Карнеги-центр: Президент сморозил очередную реформу

Дмитрий Медведев заявил о необходимости поменять политическую систему в России. Правда, столь решительное намерение прозвучало не слишком весомо, грубо, зримо… Об этой судьбоносной новации прездент, на самом деле, вскользь упомянул на церемонии вручения государственных наград в Кремле. Фраза была вырвана из контекста, но многими сочтена знаковой. Президент говорил, что сейчас перед нашей страной целый набор новых вызовов, и «мы с ними, надеюсь, более или менее справляемся». Однако «есть необходимость существенным образом поменять и экономику нашу, и социальную сферу, и, конечно, политическую систему».

Что хотел сказать тем самым Медведев, не получится ли, что под звон курантов, в новогоднюю ночь, президент преподнесет россиянам политический сюрприз, рассуждает эксперт Московского центра Карнеги Николай Петров.

«СП»: — Николай Владимирович, что Медведев имеет в виду под сменой политической системы?

 — Мне кажется, что речь идет о Госсовете по политической системе, который должен пройти в январе 2010 года. На нем должны быть рассмотрены конкретные предложения, разрабатываемые сейчас комиссией при администрации президента, в рамках реализации тех идей, которые Медведев сформулировал в президентском послании. Они касаются, как назвал это сам Медведев, реализации принципов политических изменений, озвученных в прошлогоднем послании, на уровне теперь региональном. То есть, речь идет не об изменении политической системы, а о некоторых, на мой взгляд, либо спорных, либо второстепенных технологических изменениях.

«СП»: — Заявление президента неожиданное, ведь за текущий год он не проявлял желания что-то менять в политической системе, разве нет?

 — Мне кажется, это просто не входит в сферу его компетенции. Есть разделение труда между президентом и премьером Путиным. Не случайно Медведев может выступать с относительно содержательными и радикальными предложениями по технологической модернизации, которую он профессионально не знает. А как только речь заходит о политической системе, он всячески подчеркивает, что она в целом правильная и хорошая, и ее не надо менять. А если и надо, то не быстро.

«СП»: — Почему Медведев подставляется со скандальными заявлениями о политической системе? Не лучше было бы просто промолчать?

 — Мне кажется, у Медведева есть достаточно масштабная и радикальная риторика. Другое дело, если разобраться, то и под изменениями политической системы, и под модернизацией, он имеет в виду очень конкретные, и достаточно узкие вещи, которые абсолютно ничего не меняют по сути, но которые можно назвать политическими реформами. Медведев предложил «политический пакет» в предыдущем послании. Смысл сего «пакета» не очевиден или вообще отсутствует. Но, тем не менее, это постоянно звучит как «10 пунктов политических реформ». В нынешнем году ему в послание вписали те же 10 пунктов, но уже реализованные на уровне регионов. Мне кажется, здесь нет просчета, а есть попытка подмены важных содержательных вещей декоративными шагами, но с сохранением лозунгов. В этом случае, скорее, можно говорить о выхолащивании содержания политических реформ или модернизации политической системы, чем о том, что президента подставляют спичрайтеры.

«СП»: — Но Медведев сам упрекает многих подчиненных в выхолащивании идей. 25 декабря на заседании комиссии по модернизации российской экономики президент жестко одернул главу Ростехнологий Сергея Чемезова. Мол, то, что Чемезов называет инновационными технологиями (речь шла о производстве светодиодных лампочек), на деле таковыми не являются. А нам, по словам президента, нужны прорывные технологии, а у Чемезова их нет. Чемезов попросил у Медведева разрешения ответить. На что Медведев спросил: «У вас еще что-то?» «Нет-нет. Я на вашу реплику хотел бы дать пояснение». «Нет, на мою не надо. Моя не реплика уже, а приговор. Реплики у вас, а все, что я говорю, — в граните отливается», — оборвал Медведев. Такой показ зубов — тоже часть президентской роли?

 — Не надо забывать, что у отношений Медведев — Чемезов есть предыстория. Президент выгнал главу Ростехнологий из состава президентской комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики. На основании того, что Чемезов не пришел на два первые заседания. А потом было объявлено, и очень серьезно, что будут проверять госкорпорации. Проверяли Чайка и Чуйченко — Генпрокуратура и КРУ президента. За день до президентского послания они пришли к Медведеву доложить результаты. Казалось бы, Ростехнологии — апофеоз неэффективности, пример малопродуманного собирания под одну крышу гигантского количества проблемных предприятий. Это был удобный образец для демонстрации, чем плохи госкорпорации. Тем не менее, в докладе Чайки и Чуйченко в качестве единственного примера крайней неэффективности фигурировал Роснанотех Чубайса. При большом замахе получился пшик, в качестве образца неэффективености была выбрана самая, пожалуй, разумная госкорпорация. Возникает ощущение, кто какие-то движения планируются серьезно. А когда доходит до результатов, оказывается, что даже те мишени, которые Медведев прямо указывает, остаются невредимыми. Создается ощущение, что Медведеву немного больше позволено в риторическом плане, и очень мало — в плане практических решений. Все уходит в свисток — вот в чем проблема.

«СП»: — Эта проблема очевидна для населения? Граждане понимают картонность фигуры Медведева?

 — Думаю, они не вникают — картонный он или нет. Важно, что Медведев пока так и не смог заявить о себе, как о самостоятельной фигуре. У нас есть высокий рейтинг президента, но совершенно очевидно, что это отражение путинского рейтинга. Он как был, так и остается абсолютно зависимым.

«СП»: — Чисто теоретически: если бы Медведев обладал талантом к авантюре, игре по-крупному, он мог бы переиграть ситуацию, подмять реальную власть под себя?

 — Я думаю, некоторые формальные полномочия президентская власть, конечно, дает. Дело в другом. Путин, когда остановил свой выбор на Медведеве, как раз имел в виду, что этого Медведев не будет делать. Но даже при этом Путин выстроил сложную систему, которая блокирует потенциальные действия Медведева. Я бы сказал, там несколько степеней защиты. Начиная от личности Медведева, который не способен выйти из-под контроля Путина, и заканчивая людьми, которые стоят между риторическим заявлением президента и практическим его воплощением — это все люди не медведевские. Если бы Медведев или любой другой на его месте пытался принять решения в пику Путину, система этого не позволила бы.

«СП»: — Путина тоже назначили на президентский пост, тоже контролировали. Но ему удалось переиграть ситуацию. Почему Медведев не может?

 — Ситуации сильно отличались. Прежде всего, личность отличалась. Путин — это человек, который имел и имеет самостоятельный большой политический ресурс. Сравнивать Путина 1999 года с Медведевым 2007 года — нельзя. Медведев — это чиновник в чужой администрации, у которого ровным счетом ничего нет своего: ни команды, ни ресурса, ни власти, ни денег. А Путин — это человек, который контролировал сперва ФСБ (а это гигантский ресурс), потом, в качестве секретаря Совбеза, он координировал все силовое крыло, оставляя за собой — впервые в истории России — пост директора ФСБ. Все это огромные личные связи и силовые ресурсы. При этом, Путин заменил слабого и крайне непопулярного президента, который ушел. А теперь вот Медведев: он сам слабый, ресурсов никаких нет. Более того, человек, которого он должен как бы заменить, никуда не ушел, а только подвинулся. Как на этом фоне — популярного, всевластного Путина — расширяться Медведеву без собственного ресурса, на основе чего расширяться?!

«СП»: — Если Медведев благополучно отсидит свой президентский срок, и не наделает глупостей, на какие роли ему можно рассчитывать?

 — На синекуру — не на функциональную роль, а на формальную. Это председатель Конституционного суда, или спикер Совета Федерации. То есть, на роль бутафорскую — высокого статуса, но малого функционального и смыслового наполнения.

«СП»: — О чем Медведев будет говорить в новогоднем выступлении?

 — Содержательную часть его выступления, похоже, вынесли в итоги года. Поэтому он принесет формальные поздравление, и скажет что-то благодушное: мол, все у нас уже позади, но не надо успокаиваться. Сейчас мы встретим Новый год — и заживем по-новому. Ничего содержательного и жесткого в его речи не будет.