Почему коррупция в России непобедима

На дворе кризис. Того и гляди, на улице окажутся новые тысячи безработных, и запахнет хорошей политической дракой. Но вот парадокс: чем хуже обстановка, тем сильнее поднимается повсюду коррупция, и, кажется, ничто не может ее остановить.

Дошло до того, что всесильный премьер Путин неожиданно для членов правительства изменил повестку заседания 15 октября, и заставил кабинет заслушать секретный доклад генпрокурора Юрия Чайки по коррупции. Предваряя выступление генпрокурора, премьер фактически сформулировал обвинение в адрес собравшихся.

Путин утверждал, что госфункции передаются аффилированным с чиновниками коммерческим структурам. Речь идет фактически о скрытом подкупе чиновников и сотрудников государственных организаций. Путин потребовал от собравшихся «самого тщательного анализа фактов, которые собрала Генеральная прокуратура» и пообещал «оздоравливать государственный аппарат, выбивать почву из-под коррупции».

Можно ли «выбить почву» таким способом, и что в принципе нужно, чтобы победить коррупцию? Чтобы ответить на эти вопросы, в редакции «Свободной прессы» состоялся круглый стол на тему: «Что мешает в борьбе с коррупцией в России?» Отчет с него — перед вами.

Чем дальше в кризис, тем толще коррупционеры

«СП»: — Давайте начнем наш разговор с анализа текущего момента. Уровень коррупции в России растет или все-таки остается стабильным? Слово признанному специалисту по противодействию коррупции директору Центра антикоррупционных исследований Transparency International Russia Елене Панфиловой.

Елена ПАНФИЛОВА: — Ситуация с коррупцией в России, к сожалению, не улучшается. Объемы ее растут, невзирая на кризис. Я могу судить об этом, глядя на количество обращений граждан и предпринимателей в наши приемные. Это же подтверждает официальная статистика — например, количество возбужденных дел. Кроме того, по информации правоохранительных органов, средняя бытовая взятка выросла чуть ли не в три раза с прошлого года — до 28 тысяч рублей.

Такое впечатление, что граждане сталкиваются с фактами коррупции довольно часто. И мы должны разделять случаи, когда граждане сознательно «несут», потому что знают, что могут получить услугу только за деньги. Но это было бы еще полбеды. Беда в том, что в 75% случаев граждане сталкиваются с фактами коррупционного вымогательства за вполне полагающиеся им по законам услуги.

«СП»: — Вы тоже считаете, что коррупции стало больше, Андрей Павлович?

Андрей БУНИЧ, президент Союза предпринимателей и арендаторов России:

— Ситуация с коррупцией в России стала намного хуже. Обстановка усугубляется в связи с кризисом в экономике. Теряется чувство адекватности со стороны представителей правоохранительных органов, которые в основном занимаются накатами и вымогают взятки с предпринимателей. У них с чиновниками единая связка. Я думаю, это вызвано тем, что кормиться с бизнеса им стало все труднее — он уже не может обеспечить все аппетиты чиновников и органов, поэтому они стали активнее бегать, шантажировать и захватывать предприятия. Создается впечатление, что теперь они перешли на самостоятельное кормление, своего рода хозрасчет.

«СП»: — Послушаем законодателей. Геннадий Владимирович, может быть, вы добавите в картину немного оптимизма?

Геннадий ГУДКОВ, заместитель председателя Комитета ГД по безопасности, член Комиссии ГД по законодательному обеспечению противодействия коррупции:

— Коррупция — следствие явных издержек, ошибок и перекосов власти. Самые распространенные преступления коррупционного плана — это согласования, получение разрешений, например, в строительстве, «отпущение грехов» в правоохранительных органах, выделение денег под бюджетные программы. Все это — взятки, я не знаю сферы, где взяток нет.

Коррупции становится больше. Власть еще больше закрывается, забирает себе все новые полномочия. Посмотрите: сейчас правительство у нас получило право перекидывать все статьи бюджета, распоряжаться дополнительными доходами под предлогом, что нужно вытаскивать страну из кризиса.

С другой стороны, нет оппозиции. А ведь оппозиция всегда является сдерживающим фактором воровства. Но выборы показали, что у нас нет оппозиции, она не нужна.

«СП»: — А что думает об этой ситуации председатель Национального антикоррупционного комитета?

Кирилл КАБАНОВ: — Ситуация с коррупцией в России практически не изменилась. Показательно то, что люди, которые ответственны за ситуацию с коррупцией в стране, восемь лет отвечавшие за кадровую работу, за обстановку в судах и правоохранительных органах, продолжают заниматься тем же самым. Получается, что врач, который запустил болезнь до такой степени, что она уже угрожает жизни пациента, по прежнему продолжает его лечить. Чиновники видят, что их никто не наказывает, и не воспринимают борьбу с коррупцией всерьез.

Проигранная война Медведева

«СП»: — Но ведь с коррупцией борются. Президент Дмитрий Медведев последовательно принимает меры, чтобы играть на коррупционном поле стало невыгодно. Или у нас, как всегда, строгость законов компенсируется необязательностью их выполнения? Как вы думаете, госпожа Панфилова?

Елена ПАНФИЛОВА: — Идет некоторое противодействие коррупции, объявленное президентом. Но тут надо отдавать отчет, что борьба с коррупцией может идти в двух плоскостях. Первая — так называемое «мягкое» противодействие коррупции: подготовка всевозможных законодательных актов, создание правовой инфраструктуры, проведение образовательных мероприятия с призывом привить обществу нетерпимость к коррупции.

Вот этого добра у нас сегодня достаточно, но рано или поздно любое противодействие коррупции, особенно в стране с высоким ее уровнем, рано или поздно должно переходить в плоскость жесткой борьбы. Это будет касаться, в первую очередь, слома давно наработанных коррупционных схем, в которых задействованы органы власти, которые базируются на основе сложившейся системе управления, внутренней коррупционной лояльности.

Это очень болезненная процедура, поскольку связана с посягательством на основы сложившихся структур управления. Насколько власть готова пойти на это, трудно сказать. Если верны экспертные оценки, что средний объем коррупционного рынка в финансовом выражении составляет до 300 млрд. долларов в год, трудно себе представить, что кто-то добровольно от таких денег откажется.

«СП»: — Геннадий Владимирович, хотите что-то добавить?

Геннадий ГУДКОВ: — Медведев, может, и борец с коррупцией, может, он себя и позиционирует так. Но вопрос в том, какие меры принимает государство. Мало заявить, надо еще и сделать. Пока попытки Медведева неудачные. Они правильные, но в силу того, что не доведены до конца, они не дают эффекта.

«СП»: — А что конкретно не доведено до конца?

Геннадий ГУДКОВ: — Прежде всего, декларативный закон о борьбе с коррупцией. Непрозрачные доходы чиновников и должностных лиц. Назначаемость всех органов власти снизу доверху, включая законодательную власть и судебную. Итог — зависимый суд, зависимый парламент.

Наконец, зажим гражданского общества. У гражданского общества нет абсолютно никаких полномочий по контролю за деятельностью власти. Во всем мире гражданское общество не просто существует в виде организаций, этим организациям дают еще право контролировать.

Добавьте закрытость органов власти в информационном плане, полная закрытость правительства.

«СП»: — То есть проблемы коррупции лежат чисто в политической сфере?

Геннадий ГУДКОВ: — Ну а где же им еще лежать?!

«СП»: — Андрей Павлович, а вы верите в эффективность методов президента?

Андрей БУНИЧ: — Я бы хотел ошибиться. Но думаю, президент Медведев не сможет победить коррупцию теми методами, которыми он с ней борется. Уверен, что он искренне желает этого, но не вижу механизма исполнения его воли. Потому что поручать бороться с коррупцией тем, кто всю эту систему создал, и являются, по сути, ее руководителями, нет никакого смысла. Я не видел у нас тайных коррупционеров, которые потихоньку берут взятки. Вся система взяточничества действует отлажено и управляется сверху — из силовых структур.

«СП»: — Дадим высказаться нашему общественному эксперту, секретарю ЦК КПРФ Леониду Калашникову.

Леонид КАЛАШНИКОВ: — Мои оппоненты на этом «круглом столе» то ли не видят, то ли в силу своих политических взглядов не хотят признать очевидного факта: при капитализме коррупция в принципе непобедима. Более того, коррупция — одна из основ существования капитализма.

Потому что тут с одной стороны есть капиталист, который может легально присвоить себе деньги, в тысячи раз превышающие доходы большинства граждан. А с другой стороны есть чиновник, зарплата которого велика на фоне нищих пенсионеров и учителей, но много меньше доходов капиталиста. И поскольку ни одна страна в мире сегодня не может отказаться от госрегулирования экономики, этот чиновник принимает решения, от которых зависит бизнес капиталиста. Вот и всё! Два эти персонажа просто не могут не вступить в коррупционные отношения.

Поэтому можно придумывать любые антикорруционные законы, но купленные депутаты выхолостят их ещё в парламенте, а коррумпированные чиновники эффективно «погасят» их исполнение. Можно создавать всё новые контрольные антикоррупционные органы. А над ними ещё органы контроля над этими контролёрами. Но всё это при капитализме только увеличивает количество чиновников-взяткополучателей.

Поэтому все кампании нынешней власти по борьбе с коррупцией суть только пиар, а, говоря по-русски, пустой трёп.

Вместе весело давать. Взятки

«СП»: — Давайте посмотрим на проблему под другим углом. Время от времени высказываются мнения, что коррупция — это не так уж плохо. Например, многие из нас согласятся, что проще дать на месте пятьсот рублей гаишнику, чем валандаться с оплатой квитанции штрафа в сберкассе. Может, в экономике коррупция тоже играет роль необходимой смазки, и такое положение всех устраивает? Андрей Павлович, вы же экономист, вам так не кажется?

Андрей БУНИЧ: — Экономический ущерб от коррупции в стране очень велик, он не ограничивается моральными проблемами. Коррупционер берет взятку — это уже вычет из налогообложения. Далее, он берет взятку за действия дающего, которые приведут явно к ухудшению экономического общественного благосостояния. Наконец, все эти издержки закладываются в стоимость продукции и услуг в экономике, и вычитаются из зарплаты работников. В результате — общество беднеет, а коррупционеры — богатеют не по дням, а по часам. И самое страшное, общество теряет веру в государство и власть, все хозяйственные субъекты поневоле начинают действовать в коррупционной логике, если хотят существовать. Но эта логика иррациональна на уровне макроэкономическом, и суммарный ущерб государства от их деятельности мультиплицируется в разы. Она искажает инвестиционные процессы, планировать и реализовать что-нибудь становится невозможно. Все это подрывает институциональную среду и в конечном итоге просто парализует экономику.

«СП»: — Но ведь с коррупцией, как вы говорите, нет реальной борьбы. Значит, положение все-таки всех устраивает?

Елена ПАНФИЛОВА: — Нет, поверьте мне. Это один из мифов, о котором особенно любят говорить чиновники. Еще раз повторюсь: всех устраивают какие-то добровольные правила игры, о которых общество договорилось. Когда какие-то услуги государства, которые в принципе невозможно получить по закону, или это крайне затруднительно сделать, покупаются за взятки. Но это — не больше 25% коррупционных случаев, судя по обращениям, с которыми мы работаем. Все остальные случаи — это результат коррупционного вымогательства.

Как могут быть довольны люди, у которых вымогают что-то? Это их отнюдь не устраивает. Спросите, довольны ли владельцы бизнесов, которые у них отобрали рейдерским способом. Спросите у людей, которые потеряли собственность, у граждан, которые платят деньги за прием ребенка в школу, или врачам за операцию.

«СП»: — Но можно спросить и других людей, которые заплатили деньги, и успешно развивают бизнес. Да, с точки зрения морали они продажные негодяи, но я знаю таких бизнесменов, и добились они гораздо больших успехов, чем люди, которые платить упрямо отказывались…

Елена ПАНФИЛОВА: — Это прекрасно, что они так себя ощущают. Но, поверьте, господин Ходорковский тоже чувствовал себя успешным и защищенным какое-то время. Любой человек, который вступает в неформальные отношения и платит, или участвует в делах, которые в той или иной степени лежат вне правового поля, всегда находится на крючке.

Уверены ли те люди, которым кажется, что они всего добились, что в один прекрасный день их счета не будут арестованы, что против них не будет возбуждено уголовное дело, что они не станут объектом рейдерского захвата.

Я хочу сказать, если кому-то хорошо, а кому-то плохо, в обществе должна быть дискуссия о пропорции. В нашей ситуации пропорция очевидна: тех, кому плохо, значительно больше…

«СП»: — Кирилл, ваша точка зрения?

Кирилл КАБАНОВ: — Ни декларация доходов чиновников, ни отдельные случаи конфискации имущества за особо крупные преступления, о которых говорится в печати, большого результата иметь не будут. В 2002 году президент Путин отменил ельцинский указ 1996 года, прописывающий прямой механизм реакции власти на критические публикации в печати в отношении ее представителей. Там было расписано, что делает в этом случае прокуратура, что делает контрольное управление президента и различные ведомства. А теперь получается, что после публикации в печати о преступлениях должностного лица, на следующий день оно спокойно выступает по телевизору и рассказывает о своей борьбе с коррупцией.

«СП»: — Вижу, Леонид Иванович, вам есть что добавить?

Леонид КАЛАШНИКОВ: — В нынешней России бОльшая часть капиталистической прибыли присваивается в коррупционной форме. Фонд ИНДЕМ оценил объём взяток чиновникам от предпринимателей в 318 млрд. долларов в год. И эту цифру он не в носу наковырял, а вывел из опроса большого числа бизнесменов. Но я уверен, что не меньший объём имеет и коррупционный рынок внутри самого бизнес-сообщества. Здесь любые сделки также сплошь и рядом сопровождаются взятками и «откатами». Например, мало кто отрицает, что большинству поставщиков продовольствия приходится платить взятки за попадание своего товара на прилавки крупных торговых сетей. А затем следуют «откаты» за своевременный расчёт за поставленную продукцию. Все эти взятки и «откаты», конечно, закладываются в цены. В конце концов, всё это оплачивает потребитель. В результате литр молока, купленный у крестьян по 8−10 рублей, стоит на прилавке 30−50 рублей.

Для сравнения: даже в самый «жирный» докризисный 2007 год прибыль всех российских компаний составила около 200 млрд. «зелёных». То есть официальная капиталистическая прибыль в несколько раз меньше коррупционного рынка. А вы собираетесь коррупцию при капитализме победить!

«СП»: — Ну, вас-то, Геннадий Владимирович, положение с коррупцией точно не устраивает, так?

Геннадий ГУДКОВ: — Неэффективность нашей экономики — это следствие коррупции. Ничего нельзя сделать в условиях тотальной продажности. Высшие эшелоны власти вовлечены в коррупцию, и блокируют любые меры, направленные на ее обуздание.

Коррупция — системная проблема, исходящая из механизма управления власти. Воровать можно, когда ты защищен, бесконтролен, и обладаешь полномочиями, которые позволяют решать те вопросы, за которые тебе платят.

Вовлеченность высшего эшелона в коррупцию — это не причина, а следствие. Как только власть замыкается, уходит из-под критики и контроля, ликвидирует механизмы сдержек и противовесов своему всесилию, возникает массовая и чудовищная коррупция.

Поваренная книга антикоррупционера

«СП»: — Вот мы и подошли к ключевому моменту разговора. Что на самом деле нужно делать, чтобы уровень коррупции в России снизился? С чего начать, Геннадий Владимирович?

Геннадий ГУДКОВ: — С реформы власти. У нас что произошло? Суверенная демократия превратилась в декоративную, а мы хотим коррупцию победить. Для этого должен быть либо полный тоталитаризм, когда функции главного вора берет на себя государство, и всем остальным запрещает воровать. Либо должны действовать другие механизмы, во всем мире известные, которые я только что перечислил.

«СП»: — То есть в нынешней ситуации победить коррупцию невозможно?

Геннадий ГУДКОВ: — В нашей ситуации за это можно только бороться. Пока условий для решительных шагов и мер нет.

«СП»: — И ждать от власти шагов в этом направлении нельзя?

Геннадий ГУДКОВ: — Ждать от власти бессмысленно. Власть надо как-то принуждать к этим шагам — в хорошем смысле слова.

«СП»: — А депутаты могут попринуждать власть?

Геннадий ГУДКОВ: — Депутаты — могут. Для этого сейчас я лично разработал проект закона о парламентском контроле. Я выступаю сторонником реформы закона о парламентском расследовании. Пока силенок не хватает. Парламентский контроль является ключевым инструментом выкорчевывания коррупции внутри самой власти.

Думаю, до 10 ноября мы проведем презентацию этого законопроекта. Я хочу вынести его на обсуждение общественности. Нести сейчас законопроект в Думу — значит, обречь его на отклонение.

«СП»: — Расскажите подробнее о законопроекте, какие механизмы вы в нем предлагаете?

Геннадий ГУДКОВ: — Главный механизм — право создания парламентом комиссии парламентского контроля, которая может действовать как на постоянной, так и на временной основе. Такие комиссии создаются во всем мире. Мы предлагаем создавать комиссию на межфракционной основе, причем так, чтобы ее возглавлял депутат, не входящий в партию парламентского большинства. Это тоже, кстати, практика многих стран.

Комиссии даются права следствия, и даже чуть шире. Парламентской комиссии надо дать не только возможность контролировать следствие, но и обеспечить всем необходимым для решения задачи. Нужно дать, например, полномочия приглашать на заседания всех должностных лиц государства, с обязательной явкой. Получать все документы, посещать все объекты, копировать все необходимые материалы, и так далее. При таком инструменте, уверяю вас, в исполнительной власти будут воровать в десять раз меньше.

«СП»: — Меня, к слову, неоднократно уверяли, что начинать борьбу с коррупцией следует с реформы судебной системы. У нас более 90% дел рассматриваются судьями единолично, поэтому суды у нас управляемы и подвержены коррупции. Что мешает поголовно ввести судейские «тройки» (сейчас три профессиональных судьи рассматривают всего 8% дел)? Или отдать суду присяжных не 1% дел, а больше? Что думает по этому поводу представитель Transparency International Russia?

Елена ПАНФИЛОВА: — Какое-то время назад наша страна взяла курс на «вертикализацию». Согласитесь, исполнительная власть сделала довольно много, чтобы поставить под контроль абсолютно все: СМИ, суды, законодательные органы. Было принято решение, что только таким образом Россию можно спасти от дезинтеграции, от тлетворного влияния внутренних и внешних сил.

Соответственно, то, что вы предлагаете — демократизация судебной системы — входит в противоречие с представлениями об управляемости, которые сложились у власти.

«СП»: — Если мы заговорили о судах, давайте разберемся и с правоохранительной системой. Силовые ведомства сейчас якобы поголовно крышуют бизнес - МВД, СКП, ФСБ. Это связано с тем, что в правительстве много выходцев из силовых ведомств?

Елена ПАНФИЛОВА: — То, что великая вольница возникла у правоохранительных органов, обусловлено, в числе прочего, и курсом на вертикализацию. Нужны те, кто этот курс будет реализовывать. Определенный серьезный сбой в контроле и подотчетности правоохранительных органов — обществу, вышестоящим органам — действительно, были принесены в жертву тому, чтобы эти самые органы решали задачи помимо тех, которые непосредственно входят в их обязанности.

«СП»: — Когда читаешь Гоголя, видишь, что и 200 лет назад было то же самое. Коррупция в России всегда была. Такое впечатление, что это свойство азиатской части российского менталитета. Вам так не кажется?

Елена ПАНФИЛОВА: — Нет, не кажется. Коррупция — это институциональная проблема. Причина для такого огромного объема коррупции, который у нас существует, заключается только в том, что с коррупцией никогда, за всю историю России, не боролись — от Гоголя и до наших времен.

Про строительство институтов, заточенных под прозрачность, подотчетность, равенство доступа к правосудию за всю историю России речи не шло в принципе. Мы этого никогда не пробовали. И потому свято уверены, что мы этого не можем, это у нас не поправить. Это определенная леность ума. Задача стоит — взять, и хотя бы разок попробовать сделать.

«СП»: — А вы, Андрей Павлович, как предлагаете бороться с коррупуацией?

Андрей БУНИЧ: — Выход один — поменять людей в силовых структурах. Если Медведев хочет всерьез бороться с коррупцией в России, для этого ему придется провести тотальную чистку силовых структур. В этом нет ничего сверхъестественного — подобное много раз происходило в разных странах мира, и никаких особых потрясений не вызывало. Вспомним Италию, мафиозную страну, где премьер-министр Берлускони находится под следствием и уже четыре раза чуть не попал под суд. Там тоже есть большая коррупция, но с ней постоянно борются. Помните итальянскую операцию «чистые руки», которую возглавлял генеральный прокурор Италии в начале 90-х годов?

Не говорю, что это было легко, но 10 тысяч итальянских чиновников высшего уровня было арестовано, и еще больше уволено. И это в демократической стране! Но мировая общественность вполне терпимо к этому отнеслась, и впоследствии эта чистка «авгиевых конюшен» дала возможность развития экономики Италии. Конечно, в этой войне с коррупционерами были жертвы — как и на всякой войне. Были убийства прокуроров, которых хоронила вся страна. И у нас чистку силовиков надо начинать с самого верха, сменить ключевые фигуры на руководящих постах, поставив на них чистых людей, а низы потом под них быстро перестроятся.

Есть еще одно предложение — создать при президенте специальный институт для борьбы с коррупцией, который занимался бы расследованием преступлений высших должностных лиц. Такие институты уже создавались в разных странах. Эти институты занимались расследованиями без участия милиции и прокуратуры. И это очень сильно ускоряло процесс борьбы с коррупцией.

«СП»: — А как оценивает эти предложения наш общественный эксперт? Прошу, Леонид Иванович!

Леонид КАЛАШНИКОВ: — Вот госпожа Панфилова ничтоже сумняшеся утверждает, что за всю историю России с коррупцией, оказывается, никогда не боролись. Подразумевается вывод: надо нам, подтянув штаны, бежать учиться бороться с коррупцией у так называемых «цивилизованных» стран. В доказательство мои оппоненты оперируют рейтингами коррупции, составленными разными международными якобы независимыми организациями. Да вы посмотрите на эти рейтинги! Первая двадцатка — почти сплошь страны-члены НАТО. Зато все государства, на которые Запад пытается давить, — в позорном конце списка. Типа, именно они в коррупции погрязли. И вы хотите, чтобы мы верили в такие рейтинги?

Кого нам в пример ставят? США? Да там второй человек в государстве — Ричард Чейни обеспечивал родной корпорации Halliburton завышенные цены при поставке топлива для войск в Ираке. И ничего, всё с рук сошло. Ну, кого помельче, могут и посадить. Вот, например, чиновник Пентагона Джон Кокерхэм был изобличён в многомиллионных взятках. Да в США вообще члены правящей элиты циркулируют с регулярностью кровообращения между госдолжностями и тёплыми местами в корпорациях. И это пример борьбы с коррупцией для всего мира?

Что делать?

«СП»: — Попробуем подвести итоги. Сейчас каждый из экспертов, кто захочет, выскажется в заключении, что он считает главным в борьбе с коррупцией.

Елена ПАНФИЛОВА: — Я бы вернула в страну реальную политическую конкуренцию. Потому что только сменяемость элит может гарантировать, что коррупционные элиты не будут чувствовать свою безнаказанность. И занялась, действительно, судебной реформой.

Все эти вещи могли произойти в России в 1990-е годы. Они не произошли потому, что многим не хотелось этим заниматься, они видели свои цели и задачи в другом, да и слишком политизирован был этот период. А с другой стороны, потому, что в этот период страна недоедала, и казалось, что сначала надо решить всевозможные экономические вопросы, провести приватизацию, а всякие административные задачи, судебные оставить на потом, потому что это вторично. Как выяснилось, это, скорее, первично. Созданное не правовое общество оказалось не очень-то эффективным.

Андрей БУНИЧ: — Коррупция в стране стала системной, она переросла все допустимые пределы. И люди уже настолько привыкли к ней, что думают, по-другому просто нельзя жить. Но весь мир живет иначе. Кстати, уровень коррупции в стране прямо противоположен уровню ее экономического развития. Если вы посмотрите экономический рейтинг стран мира, то увидите, что самыми отсталыми являются и самые коррумпированные. Это не может быть простой случайностью.

Кирилл КАБАНОВ: — Стоит вспомнить как боролись с коррупцией в Италии, где после убийства очередного прокурора весь народ вывесил белые флаги. Президент понял, что терпение нации кончилось и в три дня военные вместе с администрацией президента арестовали всю верхушку власти страны. Но для России такое не годится — у нас немного другие военные. Однако наше общество инфантильно относится ко всему происходящему, в том числе и к коррупции — как к реалии нашей жизни. Идеология государственной службы не изменилась, она заключается не в служении обществу, а в защите интересов начальника. И прежде всего это касается правоохранительной системы.

Леонид КАЛАШНИКОВ: — Не там вы, господа, лекарство от коррупции ищете. Вот в своей программе на минувших выборах Мосгордумы КПРФ предлагала создать общественную антикоррупционную инспекцию с широкими полномочиями. Формировать её на ротационной основе, по типу судов присяжных. То есть не из чиновников и депутатов, а из простых людей, которым на время работы в инспекции будет компенсироваться их зарплата на обычном рабочем месте. Скажете, такая инспекция будет непрофессиональной? Да тут гораздо важнее, что это будут люди не из чиновничьей обоймы, а здравого смысла обнаружить очевидные случаи коррупции у них хватит. Мы и дальше будем эту идею продвигать. А откуда эта идея? Это же, по сути, новый РАБКРИН — рабоче-крестьянская инспекция, созданная по инициативе коммунистов ещё в 1920 году. И всё советское время подобные органы действовали. Так с 1934 года в работе государственного контроля участвовали десятки тысяч депутатов местных советов, представляющие все слои населения.

Нельзя сказать, конечно, что в СССР совсем не было коррупции. Была, особенно в национальных республиках. Но в сравнении с нынешним беспределом, это как небо и земля. Надо понять простую вещь: для социализма коррупция была «детской болезнью», а для капитализма коррупция — это скелет. А скелет из живого организма не удалишь.

Так что, окончательно мы победим коррупцию, только возродив социализм. А пока надо максимально привлекать к борьбе с коррупцией граждан.

---

Стоп-факт

До 40 млрд. долларов ежегодно тратят на взятки политикам и чиновникам компании в развивающихся странах и странах с переходной экономикой. Об этом говорится в докладе международной общественной организации Transparency International (TI).

По итогам исследования, проведенного TI в 2008 году, Россия по уровню коррумпированности (Corruption Perceptions Index) заняла 147-е место из 180. Ближайшими «соседями» России оказались Бангладеш, Кения, Казахстан и Сирия. Список замыкают Ирак, Мьянма и Сомали.

Самыми «чистыми» в плане коррупции странами TI считает Данию, Швецию и Новую Зеландию они заняли с первого по третье места в рейтинге.

Кроме этого, Россия заняла последнее, самое не престижное место в рейтинге 22-х наиболее экономически развитых стран, компании которой чаще всего дают взятки за рубежом.

---

Прямая речь:

«У нас есть национальный план, у нас есть пакет антикоррупционных законов, мы приняли подзаконные акты, я подписал недавно измененную версию правил поведения госслужащих, то есть в этом смысле все выстроено. Сейчас главное — этим научиться пользоваться, не бояться применять эти документы, сделать так, чтобы эти документы работали, чтобы те, кто их применяет, не боялись, что им завтра за это надают по шапке. Это — самое сложное», — Дмитрий Медведев, президент России.

---

Компетентное мнение

Начальник Главного управления процессуального контроля Следственного комитета при прокуратуре РФ Василий Пискарев считает, что доходы коррумпированных чиновников в России составляют примерно треть национального бюджета. «Доход наших чиновников от коррупционной деятельности, по данным экспертов, составляет до одной трети национального бюджета», — заявил Пискарев. Он также отметил, что, по данным фонда «ИНДЕМ», ежегодно предприниматели тратят 33 млрд. долларов на взятки чиновникам. Еще 3 млрд. долларов составляет взяточничество на бытовом уровне.

Фото [*]