Центр Карнеги: Реформы Медведева — это ленточка на хвосте

Президент Дмитрий Медведев признал, что в российской политической жизни появились симптомы «застоя» и «стагнации». В канун встречи главы государства с политическими партиями и за неделю до очередного послания Федеральному собранию президент России опубликовал в своем видеоблоге речь о состоянии российской политической системы.

Глава государства напомнил, что «если у оппозиции нет ни малейшего шанса выиграть в честной борьбе, она деградирует и становится маргинальной». «Но если у правящей партии нет шансов нигде и никогда проиграть, она просто „бронзовеет“ и, в конечном счете, тоже деградирует, как любой живой организм, который остается без движения. Поэтому возникла необходимость поднять уровень политической конкуренции», — заявил Медведев.

Президент бросил камень и в «Единую Россию»: «Сделать так, чтобы политическое большинство не было просто статическим. А точнее, чтобы оно не стало большинством, состоящим из статистов и исполнителей. Чтобы правящая партия имела и права, и обязанности, а не просто служила приложением к исполнительной власти».Означают ли слова Медведева, что мы стоим на пороге реальной политической реформы, рассуждает ведущий эксперт Московского центра Карнеги Николай Петров.

«СП»: — Николай Владимирович, как расценивать нынешнюю речь Медведва?

— Это увертюра перед тем, как президент выйдет и огласит свое послание Федеральному собранию. А поскольку президент у нас имиджевый, он, как всегда, очень хорош и точен в анализе ситуации и постановке диагноза. Но никогда не предлагает серьезных рецептов, которые соответствовали бы этому диагнозу. Диагноз, замечу, Медведев ставит в начале всех своих либеральных обращений, и в своем новом обращении это заметно даже сильнее, чем обычно.

Видно, что речь — не цельное произведение, а именно введение. По сути, идет запевка, потом Медведев бравурно отчитывается о том, что сделано. А вот о том, что предстоит сделать, по-видимому, он будет дополнительно говорить в президентском послании.

Я с некоторым удовольствием прочел эту речь. И не согласен с президентом, начиная с момента, где он говорит, что мы существенно продвинулись в деле политических преобразований.

«СП»: — Давайте по пунктам. В первом Медведев как политическому реформатору ставит себе в заслугу, что удалось минимизированные риски манипуляции выборами. Это так?

— Да, действительно, мелкие технологические усовершенствования проведены. Но главная проблема — не в неправильном подсчете. Проблема, что избирательный аппарат абсолютно зависим от власти, и от той единственной партии, которую президент называет партией политического большинства. Естественно, что избирательный аппарат при этом работает в интересах власти и этой единственной партии.

Пока нет внешнего контроля за выборами, ничего не изменится. Контроль нужен со стороны общества, а не со стороны администрации или оппозиционных партий, которые во многом являются младшими членами пула власти. И пока этого нет, пока нет элементов жесткости и прозрачности в проведении выборов и неотвратимости наказания в случае нарушений на выборах, все технологические усовершенствования Медведева — это ленточка на хвосте, имиджевые шаги, и не более того.

«СП»: — Второй заслугой президент считает, что партии имеют сейчас равный доступ к СМИ. Что вы на это скажете?

— Прежде всего, это совсем не так даже в отношении официально зарегистрированных партий. Доступ — это не позиция закона, который формально что-то предоставляет, а возможность реально пользоваться правами, которые партии даны. Если у нас есть колоссальное неравенство между партиями, связанное с их возможностями — и административными, и финансовыми — о равном доступе говорить не приходится, какие бы прекрасные законы ни принимались.

Кроме того, важно то, что у нас всего семь партий. Это прекрасно знает наш президент. Реально у нас есть четыре привилегированные партии, которые сейчас присутствуют в Госдуме, и три мелких вспомогательных. И закон о политических партиях устроен таким образом, что, во-первых, никакая политическая сила без административной поддержки не может быть реально зарегистрирована. А во-вторых — любая из существующих политических сил абсолютно законно, на четких основаниях, может быть лишена регистрации. Потому что требования, которые предъявляются к политической партии, при должной проверке оказываются запретительными. Доказать, что у партии (кроме КПРФ) нет нужного количества реальных членов партии и отделений, не представляет никакого труда.

В нынешней системе вы можете приходить и голосовать, выбирая кандидатов из списка. Но Кремль реально контролирует это «меню». Ему не обязательно, чтобы вы взяли «борщ», можете взять «харчо», если у вас экзотический политический вкус. Но что бы вы ни взяли, в «столовой», куда вас позвали, все блюда готовит один «повар». Просто он смотрит на результаты социологических опросов, и видит: кто-то любит более соленое, кто-то — более острое. Разница между нашими зарегистрированными политическими партиями только в этом.

«СП»: — Третья заслуга, по мнению главы государства — партии, имеющие большинство в региональных заксобраниях, получили право предлагать кандидатуры губернаторов…

— Мы видим (сейчас никто этого не скрывает): как только образуется вакансия, начинаются консультации Кремля с федеральным руководством «Единой России». Это так называемое «особое право» при назначении губернаторов касается самой власти, и одной и той же партии власти. Причем касается даже не регионального партийного руководства, а исключительно федеральных партаппаратчиков. В этом смысле никакой разницы я не вижу между старой системой (когда формально выдвижением кандидатов занимались полпреды, а на деле — Кремль) и новой.

«СП»: — Медведев говорит еще о том, что права меньшинства защищены также целым рядом мер.

— Когда Медведев говорит об этом, он делает упор на замещение должностей в региональных парламентах, и снижение количества подписей, необходимых для участия в выборах. Реально косметические улучшения, которые были сделаны в первом политическом пакете президента Медведева, абсолютно не меняют ситуацию. Равно как и возможность для одного представителя какой-то из семи разрешенных политических сил в парламенте иметь условные права образовывать фракцию. Это тоже ничего не меняет, это просто пустая позиция.

Между тем, проблема серьезная. Она заключается в том, что связь между людьми и условно представляющими их во власти органами крайне слаба и во многих случаях отсутствует. Доказательство тому — низкая активность граждан при голосовании. Люди не считают нужным ходить на выборы, потому что понимают: их голос значения не имеет, да и депутаты, которых они выбирают, не обладают никакими существенными правами. Если вы видите, что в Госдуме реального представительства интересов, кроме как интересов корпоративных, нет, то нет и стимула голосовать.

Что касается снижения барьера — цифры, которыми манипулирует Медведев, не меняют существа дела. Вам говорят, что надо собрать для регистрации партии 45 тысяч голосов, а не 50 тысяч, — и это преподносится как реальная политическая реформа. Вам говорят, что партии для прохождения в Госдуму нужно набрать не 7% голосов, а 5% - но у вас нет партий, которые оказываются в этом диапазоне. В итоге все эти меры меняют антураж, но принципиально ничего не меняют.

Мое главное концептуальное расхождение с Медведевым — президент говорит, что политические реформы возможны только медленно, но неуклонно. Это абсолютно неправильно, как и то, что Медведев называет политическими реформами, ими реально не являются. Здесь, действительно, нужен радикальный серьезный шаг, а дальше он сам будет толкать систему в нужном направлении.

«СП»: — Что это за шаг?

— Этим шагом может быть ослабление административного контроля за выборами. Не изменения нюансов, при сохранении избирательной вертикали и административного контроля. При сохранении репрессивной нынешней системы, которая делает выборы и несвободными, и несправедливыми, нужен серьезный шаг. Медведев же похож на садовника, который постригает кустик по листику, хотя проблемы не в том, как кустик пострижен, а в том, что кустик нежизнеспособен.

«СП»: — Последнее, о чем говорит президент — что власть обязала субъекты страны упорядочить численность представительных органов власти. Это хорошо?

— На мой взгляд, это можно квалифицировать как прямое нарушение Конституции. У президента откуда-то есть иллюзия, что он, как глава государства, вправе определять, сколько депутатов нужно на том или ином уровне. Что есть какое-то «золотое сечение», и изменения, произведенные в этом направлении — большой шаг вперед. На деле определение числа депутатов — компетенция регионального уровня и местных властей. Дело президента — не влезать, как решаются на региональном уровне мелкие технические вопросы. А в том, чтобы обеспечивать действие принципов, эффективную работу всей политической системы.

То, что было сделано — это второй президентский пакет, где проведена унификация на региональном уровне. Но я, повторюсь, считаю это фундаментальным нарушением принципа федерализма. Я не считаю, что кто-то в Москве может решить, сколько депутатов нужно региону.

«СП»: — Какие можно сделать выводы?

— Изменения, которые происходили при Медведеве, абсолютно не меняли политическую систему, построенную Путиным. В лучшем случае, были косметические изменения. Но были и изменения к худшему. Например, когда мы отказались от избирательного залога, позволявшему хотя бы каким-то политическим силам уходить из-под прямого административного контроля. Или то, что мы пришли к решению регистрировать кандидата только по подписям, придраться к которым очень легко: в одной руке контроль за избирательной вертикалью и за правоохранительными органами, призванными проверять точность подписей. Это ухудшение политической системы.

«СП»: — Нужна ли вообще реальная политическая реформа?

— Реформа нужна. Более того, в политических элитах зреет понимание того, что для выживания системы она должна себя модернизировать. Причем серьезно, а не косметически, чтобы выглядеть получше причесанной в глазах Запада или условного либерала. Без политических реформ система оказывается слишком примитивной, чтобы отвечать на вызовы, которые перед ней стоят.

Но пока в кресле президента находится Медведев и Путин, реально контролирующий систему, в неформальном центре власти, — никакие политические реформы невозможны. Я считаю, когда (и если) Путин вернется на пост президента, гораздо более реальными станут перспективы проведения политических реформ.

Как Медведев видит политическую реформу

«Первое, что мы сделали. Мы минимизировали риски манипуляций в ходе выборов. В ходе выборов недопустимы никакие махинации, мы это понимаем. Для этого упорядочены процедуры досрочного голосования и использования открепительных удостоверений (об этом мне неоднократно говорили представители наших оппозиционных партий): за такие [незаконные] действия с открепительными удостоверениями введено уголовное наказание. Именно здесь были самые грубые нарушения.

Кроме того, мы снижаем роль человеческого фактора при подсчёте голосов. И дальше это будем делать. Уже в этом году электронными устройствами будут обеспечены приблизительно пять процентов участков. Это дорогая затея: к 12-му году — этот показатель составит 15 процентов, а к 15-му — 100 процентов, но это сделает нашу избирательную систему современной. И эти деньги стоят того, что мы предпринимаем. Надеюсь, все налогоплательщики это оценят.

Второе. Партиям гарантирован равный доступ к государственным СМИ как на федеральном, так и на региональном уровнях, о чём тоже мне неоднократно говорили представители наших оппозиционных партий. Избирательные комиссии должны контролировать выполнение этих гарантий. Причём равенство это должно быть не декларативным (это и раньше было), а буквальным, измеряемым в часах, минутах и даже секундах эфирного времени. Обеспечивается также и равенство партий в использовании помещений для собраний и агитации. Об этом тоже было много разговоров.

Третье. Партии, которые имеют большинство в региональных парламентах, получили исключительное право предложить Президенту кандидатуры на посты губернаторов, то есть руководителей областей, краёв, республик. Таким образом, большинство избирателей имеет возможность участия через поддерживаемую им партию в формировании исполнительной власти своего региона. Та партия, за которую ты проголосовал, в конечном счёте и предлагает губернатора для того, чтобы он был наделён полномочиями, Президенту. Тем самым мы наполнили конкретным содержанием права большинства населения — права на формирование местной исполнительной власти.

Четвёртое. Права меньшинства защищены также целым рядом мер. Помимо равного доступа к СМИ, о чём я уже говорил, для оппозиции установлены гарантии замещения руководящих должностей в региональных парламентах. Снижено количество подписей, которые необходимо собирать для участия в выборах.

Фактически снижен до пяти процентов барьер для прохождения представителей партии в парламенты всех уровней. Голоса в целом не должны пропадать: те, кто набрал больше пяти, но меньше семи [процентов], должны получить своего представителя. Но мы на этом не ограничимся, мы и дальше будем совершенствовать этот институт и раздвигать эти возможности.

Пятое. Мы обязали субъекты нашей страны упорядочить численность представительных органов власти. А то у нас в одном регионе один депутат представлял 10 тысяч человек, скажем, в небольшом регионе, а в другом — 300 тысяч человек. Это не пропорционально. Ну и кроме того, слишком много депутатов накладно для местного бюджета. А слишком мало — в этом случае очень трудно учитывать различные мнения избирателей. Я надеюсь, мы нашли баланс на сегодняшний день".