1812 год: Наполеон попал в ловушку генерала Фулля

В этом году исполнилось 205 лет с начала Отечественной войны 1812 года.
Это была парадоксальная война, особенно сражение при Бородино, которое и французы и русские считали выигранным. Наполеон смог взять Москву, но затем неприятель был изгнан с нашей территории, потеряв практически всю свою Великую армию.

Наполеон взял Москву, но она не была столицей

По традициям тех стародавних времен взятия столицы неприятеля означало победу над ним. О таком представлении цели войны автору этих строк напомнил в случайном разговоре один реконструктор в форме наполеоновского офицера тяжелой кавалерии. Собственно, в каком-то смысле такая трактовка актуальна и по сей день. В Берлин рвались советские воины во время Великой Отечественной, резонно полагая, что именно там находилось логово фашистского зверя. С падением Багдада рухнул режим Саддама Хуссейна в Ираке в результате агрессии США против этой страны.
А вот Наполеон сделал фатальную ошибку сразу по двум дисциплинам — истории и географии — вместо настоящей столицы Российской империи он взял Москву, которая уже более 100 лет как потеряла к тому времени столичный статус. И тотальное разграбление города не спасло наполеоновцев от позорного бегства и разгрома.
Намерение французского императора поразить Россию в самое сердце звучало красиво, но бессмысленно.

Москва тех лет — обычный губернский город, который решающего значения не имел, в отличие от той же самой Москвы, но образца уже второй Великой Отечественной войны, когда она стала крупным индустриальным и транспортным центром. Поэтому в 1812 г. мудрый М.И. Кутузов мог спокойно заявить гордецам, готовым драться за каждую купеческую усадьбу в Первопрестольной примерно так, что с «потерею Москвы не потеряна еще Россия». Да, это богатый город и символ нашей страны, но в то время не более того. Сохранить армию было намного важнее.

Правильная стратегия командования русской армии

Многие, кто хорошо учились в школе, знают о «дубине народной войны» из романа Л.Н. Толстого «Война и мир», которая основательно прошлась по спинам наполеоновско-бонапартистских вояк в1812 г. А вот то, что это был во многом гениальный план прусского на службе России генерала Людвига фон Фулля известно гораздо хуже.
Его тактику ведения войны принято хаять. Но вот незадача — Кутузов после оставления Москвы примерно такой и создал, только в Тарутино. Т.е. по сути, Михаил Илларионович гениально реализовал то, что задумал Фулль, при этом сама жизнь внесла в него ряд важных корректив. Но главное осталось — это тактика изматывания противника, который на поле сражений мог быть более умелым, но тактически его вполне реально было переиграть.
Так примерно играют более слабые команды против более сильных в футболе — выстраиваются непроходимой стеной у ворот и бегут в быстрые контратаки. Вот Фулль и предлагал основным силам засесть в хорошо укрепленном лагере, а главному резерву атаковать неприятеля во фланг и тыл.
Одного не учел Фулль, что Наполеон сможет собрать со всей Европы такую огромную по тем временам армию. В этих условиях уступающим по численности русским войскам необходимо было отходить вглубь страны, вынуждая противника оставлять гарнизоны, ослабляя основные силы, а самое главное, растягивать свои коммуникации, которые, соответственно, с каждой новой оккупированной верстой становились все уязвимее.
Упрекают Фулля и за то, что он раздробил русскую армию на несколько кусков. Но с тем же успехом можно было бы упрекнуть советское командование перед Великой Отечественной войной, что оно разделило наши части на несколько военных округов, превратившихся после гитлеровской агрессии во фронты.
Это сейчас мы знаем, что Наполеон со свойственной ему прямотой ломанулся брать Москвы. А вот в 1811—1812 гг. предугадать действия Бонапарта было куда сложнее. Он вполне мог двинуть свою армию на север, чтобы атаковать не «сердце», а «мозг» России — Санкт-Петербург. Мог, напротив, предпринимать попытку экономического удушения противника, приказав своим воякам захватить богатую хлебом Украину. В этом случае его орда направилась бы на юг.
Словом, вариантов возможной стратегии Бонапарта было, как минимум, три — и на каждый нужно было предусмотреть свой ответ. И Фулль предусмотрел 3-ю армию А.П. Тормасова для «украинского» направления и 1-й Пехотный корпус для защиты Петербурга Г. Х. Витгенштейна. Именно ему суждено было остановить попытки пусть и второстепенных, но все же вполне боеспособных частей французской армии под командованием Удино и Макдональда прорваться к городу на Неве.

Наполеон не справился с партизанской тактикой

Сам поход Бонапарта, как и гитлеровский в 20-м веке, был авантюрой. Даже если на необъятных просторах нашей страны никто бы не проживал — для ее оккупации требовались бы колоссальные силы. Но главное все-таки не это даже — русский народ и другие в составе нашего государства умели сплачиваться в трудную минуту и действовать против агрессора сообща. Не давать ему покоя нигде и никогда, чтобы, как говорили во время войны с фашизмом, земля горела у него под ногами. Так было в 1941—1943 гг., так было и в 1812 году.
В тот момент, когда Его Величество народ обрушил на наполеоновско-бонапартистских оккупантов дубину народной войны, у тех не осталось ни единого шанса на победу. Причем не помогли и посулы о каком-то там освобождении крестьян — перед лицом внешнего врага в России все внутренние неурядицы и разногласия отошли на второй план. В момент наполеоновского нашествия не случилось никакого декабристского восстания, никакого народного бунта. Все для фронта — все для победы, это лозунг был фактически в ходу и в 1812 году.

Уже само упоминание имен крестьян Герасима Курина и Василисы Кожиной говорит, что в бой с ненавистными захватчиками пошел и стар, и млад, и мужчины, и женщины. В одном строю оказались и родовитые аристократы, и простые крепостные крестьяне. Никакие попытки расколоть народ Наполеону не помогли — он не понял главного, что в России под свободой, прежде всего, понимали и понимают независимость от внешнего влияния. Со времен Александра Невского, которому приписывают слова о мече, с которым враг приходит и от которого в итоге и погибает на наших полях.
А народ и армия всегда едины у нас. Партизанам очень помогли разведывательно-диверсионные подразделения регулярных и казачьих частей. Поэт и гусар Денис Давыдов показал Наполеону, что такое настоящая война.
Кто-то скажет в стиле той эпохи, что супротив правил. Наверное, супротив, но разве агрессора и оккупанта нужно встречать с цветами, как нередко случалось в истории ряда европейских стран, но никогда в России? В результате и Наполеон, и потом Гитлер должны были думать не только о противнике, который перед их войсками, но и том, который не дает обеспечивать их должным образом, действуя в глубоком тылу.
В результате ворвавшиеся в Москву французские и отдельные марионеточные подразделения ряда европейских стран оказались в древней столице России в мышеловке. Очень дорогой, но мышеловке. И в этой ситуации ничего лучше не придумали наполеоновцы во главе со своим великим полководцем, как уйти из нее с награбленными ценностями. В результате отступали они очень и очень медленно и становились легкой добычей все тех же партизанских и разведывательно-диверсионных групп.

Мародерство войск Наполеона усилило сопротивление в их тылу

Всенародное сопротивление стало возможным не только в силу патриотического подъема. В немалой степени этому поспособствовали сами оккупанты. Не было никакого особого смысла устраивать столь откровенный грабеж и столь жестокие репрессии, к которым они прибегли в оккупированных губерниях, стремясь, видимо, страхом парализовать малейшее сопротивление. Примерно также действовали потом и фашисты, но в обоих случаях враги просчитались.
Известно, что одной из причин тяжелейших небоевых потерь, помимо суровых морозов, стало то, что идя к Москве, армия Бонапарта откровенно придерживалась тактики выжженной земли. Отступать без ключей древней Москвы они не предполагали. В результате пришлось питаться кониной, а значит, сокращать количество повозок, бросать или прятать наворованное добро.
Причем руку подняли на самое святое — на церкви и храмы Москвы, Смоленска и их окрестностей — естественно, это вызвало еще больший гнев народа. При движении что на восток, что на запад, захватчиков ждали не хлеб-соль, а нападения на отряды фуражиров, резко ухудшавшие и без того неважную ситуацию со снабжением уже изрядно поредевшей Великой армии, от величия которой вскоре осталось одно название.

До сих пор идут споры, кто именно поджег тогда Белокаменную. Но даже если это сделали патриотически настроенные городские партизаны — все равно ответственность в немалой степени лежит на оккупантах. Вместо того чтобы тушить огонь, многие вояки, похоже, были заняты банальным мародерством.
И тремя днями на разграбление дело тогда явно не ограничилось. Вывозили потом на телегах буквально все, что из золота и драгоценностей и что, по мнению мародеров, плохо лежало, стояло, висело. Не осталось ни одного собора, которого не коснулась бы рука чужеземных грабителей. Многие ценности так и не были найдены. Поиски их продолжаются все прошедшие 205 лет. И продлятся, наверное, еще долго.

Бонапарт не имел союзников в войне против России

США перед очередной операцией по навязыванию демократии в той или иной точке Земного шара обязательно сколачивают коалицию, даже имея и без сателлитов тотальное превосходство над очередной страной, которую они сочтут изгоем. Стоит ли говорить, что для «сдерживания» коммунизма, плавно перетекшего в противостояние уже современной России и сместившегося существенного на восток, предусмотрен аж целый блок НАТО.
Даже бесноватый Гитлер привлек к агрессии против Советского Союза каких-никаких союзников в лице Финляндии, Румынии, Венгрии, Италии и подразделений «добровольцев» из самых разных стран Европы. Наполеон же ограничился только последними — ни одна страна не приняла участие в его авантюре. Зато, как и Гитлер против СССР, в поход на огромную Российскую империю он отправился, имея в тылу враждебную ему Британию.
Правда, как и в годы Великой Отечественной войны, англичане не спешили влезать в континентальную войну, а США тогда еще были дальней окраиной мира за океаном, а не самой могущественной державой. Тем не менее, тратить силы и средства в такой ситуации со стороны Наполеона было крайне опрометчиво.
Он сделал ту же ошибку, что впоследствии и нацистское руководство, поставив все на блицкриг, быструю победу над россиянами, которые слишком медленно запрягают, но вот скачут за отступающим противником очень быстро. Все начиналось и у бонапартовцев, и у гитлеровцев легко, а закончилось полным разгромом. Причем после изгнания из России у них уже не было сил дальше вести войну.
И вот тут западные союзники России с охотой вступали в операцию по добиванию уже практически поверженного противника…

Наполеон, как и позднее Гитлер, проиграл. Остановили и тех, и других захватчиков мужество наших воинов, железная воля всего народа и мудрое военное командование. Можно сколько угодно говорить, что и Александр I, и Сталин далеко не полководцы. И это действительно так, но и тот, и другой выбрали тех полководцев и штабистов, которые могли в действительности задумать и реализовать план войны на истощение — Фулль и Кутузов в 1812—1813 гг., и Жуков с Шапошников в 1941—1945 гг.