достаточно критические заявления. В частности, негативный отзыв можно вспомнить на принятый на днях Радой чрезвычайный закон, который ограничивает свободу слова, нарушает основополагающие гуманитарные нормы международного права. Тем не менее, складывается такое впечатление, что голос таких структур все менее слышен и, в общем, не играет никакой роли в той конфигурации безопасности, в которой сейчас лидирующий тон задают НАТО, США и национальные игроки наиболее крупные. Что вы скажете?

С. Е.: — К сожалению, это так. Действительно, Организация по безопасности сотрудничества в Европе на данном этапе действует не так эффективно, как хотелось бы. И здесь понятно, почему. В последнее время со стороны великих держав, я имею в виду и Россию, и Соединенные Штаты Америки, все-таки интерес к OBSE, прямо скажем, был несколько потерян. Соответственно те направления деятельности OBSE, которые изначально были заложены при создании этой организации, развивались неравномерно. То есть развивались в основном гуманитарные проекты. Это, прежде всего, выборы. Тем не менее, мы пришли к тому, что сейчас в OBSE нет четких механизмов по урегулированию кризисных ситуаций, потому что опять же та организация, которая создавалась в годы «холодной войны», в настоящее время требует серьезной реорганизации и перестройки. Посмотрите, действительно, течение кризиса на Украине: со стороны OBSE практически не было каких-то решительных шагов.

В. В.: — Предлагались дорожные карты, но они игнорировались и Киевом и, собственно, США, судя по всему, не слишком-то настаивали.

С.Е.: — Трансатлантический формат доминирует. Он сейчас поглотил Европу… Америанцы пытаются выстраивать архитектуру европейской безопасности на основе НАТО, т. е. НАТО — центричная модель. Вот для чего американцам и сейчас необходимо поддерживать НАТО на плаву. То есть это как инструмент. Эксперты предупреждали, еще задолго до украинского кризиса, что любое развитие какого-то негативного события в Европе, приведет обязательно к эскалации напряженности между Россией и Европой.

В. В.: — Можно ли сказать, что какие-то уроки будут извлечены. Все-таки идея построения единого пространства безопасности, то, что предлагал Путин, получит вторую жизнь, но, не дай Бог, после каких-то более жесткой фазы этих событий.

С. Е.: — Надежды, безусловно, на это сохраняется, но, честно говоря, развитие такого кризиса, который мы видим сейчас на Украине, — это, может быть, самый худший урок. Учиться на таких ошибках — не просто глупо, а преступно. Но к сожалению, со стороны, в том числе, натовских и официальных лиц и экспертов, я вижу очень жесткую позицию, которые сейчас стремятся развивать конфронтацию, пытаться решить проблему не консенсусно, а с позиции силы. Это не обязательно военная сила. Сейчас идут экономические санкции, финансовые и прочие. Проблема в том, что возможна любая архитектура европейской безопасности. Ее построение возможно, если будет достигнуто какое-то соглашение, т. е. кто-то пойдет на какие-то уступки со стороны ряда западных политиков высокого ранга, которые, в принципе, сейчас определяют лицо всей трансатлантической повестки дня и политической повестки дня. У них сложилось достаточно негативное отношение к России в том плане, что Россию они видят как страну, которая как правоприемник Советского Союза потерпела поражение. На этой основе они выстраивают свои политические сценарии и стратегии.

В. В.: — Юлия спрашивает: «Не рискуют ли украинская бойня и претензии США к России вылиться в мировую войну?»

С. Е.: — Была Первая мирная конференция накануне Первой мировой войны. Тогда все пришли к выводу, что никакой большой войны уже не будет. Т. е. есть экономические интересы, которые можно решить в экономической сфере, в политической сфере путем договоров: никто не заинтересован в войне. И тем не менее, после этого мы стали свидетелями двух самых разрушительных войн в истории человечества. К сожалению есть такие настроения среди определенных властных элит, которые заинтересованы в войне, прямо скажем. Поэтому войну сбрасывать со счетов я бы не стал. Что касается нас, нашего отношения и, прежде всего, отношения с НАТО, то нам надо четко понять, что реальной дружбы ждать не приходится в обозримой перспективе. Накануне саммита в Чикаго был проведен опрос Атлантическим советом и другими так называемыми американскими мозговыми центрами. Там был вопрос очень интересно сформулирован о перспективе: «Видите ли вы, что России будет дана возможность присоединиться к НАТО в том или ином виде?» Большинство экспертов, естественно, ответили, что нет, но несколько экспертов сказали, почему бы и нет, но тогда Россия не должна быть Россией. То есть тогда Россия должна быть изменена, полностью цивилизационный код России должен быть поменен на трансатлантический какой-то, либо она должна быть разделена…

Полная версия на видео «Открытой студии».

Над программой работали: Василий Ваньков (ведущий), Майя Мамедова (продюсер), Александр Фатеев (оператор-монтажер, фото), Татьяна Парубаймех (бильд-редактор).

Справка «Открытой студии»

Ермаков Сергей Михайлович окончил Российский государственный гуманитарный университет (РГГУ), аспирантуру Института США и Канады РАН.

Сфера научных интересов — роль военной силы в современных международных отношениях; проблемы европейской безопасности; вопросы отношений России и НАТО.

Примечание: Уважаемые читатели «Свободной прессы», приносим вам свои извинения за возможные технические неточности, с которыми вы могли столкнуться при прочтении данного материала.