Георгий Федоров: «Если бойня будет продолжаться, нам грозит эпидемиологическая катастрофа»

(продолжение см. ниже)

Андрей Полунин: — Добрый день, друзья. С вами «Свободная Пресса», Андрей Полунин. Сегодня наш гость — член Общественной палаты, президент Центра социальных и политических исследований «Аспект», Георгий Федоров. Георгий Владимирович, здравствуйте.

Георгий Федоров: Да, здравствуйте.

А.П.: — Сегодня мы говорим о гуманитарной ситуации в Новороссии. В своем блоге вы пишете: «Ситуация в Новороссии продолжает ухудшаться. Особенно в тяжелом положении находятся самые незащищенные группы населения: дети и старики. Ужасные кадры из Луганского дома престарелых, думаю, видели все, так же и душераздирающие снимки погибших в Горловке девушки с младенцем». На самом деле, что там происходит и что со всем этим делать?

Г. Ф.: — К сожалению, там происходит массовое убийство людей, фактически — бойня. Очень страшная ситуация. Гуманитарная катастрофа, можно так сказать. Ситуация ухудшается, это — правда. Никакого просвета с точки зрения мира и с точки зрения, что все это закончится в ближайшее время, нет. Тысячи людей оттуда уезжают. Мы открыли приемные в Брянской, Белогородкой, Ростовской областях, в Москве. Постоянно получаем информацию о том, что там происходит, общаемся, помогаем беженцам. Работает координационный штаб Общественной палаты, и, как показывает практика, люди бегут — женщины с детьми, старики — переходят границы в шоковом состоянии. Что будет дальше, с моей точки зрения, по прогнозам не исключено, что, когда будет полномасштабный штурм Донецка, то мы получим где-то от 500 до миллиона человек, которые пересекут границы. Если — так называемая украинская армия не будет остановлена. Общественная палата обратилась в Организацию Объединенных Наций, чтобы ООН, другие гуманитарные международные организации помогли создать «живой коридор» для вывода из зоны конфликта, из зоны боевых действий больных детей, в том числе, больных раком, которым необходима ежечасная высококвалифицированная помощь. Надеюсь, что в ближайшее время ООН откликнется, и такой коридор будет создан. Мы уже перестали обращаться к украинским властям с такой просьбой, поскольку отклика не получили. Тем более, что помним, как созданные гуманитарные коридоры обстреливались украинскими военными. Поэтому спасибо МИД, они передали в Совет безопасности ООН наши предложения. Я думаю, что в ближайшее время гуманитарный коридор в Россию будет налажен.

А.П.: — Скажите, о каком количестве беженцев идет речь? Их сейчас, сколько и где они?

Г. Ф.: — Есть две группы беженцев: это — организованные, которые организованно на автобусах, например, пересекают границу. Они находятся в пунктах временного размещения, и, соответственно, их можно как-то посчитать. Есть беженцы неорганизованные, Например, несколько семей договорились, взяли какую-то машину и выехали или пешком перешли пограничные пункты. Они приехали к своим родственникам, или просто на ближайшую территорию приграничную. Сколько таких беженцев, посчитать невозможно: они, может быть, не сразу в Федеральную миграционную службу обращаются. А она тоже перегружена. Слава богу, принят указ, по которому этот статус давать в течение трех дней. Фактически они находятся в шоковом состоянии, а им ведь нужно работать, им необходимо иметь прожиточный минимум. Сколько сейчас беженцев? Многие эксперты говорят о цифре уже до полумиллиона человек. У меня есть друзья в Польше, которые сообщили, что беженцы стали приезжать уже и в Польшу и в Европу. Пока это не так заметно, но факт есть факт. А в России беженцы на всей ее территории: от Калининградской области и, фактически, до Владивостока.

А.П.: — Скажите, что дает статус беженца?

Г. Ф.: — Есть международная конвенция, которая определяет статус беженца. Беженец — это человек, который был вынужден уехать от войны, или от других, так скажем, действий. Соответственно, он должен получать еду, проживание, работу и убежище, определенные социальные стандарты. Есть еще статус временного поселения, временного убежища. Это, когда человек в течение определенного, как, например, Сноуден, в течение определенного времени, в течение года, может находиться здесь, фактически под защитой Российской Федерации. И, соответственно, ему не нужны другие документы, он просто продлевает ежегодно вот этот вот статус. У нас очень много беженцев, но и очень много временно проживающих. Поэтому ситуация усложняется тем, что многие люди, которые сюда приезжают, должны доказать, что пострадали в результате карательной операции. Я, кстати, могу сказать, что есть случаи, когда с потоком беженцев прибывает криминал, или те, которые под видом беженцев пытаются каким-то образом здесь остаться и жить дальше. К сожалению, такие случаи тоже есть.

А.П.: — Вы говорите, если будет штурм Донецка, мы получим массированную волну беженцев. Вы считаете, что штурм будет такой?

Г. Ф.: — Если посмотреть на действия украинских карательных войск, незаконных вооруженных формирований, то, судя по всему, Донецк пытаются блокировать. Уже идут такие военные пробивки с точки зрения обороны, и уже такие бои около Донецка есть. Судя по всему, через определенное время, например, в течение месяца мы получим попытку штурма Донецка. Самое страшное, что обычно штурм таких больших населенных пунктов сопровождается вначале массированными авиаударами, чтобы уничтожить либо инфраструктуру, либо военные точки противника. Мы уже сейчас сталкиваемся с тем, что находимся в начальной стадии этих авиаударов. Мы видим в Донецке, в Луганске и в других городах удары и артподготовку уде происходят. Уже пристреливаются позиции, используются незаконные вооружения, реактивные снаряды и прочее, фосфорные бомбы. По логике вещей, этой преступной киевской власти отступать некуда, поэтому она, к сожалению, пойдет до конца, если, конечно же, не вмешаются третьи силы. Если, например, в Соединенных Штатах Америки или в Европе благоразумие не победит, не дадут команду прекратить штурм, бессмысленную бойню на юго-востоке, в Новороссии.

А.П.: — По поводу беженцев, которые приехали к нам, и которые, как вы говорите, еще приедут. Они планируют оставаться здесь или возвращаться, что они хотят?

Г. Ф.: — По-разному. Много людей, которые в приграничье, они планируют, все-таки, вернуться. То есть, люди приезжают, хотят переждать войну, переждать активные боевые действия. Они надеются, что когда там все закончится, они вернутся. Причем, самое интересное, очень много тех, чьи мужья воюют на стороне ополчения. Я видел, когда в Белгороде, был я там в командировке, приезжает ополченец, привозит свою семью, сдает нам ее, фактически. Говорит: «Ребята, пожалуйста, помогите этой семье». И уезжает.

А.П.: — Про Белгород расскажите. Там лагерь беженцев, что он из себя представляет?

Г. Ф.: — В Белгороде находится наша приемная координационного штаба по работе из Украины и на базе этих приемных создана ассоциация «Право против фашизма». Задача этой ассоциации — правовая поддержка граждан Украины, права которых были нарушены на Украине с приходом нынешних политических сил. Мы работаем с адвокатами на территории Украины, и те люди, которые к нам обращаются, мы оказываем правовую поддержку, помогаем им подавать иски в украинские суды. И, соответственно, наша цель, так как я пессимистически отношусь к украинскому правосудию и понимаю, что там его не существует на данный момент, потом подать иски в Европейский суд по правам человека за компенсацией от украинских властей. Мы уже шесть исков подали: к нам обратились из Славянска, Донецкой и Луганской республик, где фактически украинские суды не работают. И поэтому по закону мы имеем право обратиться сразу в Европейский суд по правам человека. К нам обращаются и из пунктов временного проживания. Наши адвокаты там работают, юристы анкетируют граждан Украины, которые хотели бы, чтобы их права мы представляли бы на территории Украины сначала, потом в Европейском суде по правам человека. Ну, я считаю, что к концу года мы получим несколько сотен исков реальных с реальными судьбами людей по защите их прав, по уничтожению имущества, по избиениям, по увечьям, по ранениям, по другим политическим каким-то преследованиям, незаконным арестам, преследование за политические убеждения. Надеемся, что Европейский суд по правам человека не откажет и назначит компенсацию. Эта компенсация бывает в районе 20 тысяч евро.

А.П.: — Вы, наверное, встречались в Белогородкой области с руководством. Беженцы им сильно создают проблемы?

Г. Ф.: — Это не только с Белогородкой, в Брянской или в Ростовской областях. Любое количество беженцев, конечно же, серьезнейшая нагрузка на местные бюджеты, местное население.

А.П.: — То есть их финансируют из местных бюджетов?

Г. Ф.: — Местные бюджеты участвуют в финансировании. Например, лагеря временного размещения создают МЧС. Но, тем не менее, все равно, эти люди приезжают, им надо медицинское обслуживание, их необходимо трудоустраивать, заселять хотя бы в какие-то там общежития или дома отдыха. И так далее. Соответственно, естественно, с них никто никакие деньги не берет. Поэтому, соответственно, за них платит местный бюджет. Поэтому, конечно же, вот проблема в том, что пока еще хоть как справляются местные власти, еще и федеральный центр вроде бы как бы создал единый центр, который координирует деятельность с беженцами. Но если дальше ситуация будет продолжаться, то к осени, когда будет бойня продолжаться, мы получим кучу всяких болезней и гуманитарную катастрофу. Если сейчас эти временные пункты размещения находятся в поле, еще как-то жить можно, то тогда ситуация будет, как бы сказать, катастрофическая. Надо вводить чрезвычайное положение на этих территориях и не просто какими-то местными бюджетами и местными волонтерами пытаться помочь: тут нужна, конечно же, даже международная гуманитарная помощь.

А.П.: — Если рассматривать такую перспективу, что значительная часть этих людей останется здесь, для России это плюс или минус?

Г. Ф.: — Ну, да, сейчас принят закон о быстром получении гражданства и многие люди, я думаю, что где-то порядка половины тех, кто сюда приезжает, хотели бы получить российское гражданство. С моей точки зрения, это положительный фактор. Потому что жители юго-востока, они трудолюбивые — это раз. Во-вторых, с ними невозможно проделать такие фокусы как с какими-то неграмотными гастарбайтерами с востока. Они культурно, ментально нам близки. Соответственно, они готовы работать. С моей точки зрения, они были бы хорошим подспорьем, знаете, славянское население для того, чтобы исправлять нашу демографическую ситуацию. Поэтому появление этих людей, гражданство этих людей, с моей точки зрения, положительно складывается. Но тут проблема в том, что нашему государству и нам необходимо, чтобы эти люди были востребованы в нашей экономике, в нашей культурной среде и вообще в нашей жизни. Чтобы не было такого: выбросили этих людей куда-нибудь, в какую-то область, губернию и про них там забыли. Мы же знали много таких случаев, когда. Например, после первой чеченской кампании, русское население эвакуировали из Чечни, якобы временно размещали где-то там в каких-то ангарах. А потом выясняется, что они живут в этих ангарах уже больше 10 лет, о них все забыли, есть проблемы с точки зрения того, что у них нет дома, нет прописки, практически. И еще местные власти начинают косо на них смотреть и говорить: «А что это вы тут долго живете? А что это вы не платите налоги, и вообще, как бы сказать, вы здесь нежелательные гости». То есть необходимо к ним отнестись по-человечески как к нашим соотечественникам, не формально, а на государственном уровне.

А.П.: — Вы говорите, люди необходимы, но создается такое впечатление, что многие из них настроены патерналистически. Например, наш собкор Ильченко пишет о крымских переселенцах. Он пишет: «Многие переселенцы явно не спешат устроиться на работу. В ходу скандальная поговорка, мол, во всех наших бедах виноват Путин, пусть он и кормит. Директор фонда социальной страхования Республики Крым Бородовский говорит, что пока желающих работать нет. У нас действует мобильный центр занятости, где много мест на сельхозпредприятиях, в санаторно-курортной сфере, зарплаты выше, чем на Украине. Люди приходят, слушают, и отказываются. И по данным Севастопольского центра занятости, из почти 3 тысяч июньских переселенцев, за работой обратились 37 человек. Из них двое вышли на работу. А 3 июля специалисты службы занятости Севастополя специально выехали в лагерь, где вынужденные переселенцы размещены, 164 человека обратилось, из них полсотни реально трудоустроилось». Почему так происходит?

Г. Ф.: — Ну, здесь есть несколько с моей точки зрения вопросов по поводу этого трудоустройства. Во-первых, многие люди, которые должны работать, то не должны получить какой-то статус. И очень много переселенцев, которые здесь находятся, они вообще не имеют никакого статуса. Вот, например, к нам обращаются очень много переселенцев из Каменск-Уральска. Там есть коллега член Общественной палаты, который говорит: «А что с ними делать? Мы готовы их трудоустроить, но по закону они еще не имеют статуса» То есть, фактически, если они сейчас будут работать, то возникнет проблема у этого предприятия. И что нужно делать в таком случае? И, соответственно, надо получать статус. То есть, грубо говоря, надо смотреть людей, которые получили статус и не идут работать. Я знаю много примеров такого социального иждивенчества, конечно, оно существует. Как правило, люди хотят работать. Но есть много людей, которые хотят вернуться. Исходя из этого, не многие предприятия хотят временных рабочих. Многие говорят, ну, давайте мы вас устроим по российским законам, и будете у нас долго и счастливо работать. А многие на это не готовы. Они думают вернуться еще после войны.

часть 2

А.П.: — При работе с беженцами нужна какая-то программа по аналогии, с той, которая была принята для переселенцев? То есть какие-то подъемные, чтобы людям платили, чтобы был выбор, куда им ехать и где работать, чтобы они это все могли посмотреть как-то заранее и в одном месте?

Г. Ф.: — Ну, вы знаете, для этого есть Федеральная миграционная служба. Но проблема в том, что у многих людей нет денег выехать куда-то по предложенной квоте. Они пересекли границу и не знают, что дальше делать. И тут, конечно, надо решать вопрос целевого финансирования из федерального бюджета. Федеральная программа необходима, но она пока не работает в таком объеме, в каком хотелось бы.

А.П.: — Вы говорите, что беженцы появились в Польше. У вас есть какая-то картина ситуации в странах Восточной Европы, которые теоретически могли бы также служить прибежищем для беженцев с Украины?

Г. Ф.: — Такая информация у меня есть. Мой товарищ, он один из действующих политиков Польши, говорит, что сейчас на территории Польши находится уже порядка 10 тысяч беженцев из Украины. Конечно, многие там и с Западной Украины, которые просто в данной ситуации не видят будущее свое здесь. Но он мне говорит, что он встречался с людьми, которые с юго-востока. С моей точки зрения, если беженцы появятся, то, может быть, прошу прощения за цинизм, в Европе это будет позитивным шагом для европейских политиков, таким отрезвляющим фактором, что война в центре Европы не нужна никому, в том числе Европейскому Союзу. Потому что они получат тоже рост социальной напряженности, криминал — они уже получают криминал. И, соответственно, распространение болезней.

А.П.: — Скажите, по вашим ощущениям, Новороссия падет?

Г. Ф.: — Я считаю, что ситуация для Новороссии, в целом, конечно, очень трудная, очень тяжелая, но много косвенных признаков говорят о том, что у нее довольно-таки серьезный потенциал к сопротивлению. И, как говорят многие эксперты, они готовятся к контрнаступлению. Я считаю, что если бы Новороссия была вот такая слабая, то она уже пала давно. Она не сломлена, и мы видим, даже развивается успех на некоторых направлениях. Ну и параллельно эта война, конечно, изматывает украинский бюджет, украинцев, я знаю, что уже проходят антивоенные митинги, на Украине довольно-таки серьезно растет недовольство количеством убитых. Я думаю, что учитывая эту общую ситуацию кризиса, учитывая, что к осени Украина подходит довольно-таки в серьезном раздробленном состоянии, учитывая, что там много игроков внутри, в том числе, олигархических, политических, что сейчас пройдут парламентские выборы, я считаю, что на этих выборах победят ультраправые, что «Свобода», Ляшко и прочие усилят свою позицию. В целом, мы получим такой агрессивный парламент пронацистского толка, и, соответственно получим укрепление именно крайне шовинистических и нацистских настроений. А дальше мы знаем, к чему это все ведет. Как только нет никаких сдерживающих факторов, то руководство может пойти вообще на какие-то чудовищные преступления, но как показывает мировая история, эти чудовищные преступления не могут длиться вечно. И, соответственно, с моей точки зрения, ситуация к зиме очень может усложнить вообще политическую ситуацию. Потому что простой житель Украины, который почувствует на себе эти страшные события, причем житель Украины не на юго-востоке, я имею в виду, Центральная, Западная Украина, Южная, то не исключено, что будут серьезнейшие политические катаклизмы, недовольства, протесты, которые могут привести вообще, как бы сказать, к смене политической линии, вообще политического режима на Украине.

А.П.: — Перейдем к вопросам читателей. Виталий спрашивает: «Не считаете ли вы, что выборы в нашей стране становятся все более формальными, как вообще, так называемая власть народа?»

Г. Ф.: — Я не считаю, что выборы у нас в стране становятся формальными. Мы видим наоборот обострение политической конкуренции. Мы видим наоборот, что политическая оппозиция стала занимать какие-то довольно-таки серьезные, в том числе, административные посты. Я давно не видел такую политическую конкуренцию, я давно не видел такой политической остроты. Кстати, следующие выборы, например, в Государственную Думу, там будет много будет одномандатников. Мы опять получим очень много ярких сильных личностей регионального уровня, федерального уровня, которые, может, будут иметь свою точку зрения на развитие страны. Мы получим какое-то перенаправление политических потоков с точки зрения политических партий. Может быть, мы увидим какие-то новые политические партии, которые будут конкурировать. И, кстати, на региональном уровне тоже посмотреть, в региональных парламентах входят новые партии и создают свои фракции. Вот, например, в Крыму мы видим, вообще, острая политическая борьба идет и уровень гражданской ответственности и гражданского интереса очень высок. Поэтому я не согласен с мнением вашего читателя, что происходит какая-то формализация нашей выборной системы.

А.П.: — Скажите, ситуация на Украине сильно повышает политические риски? Вот тенденция к изоляционизму России, она не чревата ли возникновением, так сказать, новых Болотных но уже в больших масштабах, гораздо больших?

Г. Ф.: — Ну, это очень интересный вопрос, потому что события на Украине, кстати, фактически свели на данном этапе на нет. Очень много протестной активности внутри Российской Федерации. Я не говорю, что недовольство властью рассосалось полностью. Многие мои знакомые, которые участвовали, например, в тех же самых «болотных протестах», в оппозиционной деятельности, они посмотрели, что произошло на Украине, и сказали: ладно, нас не устраивает Путин, нынешняя власть, «Единая Россия», но все-таки ситуация хоть как-то контролируемая и нет гражданской войны, нет вот этого дикого передела, нет олигархов, нет этой вот безнаказанности, беззакония, которое сейчас творится на Украине. Поэтому конечно, украинские события каким-то образом, вернее не каким-то, а известным образом сплотили людей вокруг власти, вокруг Путина. Рейтинг Путина вырос. Это ни для кого не секрет. И события, которые происходили в этот момент, они как бы добавили ему популярности и многие люди забыли о протестах. Но внутренние проблемы тоже существуют. Понятно, что есть политические силы, которым было бы интересно использовать этот социальный лифт в виде революции, в виде Майдане, попытаться здесь что-то организовать, но, если вспомнить, например, «болотный протест», с моей точки зрения, он был обречен изначально. Потому что знаете, он был в обертке гламурно-столичного, в рамках Садового кольца. То есть те персонажи, которые организовывали эти протесты, они были страшно далеки от народа. То есть этот протест был столичный, по большому счету. Он был еще в некоторых крупных городах, но он не был всероссийским, потому что лозунг «За честные выборы!», может быть, актуален в Садовом кольце, но он не актуален в Дагестане, где своя специфика и свои проблемы. Я считаю, что следующий протест, если он будет, вообще, как бы сказать, он, конечно же, будет в каком-то формате, он будет завязан, если будет довольно-таки серьезный политический кризис. То есть, если реально мы получим, что в регионах начнет просаживаться, причем не просто опускаться, а именно серьезно просаживаться экономическая ситуация, то тогда протест может получить второе дыхание. Но с моей точки зрения, он ни в коем случае не будет повторять протест вот Болотной, где эти персонажи полукомичные, гламурные, которые, так скажем, профессионально на пикеты ходят и больше ничем не занимаются. он уже будет там, появятся другие лидеры более серьезные, более мощные, более организованные. И, как бы сказать, может быть не столько даже политизированные на начальном этапе. Поэтому посмотрим, но все зависит еще от того, как наша власть будет решать сейчас внутренние проблемы. Потому что на внешнем направлении понятно, что идет последовательность, мы держим пока удар. Да, пока санкции и нападки на нас существуют, но они не бьют пока вот эти санкции, вот эти вот давления на нас с вами, на простого человека, да, ему пока непонятно. То есть эти санкции направлены на политическую элиту. Конечно, если Путин сделает в дальнейшем шаги, которые повысят национализацию элит, то есть, фактически, ну, в хорошем смысле слова, в хорошем смысле слова очищение. нашей элиты от людей, которые не связывают свое будущее с нашей страной, то, конечно, мы еще получим проблемы внутри вот этого вот правящего класса, мы получим ряд политических деятелей, финансово-промышленных групп, которые могут выступить против Владимира Путина. Но пока я еще раз говорю, даже многие богатые люди говорят, что мы не хотим как на Украине.

А.П.: — Светлана спрашивает: «Почему наше государство так слабо борется с национализмом, и почему он вообще так устойчив в нашей стране и не только в нашей? Разве. Пример, Украины не показывает, к чему приводит распространенность таких настроений и недостаточность борьбы с ними?»

Г. Ф.: — Ну, проблема с Украиной не в том, что там плохо боролись с национализмом, а в том, что СБУ, политическое руководство, элита, политическая элита с самого начала, с 90-го года до нынешнего времени поддерживали, финансировали, культивировала национализм. Мы пришли к тому, к чему должны по логике, прийти. То есть любой президент, который был там в самом начале, до самого конца, он в той или иной сфере, в той или иной мере националист, просто кто-то меньше, кто-то больше. Но они изначально, если мы еще вспомним, это не ноу-хау, «Правый сектор», это не сейчас он выпрыгнул. Это давно культивируется этот украинский, этнический национализм русофобского характера. Мы помним, начало 90-х годов. Там был серьезнейший всплеск того же самого национализма, воинствующего национализма, в лице, там УНА-УНСО. Все просто забыли, что УНА-УНСО «очень серьезно» и «очень качественно», извините, в кавычках, воевал в Чечне. Там были не просто какие-то там 3−5-6 украинских националистов, там были сотни людей, прошли через Чечню наемниками. Мы помним, когда были столкновения в центре Киева, когда фактически ряд областей перешли под контроль националистов. И, соответственно, если ваш читатель спрашивает, то проблема в другом, что у нас государство не заигрывает с националистами, не поддерживает ультранационалистические организации, на уровне Федеральной службы безопасности. Потому что, когда я был, например, в Крыму и многие там местные политики, и многие знакомые говорили, что, фактически, базы «Правого сектора» курировали Службы безопасности, причем «Правый сектор» был создан, фактически, как некая сетевая структура, за год до этих событий. То есть, вопрос, как она была создана, почему фанаты там являются костяком, кто этих фанатов финансирует, куда был вхож Коломойский, какая его роль во всех этих процессах, не только его, других олигархов. Ну, знаете, заигрались вот этими политическими технологиями. Поэтому, я считаю, что у нас нет такой активной проблемы. У нас нет политического национализма. Наш национализм, эти наши субкультурные явления находятся в далеко подпольном режиме и не претендуют на политическую власть, как, например, «Свобода», партия «Правого сектора», других организаций нацистских. И тем более, кстати, все-таки идет какая-то с ними борьба. Мы знаем, что против крайних форм нацизма заводятся уголовные дела, с ними работают и не дают им подняться.

А.П.: — На этом мы поставим точку. Спасибо вам за беседу.

Полная версия на видео «Открытой студии».

Над программой работали: Андрей Полунин (обозреватель «СП», ведущий), Елена Наумова (гостевой редактор), Александр Фатеев (оператор-монтажер, фото), Татьяна Парубаймех (бильд-редактор).

Справка «Открытой студии»

Георгий Владимирович Фёдоров — российскийполитическийиобщественный деятель, член Общественной палаты Российской Федерации, исполнительный директор Ассоциации некоммерческих организаций по защите избирательных прав «Гражданский Контроль». Возглавляет основанный им в2005 годуЦентр социальных и политических исследований «Аспект».

Общественно-политической деятельностью активно занимается с начала 1990-х годов. Работал в качестве помощника депутатов Государственной Думы Российской Федерации1, 2, 3 и 4 созывов. Имеет за плечами опыт проведения избирательных кампаний в различных регионахРоссии.

Георгий Федоров принимает активное участие в работе по совершенствованию избирательного законодательства в составе Общественного научно-методического консультативного совета при Центральной избирательной комиссии Российской Федерации, являясь членом секции «по вопросам защиты прав избирателей и взаимодействия с государственными органами, политическими партиями и иными общественными объединениями»

С июня 2013 года Георгий Федоров официально включен в состав экспертного совета при комитете Государственной думы РФ по безопасности и противодействию коррупции.

В 2014 году Георгий Федоров был включен в новый состав Общественной палаты Российской Федерации указом Президента РФ от 18 февраля. Так же с 2014 года Георгий Федоров включен в состав Общественного совета при Федеральном казначействе Российской Федерации.

Имеет благодарственные письма Центральной избирательной комиссии, депутата Государственной Думы Алксниса Виктора Имантовича, Общественной Палаты Российской Федерации, российских общественных организаций.

Информация представлена по материалам: ru.wikipedia.org/

Примечание: Уважаемые читатели «Свободной прессы», приносим вам свои извинения за возможные технические неточности, с которыми вы могли столкнуться при прочтении данного материала.