Михаил Веллер: Мы наблюдаем гибель огромной державы

«СП»: — Михаил Иосифович, вы на днях вернулись из Лондона, где проходила Международная книжная ярмарка. Какова природа интереса европейского читателя к современной российской литературе? Сказывается привычка читать русскую классику — Толстого, Достоевского, Чехова или есть интерес к России как таковой? Западный читатель способен составить объективное представление о современной России?

— Следует быть честными и отдавать себе отчет, что Достоевского и Чехова читает узкий круг интеллектуалов. Имеет значение, что Достоевского, русскую классику читают в переводах, которые несравненно ближе к современному разговорному английскому, нежели оригиналы современному русскому языку, то есть американцу или англичанину гораздо легче читать того же Достоевского по-английски. Пик интереса к России наблюдался в годы конца перестройки и начала реформации. Сейчас этот интерес заметно спал. Если говорить, кого более всего переводят здесь, то первое место занимает Сергей Лукьяненко, на втором — Борис Акунин. Остальные наши писатели идут с большим отрывом. Моя же цель приезда была представить только вышедший четырехтомник по философии. Это мои размышления о том, что до этого никто не излагал, не сумел связать психологию человека с устройством космоса на материальном уровне без вмешательства Бога.

Что касается второй части вопроса. Думаю, что западный читатель не способен составить объективное представление о современной России. Когда в конце 80-х я жил в Таллинне, работал в журнале «Радуга» и мы все были ячейкой Народного фронта, принимали гостей, либерал-демократов, из разных стран, к нам приехала поборница прав человека из Техаса. Она сказала, что мы в Эстонии должны делать больше. Мы ответили, что Эстония очень маленькая страна. В ответ услышали, что не такая уж маленькая, если здесь проживает 20−30 миллионов человек. На самом деле тогда в Эстонии было 1,5 миллиона. Я к тому, что вот ее знания об Эстонии, куда она приехала, чтобы бороться за ее права. У каждого свой трафарет представлений, такая развесистая клюква в духе фильма Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник». Вот такое — приветствуется. Или, чтобы там были соответствующие постмодернистские мотивы, деструктивизм. Нормальная луза, густо замешанная на российских реалиях для Запада, в лучшем случае, приемлема, если это написано на очень просто переводимом языке. Лучшую мысль, насколько наша литература нужна на Западе, высказал Владимир Высоцкий: «Вань, мы с тобой в Париже нужны, как в русской бани лыжи».

«СП»: — «Может, поэтому от обиды и ищет мятущаяся русская душа русскую национальную идею? Есть ли она в природе? Если да, то, что она собой представляет?» Александр, студент МГТУ им. Баумана.

— Национальной идеи — нет. Если бы она была, то таким вопросом никто бы не задавался. Когда национальной идеей было победить в войне, отстоять страну от вражеского нашествия, поднять из руин или победить какую-то эпидемию, создать новую экономику, поднять культуру — вот это все были национальные идеи. Национальные идеи свойственны этносам в период подъема, экспансии, в той фазе жизненной системы, когда все совершенствуется и укрепляется. А с вершины все тропы ведут вниз. Все, что создано, раньше или позже, должно быть размонтировано. Кризис культуры начинается в головах, с отрицания и разрушения старых ценностей. И тогда вопрос национальной идеи начинает напоминать старинный анекдот о том, что такое сверхлицемерие. Это выбросить тещу за окно и закричать ей вслед: «Куда же вы, мамо?» Вот это происходит с нашими национальными идеями, то есть мы категорически не желаем умирать, убивать, предписывать, кому, как жить, размножаться, что делать и при этом мы хотим иметь национальную идею. Нет, ее нет.

«СП»: — «Почему в России произошло колоссальное падение нравственности и морали? Не оттого ли, что деньги стали во главу угла, повторив лозунг древнеримского императора Веспасиана: „Деньги не пахнут“? Этому же способствовал российский дикий, пещерный капитализм с большой примесью феодализма и рабовладения. Извечные вопросы — кто виноват? и что делать? Складывается такое ощущение, что в России за 200 лет в России ничего не поменялось. С одной стороны чудовищная лень, разгильдяйство и казнокрадство, с другой такая же чудовищная тяга к жизни, борьба за прекрасное, вера в светлое. Мы живем в дикой и отсталой стране. Как здесь жить? Или уезжать и не думать? Нам хочется еще созидать, пусть и на благо другой страны». Юрий, предприниматель, 34 года.

— Возвращаясь к своей теории энергоэволюционизма, смысл жизни заключается в том, чтобы ощущать и осознавать свою необходимую и благую причастность к некой общей высокой надчеловеческой благой и необходимой цели и задачи. То есть, человеку на уровне инстинкта потребно быть и ощущать себя частью общего, частью системы, этноса, страны, государства. Мы об этом давно забыли, ибо, если коммунистическая идеология именно это и провозглашала, то нынешняя либеральная идеология по принципу маятника это категорически отрицает, пытается утверждать, что человек только для себя самого, личное выше общественного, в крайнем случае, можно бороться за общее счастье, но — осторожно, чтобы не повредить себе здоровье. Отсюда бессмысленное потребительство. Но человеку так неинтересно и — возникают секты, террористические организации, безумные учения.

Уровень нравственности сегодня в России, наверное, гораздо ниже, чем 200 лет назад. Тогда безнравственным было рабство. Если же брать понятия чести, гордости, стыда, совести, долга, сегодня такие понятия у нас не существуют вообще! То же — в западном мире. Это называется системный кризис цивилизации. Происходит самоликвидация цивилизации, она, как я уже говорил, начинается с кризиса идеологического, духовного. То есть, отрицаются консервативные ценности, которые и помогли подняться этой культуре! Надо понять: сегодня цивилизация преодолевает теневую зону, ползет по болоту между той вершиной, с которой мы спускаемся и той, на которую в неопределенном будущем когда-нибудь поднимется. Пока же надо хорошо делать свое дело: больше ничего не остается.

«СП»: — «Возможна ли „просвещенная диктатура“ в России?» Валерий.

— Просвещенная диктатура — это огромная редкость в истории, и обычно она — наилучший строй из возможных — пока диктатор не станет сволочью, если только у него не ограничен жестко срок диктатуры. Дело в том, что существует несколько основных способов самоорганизации человека в социум. Делать это надо неизбежно, по устройству, по психологии, по инстинктам своим — иначе нельзя. Человек — существо стайное, групповое, системное. Сам по себе он не существует. Можно выработать законы и поставить их над собой, заставить любого подчиняться им. Это то народовластие, которым гордились греки, затем — римляне.

Россия же сейчас по своему устройству и ментальности, усреднено- психологическому типу попала в обычную историю, когда на верх приходят хорошие свои ребята и по прошествии 15 лет оказываются такими кровососами, что никто до этого не мог и представить. У нас сегодня олигархическая республика, где проведут любые законы и придадут юридическую силу любому воровству. Это мы и наблюдаем ныне уже много лет. Из нашего положения могут быть только два выхода. Первый, гораздо худший и более вероятный — это развал страны и переход через всеобщую анархию к какому-то клочковатому образованию из ряда государств, которые будут более управляемы и где будет литься кровь, потому что народ будет убивать мироедов. Или — та самая государственная диктатура, когда народ наделит полномочиями властителя на жестко ограниченный срок, чтобы выбранный навел порядок. Поскольку у нас не похоже, что возможен вариант просвещенной диктатуры, мы наблюдаем сейчас гибель державы, потому что этот процесс продолжается дольше, чем гибель одного человека.

«СП»: — «Вы этим ответили на вопрос Еремея Полярного, какой строй и какая политическая партия наиболее приемлемы для русского государства?»

— Я боюсь, что старинный ретроградский рецепт, что России нужна просвещенная монархия, при своей наивности, банальности, своей во многом безнравственности и тупости, является самым верным.

«СП»: — «Михаил Иосифович, не напоминают ли вам сегодняшние инициативы президента с инновациями возню в СССР с кукурузой?» Анатолий

— Прошлой осенью на учредительном съезде движения «Россия, вперед», я говорю о движении партии «Справедливая Россия», я сказал, что возраст мне позволяет помнить хрущевскую химизацию, брежневскую интенсификацию, горбачевскую перестройку и многое еще что. Все эти модернизации и инновации ничем от них не отличаются. Если мы рассмотрим инициативы, внесенные президентом Медведевым, обнаружим, что ему кто-то подсовывает какую-то вредительскую программу. То переодеть армию в форму кутюрье Юдашкина, то уменьшить число часовых поясов, проводить парады по московскому времени, отменить переход на зимнее время… Модернизация — это переадресация полномочий, она означает, что если после 91-года доктора наук стали олигархами, спортсмены- бандитами, студентки — проститутками, так, может, дело не только в человеческом факторе, а в том, как сказал Жванецкий, «надо в консерватории что-то подправить»? Если после этого начала стремительно разваливаться экономика, то, может, надо менять политико-экономическую структуру? Какие инновации, когда свои деньги столько лет с небывалым в истории цинизмом на государственном уровне угоняются за рубеж и вкладываются в чужие экономики? Призывы к инновации, когда свои деньги не вкладываются, могут выглядеть только пиаром, рекламой.

Относительно Сколково. Был старинный советский анекдот. Рабочий по частям выносит с кроватного завода кровать, чтобы бесплатно собрать его дома, но в любых комбинациях у него получается только пулемет. Точно так же любой наш большой проект превращается в госпроект под бюджетный распил, ибо так создавалась экономика, начиная с 91-го года. Дорога в Сколково, которая обошлась в 35 млн. долларов за километр и развалилась через год, прекрасно показала, что из себя будет представлять наша Силиконовая долина. Передовые технологии являются верхушкой айсберга, в основании которого лежит среднее, высшее образование, академическая наука, лабораторная, прикладная и т. д. На верху — передовые технологии, которыми может торговать государство. При нашей программе среднего и высшего образования, при наших зарплатах учителям, ассигнованиях на науку только ненормальный может поверить, что мы создадим что-то научно передовое.

«СП»: — «Сейчас всё чаще говорят о конфликте между Путиным и Медведевым. Вы верите в это? Мне кажется, что уловки политтехнологов из Кремля. В результате этого выберут в 2012 г. Медведева и всё останется, по большому счёту, как сейчас, даже если Путин не будет премьером». Александр.

— Читатель абсолютно прав, там, где есть два человека, всегда неизбежны какие-то противоречия. Другое дело, насколько они велики и определяющи. Будет ли президентом Медведев, Путин или кто-то другой, не имеет никакого значения. Потому, что правит олигархическая верхушка.

«СП»: — «Скоро 9 мая, День Победы. Когда-то читал, что Сталин во время войны платил зарплату армии за каждый сбитый самолет, танк и т. д. Правда ли это?» Павел Лисин.

— Да, это так. Деньги платились, в том числе, и за полученные награды.

«СП»: — «Что такое патриотизм?» Юрий Вяземский. Этот вопрос и я хотела бы вам задать.

— Патриотизм — это любовь к Родине.