Вперед, в 90-е!

Ребрендинг 90-х, романтизация этой эпохи является спланированной кампанией, организованной конкретными организациями и людьми, и это не секрет.

Ностальгическое поветрие, захватившее на несколько дней российский сегмент сети Фейсбук было организовано Фондом первого президента РФ Бориса Ельцина при сотрудничестве с изданием Colta.

Флешмоб с выкладыванием старых фотографий привлек внимание к теме, через несколько дней в парке искусств «Музеон» прошло мероприятие «Остров 90-х», выдержанное в относительно неполитической тональности, зато насыщенное разными увеселениями вроде показа нелепых нарядов той эпохи или музыкального концерта.

Популяризация 90-х, разумеется, не ограничится только двумя мероприятиями, на радио «Коммерсант» уже выходит тематическая передача «90-е. Разрушение мифов» — программа посвящена «трудному и прекрасному времени, в котором переплелись радость и боль» и призвана «разрушить штампы», касающиеся этого периода. Будут, несомненно, и новые акции, призванные пробудить в людях немотивированную любовь к 90-м.

По мнению большинства комментаторов, «Остров 90-х» является весьма неглупым ходом российских либералов, которые решили обернуть себе во благо естественную ностальгию по юности тех, кому сегодня от 30 до 40 лет, и, предлагая под ностальгическим соусом вполне конкретную политическую повестку, реабилитировать в глазах общества такие фигуры, как Егор Гайдар и Борис Ельцин.

Стоит отметить, что на фоне прогнозируемой цены на нефть в пределах 35−40 долларов за баррель, инфляции и падения курса рубля предложение примерить малиновые пиджаки и спортивные костюмы в три полоски звучит весьма зловеще.

Волна романтизации 90-х совпала с наступлением в стране глубокого экономического кризиса: по прогнозам ряда экспертов, этот спад не будет похож на кратковременные трудности 2008 года, а станет длительной и безысходной рецессией, откатом к реалиям пресловутой эпохи «дикого рынка». Таким образом, воспевание 90-х выгодно власти — ведь в ответ на жалобы обнищавших россиян можно будет давать отсылки к уже пережитому «трудному и прекрасному времени», которое сейчас усиленно реабилитируют. Вряд ли в данном случае уместны разговоры о деятельности «пятой колонны» или «либеральной башни», относительно которых патриоты любят строить свои умозаключения: в реальности нет ни одного доказательства существования идейного раскола во власти, поэтому следует все-таки исходить из тезиса о ее единообразии. Условные «либералы» абсолютно слаженно действуют в связке с условными «патриотами», принимая нужные законы и решения, регулирующие нашу с вами жизнь. Миф о внутриэлитных противоречиях выгоден власти, ведь он удовлетворяет чаяния как сторонников консерватизма, так и рядовых либералов (тех, которые искренне верят в ценность свободы и демократии), которым рассказывается о том, что их идеология не воплощается в жизнь из-за происков конкурирующей властной группировки.

Основным аргументом публики, агитирующей за 90-е, являются воспоминания о царившей в те годы политической свободе. И это правда — действительно, «закручивать гайки» власть начала примерно в середине 2000-х, постепенно дойдя до уголовных сроков за репост в соцсети, или запрета за экстремизм сур из Корана.

Да, в 90-е запрещенные ныне по решению суда РФ газеты «Дуэль», «Лимонка», а также масса других острополитических изданий распространялись на каждом углу, политическая жизнь била ключом, не придавленная еще тяжелой репрессивной машиной. Сегодня подобная вольница кажется фантастикой, а любая, даже самая безобидная оппозиция сразу шельмуется «агентами Госдепа».

Параллельно было полностью уничтожено профсоюзное движение: Россия — уникальная страна, в которой практически никогда не бастуют работники, за редчайшим исключением. Многочисленные забастовки 90-х были связаны не только с отчаянными условиями жизни, но также и с тем, что люди находили участие в стачке делом естественным и легитимным. Разумеется, трудовые права россиян продолжают нарушаться и сейчас, однако в наши дни гражданин скорее пойдет на увольнение, чем примется за организацию забастовки. Отстаивание своих трудовых прав, ровно как и занятия политикой, стали в России чем-то почти неприличным: у нас так не принято. Эффект абсолютной покорности был достигнут постепенно, при помощи множества запретов, уголовных дел, очевидных и ненаказуемых случаев несправедливости.

Однако защитникам 90-х стоит напомнить о том, что пользующаяся сомнительной славой 282 статья УК РФ разрабатывалась еще при столь любимом ими Борисе Ельцине, в октябре 1997 года президентским указом была сформирована специальная комиссия по борьбе с политическим экстремизмом, которая была призвана разработать законодательную базу в рамках данной тематики.

Говорить о смене элит после отставки Бориса Ельцина и передачи власти Владимиру Путину так же странно, как и о существовании мифических патриотического и либерального клана во власти. Факты свидетельствуют об обратном: вся поделенная в 90-х годах собственность осталась у своих владельцев, все нынешние чиновники начинали свою карьеру именно в 90-х, некоторые — даже в конце 80-х. Люди, которые были у власти в 90-е, остались при ней и в 2000-е, и позже. Несменяемость элит — одна из характерных примет постсоветской эпохи. Что любопытно, многие из тех, кто сегодня продвигает тотальное ужесточение законодательства, в прошлом состояли в либерально-демократических партиях, например, Ирина Яровая на протяжении 10 лет состояла в «Яблоке», ровно как и Елена Мизулина. Те, кто в 90-е активно обогащались, ловя рыбу в мутной воде, сегодня видят своей задачей охрану сложившейся системы распределения благ — недаром законопроект о введении прогрессивной шкалы налогообложения, неоднократно вносимый в Госдуму, отклоняется каждый раз под надуманными предлогами.

Разговоры о демократичности ельцинской команды звучат очень наивно: смешно полагать, будто свободы были даны народу в те годы из чистого идеализма и любви к народу, а потом те же самые люди почему-то передумали и принялись «закручивать гайки».

Скорее всего, причин для такой смены тактики две: во-первых, реформаторы сами нуждались в хаосе, так как их политика была политикой разрушения. Хаос, разумеется, сопровождался некоторой долей анархии и беспорядка, в котором гражданин мог легко потеряться из вида государства и заниматься своими делами. Уже потом, после того, как государство оказалось переформатировано по вкусу новых элит, они принялись ужесточать правила, ликвидируя постепенно все существовавшие в стране свободы, намертво фиксировать систему пресловутыми «скрепами».

Возможно также, что в 90-х у власти просто не хватило бы сил и ресурсов для того, чтобы резко перекрыть кислород: как уже говорилось выше, народ в те годы был политически активным и готовым к акциям протеста. Кроме того, в 90-е еще не старыми людьми были «красные» директора, военные, сотрудники силовых структур, да и просто люди, воспитанные на социалистической морали — не все из них кинулись набивать карманы, многие с ужасом взирали на происходящее в стране и могли бы поднять восстание в случае начала репрессий, которые стали бы последней каплей, переполнившей терпение. И не факт, что Ельцин смог был подавить этот бунт: подразделения ОМОНа были малочисленны, массовой данная структура стала уже в 2000-х, обычные милиционеры жили не лучше, чем прочие граждане, и еще неизвестно, чью сторону приняли бы в случае народного восстания. Еще были независимые главы регионов, Госдума на тот момент не была превращена в собрание политических марионеток, поэтому Ельцину пришлось бы столкнуться с серьезными проблемами при попытке загнать общество в стойло политических ограничений. Сделать это удалось позже. Свобода в 90-х была следствием не заслуг тогдашней власти, а лишь ее недоработок.

Об этом следует помнить, когда Ельцина и его команду пытаются представить в образе «истинных демократов» и поборников народовластия на фоне современных реалий, создавая ложную иллюзию противоречия между ельцинской и путинской эпохами.