Дмитрий Орешкин: Гусь ходил в России гоголем, а в Израиле загоготал по-другому

Бывший российский медиамагнат Владимир Гусинский заявил, что хотел бы вновь заниматься бизнесом в России и готов вернуться на родину, если позволят российские власти. В интервью израильскому изданию The Marker, (бизнес-приложение к газете «Гаарец», выходящее на иврите), на вопрос, хотел бы он вернуться к бизнесу в России, Гусинский коротко ответил: «Да». «Я родился в этой стране. Я владею русским языком. Я не в изгнании и до сих пор вижу Россию как свою страну», — заявил он. На вопрос: «Если бы Путин пригласил Вас вернуться, Вы бы вернулись?», — Гусинский ответил: «Да, вернулся бы».

О Владимире Путине экс-олигарх отозвался уважительно, даже тепло.

На вопрос об отношении к тому, что «Путин его не любит», бизнесмен ответил, что у Путина были причины его не любить. «Если ты когда-то боролся против правительства, то решать, возвращаться тебе или нет, будет правительство. Это нормально».

«Я знал Путина еще до того, как он стал президентом, и очень уважал его. Он был порядочным человеком и сделал много хорошего. Я не думаю, что сегодня что-либо изменилось», — добавил бизнесмен. Он подчеркнул, что Путин — «один из самых влиятельных людей не только в России, но и во всем мире».

Как известно, повинную голову и меч не сечет. Насколько применима эта поговорка к Гусинскому, сможет бывший медиамагнат вернуться в Россию, рассуждает политолог Дмитрий Орешкин.

«СП»: — Дмитрий Борисович, как вам кажется, Гусинскому удастся умастить своим елейным интервью Владимира Путина?

 — Речь идет не о том, чтобы умастить, скорее запустить пробный шар. Понятно, что Гусинскому с его привычкой к крупномасштабным проектам, в Израиле тесновато. Да и неинтересно. Все-таки Израиль — маленькая провинциальная страна, никуда от этого не денешься. То сердце, которое Гусинский считает русским, тянет, естественно, к более масштабным бизнес проектам — или аферам, если угодно.

Понятно, что в России другой масштаб, что здесь остались связи. Понятно, ему хотелось бы вернуться. Поэтому он такую подчеркнуто умеренную позицию и демонстрирует.

«СП»: — А что, по большому счету, изменилось в ситуации вокруг Гусинского?

 — Я бы сказал, что за эти 20 лет люди, у которых есть мозги, многому научились. Например, мы видим, как поменялась политическая — я бы даже сказал, нравственная — позиция Ходорковского. Когда у тебя все хорошо, и ты руководишь огромной бизнес-империей в огромной стране, ты поневоле начинаешь думать, что ты действительно сильно умный, что тебе действительно все можно.

И вот, незаметно для себя, слегка переоцениваешь свои возможности. Мягко говоря, зарываешься.

Это было характерно и для Гусинского, и для Ходорковского. И сейчас у них обоих — по различным, понятно, причинам — наступает переосмысление и своего опыта, и опыта страны. В том числе — и позиции Путина.

«СП»: — А у Путина это в чем выразилось?

 — У Путина — как мне кажется — ровно та же ситуация. Он действительно сделал много, действительно решил много проблем. Но после этого появилось ощущение, что он человек, у которого все получается. Появилась некоторая переоценка себя, появилось это посверкивание глазами на фоне стремительно растущих цен на нефть, появились мюнхенские речи про «дядю в пробковом шлеме».

И сейчас мы видим, что экономический кризис тоже заметно прочистил Путину мозги. И риторика у него поменялась, когда появились серьезные проблемы, он начал говорить про приватизацию экономики. Мы не слышим победной барабанной дроби, которая была отчетливо слышна в 2005—2007 годах.

«СП»: — И какой из этого вывод?

 — Политические классы учатся. Это выглядит забавно, это у многих способно вызвать неприязнь. Понятно: здесь Гусь гоголем ходил, а там, в Израиле, совершенно по-другому запел. Или загоготал.

Глядя со стороны, это немножко смешно, немножко печально, но очень по-человечески. Я за этим вижу некоторый знак отрезвления, взросления, может быть, лучшего понимания ситуации.

У Путина тьма недостатков. Но надо иметь в виду, что он многое сделал — действительно консолидировал власть. Другое дело… Впрочем, переходить к обсуждению Путина сейчас не следует, ему есть, какие претензии высказать. Но, повторюсь, следует и признать, что у него за спиной много удачных проектов, и страна хорошо развивалась, особенно в первый его срок президентства.

Потом несколько крыша у Путина поехала. Но надо быть сверхчеловеком, чтобы сохранить холодную голову, и трезвую оценку собственных способностей, когда у тебя вся страна выстраивается в очередь, чтобы задницу поцеловать. Формулировка, конечно, не правильная, но… Когда вся страна выражает восторг с утра до ночи, ты действительно начинаешь себя переоценивать.

«СП»: — И мы видим эту переоценку у Ходорковского, Путина и Гусинского?

 — Мы видим, как сильные, довольно яркие и влиятельные люди, по разным причинам, под давлением разных обстоятельств начинают проявлять несколько большую если не толерантность, то широту взглядов. Это — самое интересное.

«СП»: — Все же интересно, вернется ли Гусинский…

 — Вернется Гусинский, простят ему или не простят — вопрос вторичный. Тем более, вернувшись сюда, Гусинский в том масштабе, который был, уже развернуться не сможет. Здесь гораздо более тяжелые условия, чем в 1990-е годы, когда человеку с инициативой — не всегда безукоризненной — можно было за год сделать какой-то огромный бизнес.

Сейчас все гораздо сложнее, плотнее, теснее. Быстренько Гусинского спеленают, быстренько его поставят на учет, нагнут под крышу силовиков. Он по-другому ощутит реальность. Наверное, то же самое и в других странах. В разной степени, но везде есть свои проблемы.

Поэтому я с интересом наблюдаю за такими эволюциями. Но они у меня вызывают не восторга бурного, не слишком очевидного злорадства — вот, мол, допрыгался. Просто такой нормальный процесс старения, или взросления, или поумнения.

В целом, это позитивно, мне кажется.