Ходорковский: Уголовник или политический?

В российский офис международной правозащитной организации Amnesty International направлено письмо с просьбой признать Михаила Ходорковского и Платона Лебедева узниками совести. Из письма следует, что, согласно убеждению его авторов, бывший глава НК «ЮКОС» заслуживает статуса политзаключенного как человек, осужденный «исключительно за высказывание своих убеждений».

«Очевидная политическая мотивированность первого процесса давала все основания признать Михаила Ходорковского политическим заключенным. Причиной второго суда над ним с его абсурдными до комизма обвинениями явилась его публицистическая деятельность — интервью и статьи, написанные в заключении. Эти выступления содержат не только анализ порочного, с точки зрения Ходорковского, политического и экономического курса нынешнего руководства РФ, но и предложения по его изменению», — говорится в письме.

Лебедев же, по мнению авторов письма, «был использован в качестве заложника» — его арестом власть якобы пыталась «запугать» Ходорковского и «выдавить» его в эмиграцию. В документе подчеркивается, что присвоение заключенным статуса узников совести поможет привлечь к ним дополнительное внимание.

Письмо подписали ученые, журналисты, деятели культуры, в том числе Борис Акунин, Борис Стругацкий, Игорь Иртеньев, Людмила Улицкая, Лия Ахеджакова, Олег Басилашвили, Эльдар Рязанов, Владимир Познер, Леонид Парфенов, Виктор Шендерович и другие. Всего 45 человек.

В прошлом российские правозащитники несколько раз обращались к Amnesty International с просьбой признать Ходорковского узником совести, однако получали отказ. В последний раз об этом сообщалось в 2005 году. Международная организация объясняла свою позицию тем, что не располагает достаточными доказательствами того, что бывший глава «ЮКОСа» оказался в тюрьме только из-за политической деятельности.

Признают ли теперь Ходорковского политзаключенным? Вот что думают по этому поводу наши эксперты.

Александр Черкасов, член правления правозащитного центра «Мемориал»:

— Вопрос о статусе политзаключенного для Михаила Ходорковского обсуждается достаточно давно. Amnesty International не давала этот статус. Это отчасти связано с тем, что даже в России информация о деле «ЮКОСа», мягко говоря, противоречива. Когда несколько лет назад проходила выставка в общественном центре имени Андрея Сахарова, посвященная современным политзаключенным, выяснилось, что сведенных материалов по Ходорковскому, которые можно куда-то представлять, попросту нет.

С другой стороны, не всегда за решениями Amnesty International стоит видеть политическую составляющую. Так, в районе Нового года, когда Немцова и Яшина признали узниками совести, а Лимонова не признали, выяснилась простая вещь: оказывается, в Amnesty International находился в отпуске эксперт, отвечающий за Россию, а формальные материалы были только на Яшина и Немцова.

Изменит ли судьбу Ходорковского то, что Amnesty International признает его узником совести? Это, конечно, уважаемая международная организация, но и только. Со своей стороны могу сказать, что «Мемориал», который несколько лет ведет собственную программу по политзаключенным, давно признал таковыми Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Но это тоже ничего не значит для государства, для которого вообще мнение общественности не слишком важно. Впрочем, даже такие организации, как ООН, ОБСЕ или Совет Европы, в отношении России могут не слишком много. Есть эффективный инструмент, решения которого Россия выполняет — это Европейский суд по правам человека. Но там разбирательство по делу «ЮКОСА», насколько я понимаю, идет своим чередом.

Другое дело, само письмо, подписанное разными достойными людьми, которые вряд ли будут отказываться от своих подписей — весьма важное явление. Может быть, для России более важное, чем ответ из далекой Amnesty International.

Наталья Сергеева, представитель московского офиса Amnesty International:

— Почему Amnesty International до сих пор не признала политзаключенными Ходорковского и Лебедева? Прежде всего, по этому делу Amnesty International работает: наши представители и в суд ходили, и делали заявления о процессуальных нарушениях. Не признали потому, что в ходе первого суда в деле присутствовала большая экономическая составляющая. После второго суда, после оглашения приговора стало ясно, что в процессе много политически ангажированных вещей. Но оценить шансы, что Amnesty International даст Ходорковскому статус политзаключенного, я не берусь…

Корреспондент «Свободной прессы» поговорила с некоторыми из тех, кто поставил свои подписи под письмом «45-ти».

Константин Азадовский, председатель исполкома Санкт-Петербургского ПЕН-клуба, член-корреспондент Германской академии языка и литературы.

«СП»: — Константин Маркович, ваша подпись стоит первой. Это случайно так получилось?

— Видимо, они в алфавитном порядке расположили.

«СП»: — Что дает этот статус узника совести?

— Я в свое время сам был узником совести, правда, это было в советское время, и ситуация была радикально иной, но это действительно кое-что дает. Дает право обращаться в защиту заключенных политическим организациям, дает право поднимать вопрос о Ходорковском и Лебедеве на разного рода встречах высокого уровня. Это — общественное признание Западом того факта, что там дело не в налогах и не в каких-то там тысячах тонн якобы украденной нефти, а дело в чем-то другом. Мы, подписавшиеся, в этом убеждены, отсюда и письмо.

«СП»: — За Платоном Лебедевым тоже предлагается тоже признать такой статус?

— Да. Потому что Лебедев полностью разделил участь Михаила Борисовича и, конечно, в равной степени заслуживает такого статуса.

«СП»: — Вы подписали письмо потому, что вам дали на подпись, или этот текст вам помог высказаться?

— Я не раз выступал самостоятельно и писал письма в защиту Ходорковского и Лебедева. После того, как начался над ними процесс, в моем восприятии отношение к Ходорковскому менялось и уточнялось. Но после второго процесса у меня уже не было сомнений, что это не суд, а расправа. А когда выступила помощница судьи и всему миру объяснила, что приговор Ходорковскому был продиктован, а судья на самом деле играет роль декорации, то у меня не осталось в этом уже никаких сомнений. Я знаю, как это делается, я испытал.

«СП»: — Сейчас тяжело не только Ходорковскому и Лебедеву, но и стране. Как вы думаете, что ждет Россию в ближайшем будущем? Есть ли у нас шанс вернуться в нормальное русло?

— Ситуация тяжелая в нашей судебно-правовой системе. И суд над Ходорковским это демонстрирует в полной мере. В том, что касается других аспектов жизни, я бы не сказал, что она такая уж катастрофическая. То, что было завоевано в девяностые годы, в той или иной степени осталось. Есть проблемы, тяжелые проблемы. Но я думаю, при рациональном политическом управлении страной их можно решить.

Сергей Белецкий, доктор исторических наук, профессор:

— Для меня было большой честью поставить свою подпись рядом с теми людьми, которые его подписали. Я благодарен тем, кто составлял его текст за то, что мне предложили его подписать. Понимаю, что нынешние власть имущие Ходорковского не выпустят, он слишком опасен. Это тот человек, который может объединить всю оппозицию.

Я читаю то, что пишет Ходорковский из заключения, мне этот человек нравится, я понимаю, что он умный и порядочный. А его поведение на последнем процессе… Я просто уважаю его за его несгибаемость. Это человек чести. Это мужик, настоящий мужик. Если бы мне это письмо не предложили, я, наверное, начал бы сам такое письмо писать и давать его подписывать своим коллегам и друзьям. Мне прислали его, я прочитал, я всегда читаю то, что я подписываю, я понял: да, это могу подписать. Я никогда ничего не подписываю вслепую.

«СП»: — Как историк — можете ли дать прогноз о будущем России?

— Я очень не люблю потрясений и катаклизмов. Предпочитаю все решать мирно и спокойно. Но то, что сейчас происходит… Я смотрю на людей на улице, в транспорте, в магазинах, не только в Питере, но и в других городах, где приходится бывать, и у меня ощущение, что народ очень сильно разозлен. Пороховая бочка. Я очень не хочу никаких взрывов, но мне неуютно от того, что я вижу. Люди могут сорваться на любую мелочь.

Борис Вишневский, обозреватель «Новой газеты», лауреат премии «Золотое перо России»:

— Я последовательно выступаю в защиту Ходорковского и Лебедева фактически с того дня, как они были арестованы. Естественно, без малейших колебаний нынешнее обращение подписал. Почему это важно? Меня крайне удивил тот факт, что до сих пор ни Ходорковский, ни Лебедев не имеют этого статуса в глазах Amnesty International, при том что этот статус был дан Борису Немцову и Яшину, отсидевшим соответственно 5 и 15 суток по административному аресту. Когда 31 декабря они были задержаны, им немедленно был дан статус узников совести. Но преследования, которым подверглись Немцов и Яшин, не идут ни в какое сравнение с теми, которым по политическим мотивам подвергаются Ходорковский и Лебедев.

Самым лаконичным был ответ заслуженного артист РФ Алексея Девотченко:

— Я подписал потому, что это сугубо политический процесс, в основе которого лежат личная неприязнь и амбиции Путина. Это позор на весь цивилизованный мир.

Леонид Парфёнов: «Я не знаю, кто был инициатором письма»

Нынешнее «письмо 45-и» — по сути, ответ на ранее обнародованное открытое письмо 55-ти российских общественных деятелей в защиту российской судебной системы. По мнению авторов послания, на фоне второго процесса над Ходорковским развернулась кампания по дискредитации российского правосудия.

«Письмо 55-ти было ответом на то, что те, кто не одобряет историю со вторым процессом среди общественноизвестной публики, явно в большинстве, — заявил РСН телеведущий Леонид Парфенов, один из 45-и подписантов - Все это страшно напоминает антисоционисткий комитет советской общественности: внезапно возникающая общественная потребность встать на сторону официальной точки зрения людей до сих пор не замеченных в какой бы то ни было самостоятельной общественной позиции», — отметил г-н Парфёнов.

По мнению телеведущего, развитие жанра коллективного письма в России связано со слабостью общественных институтов: «ни парламент, ни партии не выполняют своих надлежащих обязанности быть каналами выражения политических позиций разных групп общества. Люди объединяются сами в партии по сиюминутным ситуациям. Возникает партия людей, которые за приговор, а вот есть партия людей, которая против».

«Дело Ходорковского — индикатор очень многих вещей в жизни страны — суд, собственность, бизнес, власть, гражданское общество, исправительная система, свобода СМИ. Дискуссия вокруг дела Ходорковского шире, чем дискуссия вокруг Ходорковского. Это дискуссия о том, какой бы мы хотели видеть свою страну и ее общественные институты», — заключил он.

Фото: khodorkovsky.ru