Свободная Пресса в Телеграм Свободная Пресса Вконтакте Свободная Пресса в Одноклассниках Свободная Пресса на Youtube
Круглый стол
15 марта 2016 14:20

Сирийский конфликт

Без помощи России победы не будет

1478

Журналист, политолог Владислав Шурыгин, не раз бывая в Сирии, знает эту страну не понаслышке. За год до сирийской трагедии он вновь побывал там.

Как начиналась гражданская война в Сирии, что стало ее причиной, кто готовил хаос, удастся ли Турции, Саудовской Аравии и Катару поделить поделить страну в своих интересах, а России противостоять этому, наращивая военный потенциал в конфликтном регионе, почему броня сирийской армии оказалась слабой, уязвимой, уместны ли на Востоке традиции английского либерализма, на которых воспитывался в Лондоне президент Башар Асад, когда Украина поставит ИГИЛ* вооружение, как удалось Турции скупить весь украинский юг и порты, действительно ли американская разведка в зоне боевых действий эффективнее российской? На эти и другие вопросы ответил наш гость.

К.С.: Владислав, когда там были в последний раз?

Владислав Шурыгин: В Сирии я бывал раз 8, а в последний, наверное, год назад.

К.С.: Тогда еще наши войска там не действовали.

В.Ш.: Да. Но уже было понятно о скорой переброске войск: шла подготовка к этому.

К.С.: Вы могли наблюдать состояние сирийской армии и сирийского общества перед вводом российских войск. Как бы вы его охарактеризовали?

В.Ш.: На тот момент состояние сирийского общества медленно приближалось к паническому. Фактически шли последние недели, в лучшем случае месяцы, существования той Сирии, какую мы на тот момент знали. Здесь нужно понимать, что исторически Сирия сложилась как совершенно уникальное образование, уникальное государство. Другого такого на арабском Востоке нет. Потому что Сирия, с точки зрения веротерпимости и объединения различных народностей, была в какой-то степени мини-Советским Союзом. В Сирии от 20 до 25 различных народов, конфессий жили в прочном мире. Толерантность, как любят говорить на Западе, в Сирии всегда была основой существования: на протяжении почти 300 лет именно это состояние позволяло сирийскому обществу существовать стабильно. Так называемый режим Асада, которого сегодня пытаются представить настоящим тираном, был самым либеральным. Его невозможно сравнить с Саудовской Аравией, где рубят головы за публичное выражение своего христианского вероисповедания или за любую провинность — руки. С приходом Башара были отменены публичные казни, чего в других регионах арабского Востока нет. Были выпущены политические заключенные, было несколько амнистий. Надо сказать, что сам Башар не являлся большим специалистом по наследованию трона, на котором он оказался случайно. Его родной брат, Командующий гвардии, любимец Сирии, который должен был стать наследником, погиб в автокатастрофе. Смертельно больной отец вынужден был вызвать из Великобритании младшего сына, врача по образованию, и начать его «натаскивать» на наследство. Башар Асад привез из Британии, как ни странно, либеральную традицию. И все годы правления Башара — это была такая мягкая бархатная революция, которая закончилась, к сожалению, тем, что мы видим: против Сирии сложился заговор. В заговоре приняли участие три крупных ближневосточных игрока: Турция, Саудовская Аравия и Катар. У каждого были свои цели. Трагично, что все совпало во времени и в пространстве. Катар хотел проложить через территорию Сирии мощный газопровод, который фактически выводил бы Катар на Европу, но Сирия как союзник России не дала это сделать. Для Саудовской Аравии в тот момент важно было начать осуществление своего победного ваххабитского проект в лице ИГИЛ. Для Турции же очень важно было начать восстановление Великой Турции, т.е. такой неоосманской империи, Это глобальная идея-фикс, с которой последние 15−20 лет возилась сначала турецкая разведка, а потом и нынешний президент Эрдоган. Эти три участника, собственно говоря, собрались делить «шкуру сирийского медведя».

К.С.: Каково место США в этом раскладе?

В.Ш.: США очень активно поддерживали Саудовскую Аравию. Они не мешали Турции, потому что не видели в этом смысла, считая, что ослабление Сирии приведет к полному вытеснению России из региона. Фактически они дали «зеленый свет» и, говоря спортивным языком, просто не мешали нарушать правила.

К.С.: Не вполне соглашусь с вами. Напомню, что Соединенные Штаты очень активно вооружали «Исламское государство» ** и тогдашние группировки.

В.Ш.: Будем в этом случае точны. Американцы сами непосредственно не «засветились». Они передавали вооружение не ИГИЛ, а Саудовской Аравии. Безусловно, американцы знали, кому, что, куда идет.

К.С.: Как проявлялось в сирийском обществе ощущение приближающейся паники?

В.Ш.: К этому моменту, почти за три предыдущих года, сирийская армия, которая осталась верной Башару, терпела одно военное поражение за другим. Она несла громадные потери, откатываясь из всех регионов. Часть наиболее боеспособных группировок была окружена, и на тот момент армия как единое целое прекратила существование. Воевали, фактически, отдельные отряды. На тот момент уже не существовало никаких бригад, армейского уровня соединений. Были отдельные батальоны, очень много воевало в так называемых отрядах самообороны, и, повторюсь, это все уже скатывалась к берегам, т.е. началось массовое дезертирство, особенно — национальное. Начали уходить друзы, курды. Т.е. все начали отступать к родным очагам, чтобы попытаться защитить свои деревни, поселки и города, когда все это закончится. Христиан, естественно, начали прижимать к христианским районам, к христианским центрам Тартуса и Латакии. Стало понятно, что счет идет на месяцы. И здесь, собственно говоря, были приняты те самые исторические решения, которые привели к знаменитому сентябрю 2015 года.

К.С.: В 2012 году мне довелось побывать в Сирии: 7 мая шли выборы. Тогда Сирия была сильным государством, казалось бы, мятеж подавлен. Сирийская армия была довольно могущественной. Что стало причиной, как возникла ситуация, когда она стала разрушаться?

В.Ш.: Во-первых, постоянно нарастало военное воздействие на Сирию. ИГИЛ из отдельных отрядов постепенно превращался в армию, став квазигосударством. Это стало основной отправной точкой. На территории Ирака сформировалось непризнанное государство ИГИЛ со своей экономикой, которое, естественно, вкладывало все в армию, и эта армия пошла на юг, на Сирию. Во-вторых, конечно, осуществлялась большая подрывная деятельность, в том числе со стороны американцев, турок, которые работали на территории Сирии, в том числе и Саудовской Аравии. Фактически произошел раскол в сирийском военном руководстве, и часть генералитета просто дезертировала и влилась, кто в ряды игиловцев, кто «Сирийской свободной армии», кто куда. Между шиитами и суннитами произошел окончательный раскол: в результате большая часть суннитов покинула армию. Кто-то вернулся в отряды самообороны, которые воевали уже против Асада, а кто-то ушел в ИГИЛ. Т.е. произошло то, что в химии называется каталитической реакцией. Началась гражданская война.

К.С.: Сколько этот процесс, по вашим оценкам, занял по времени?

В.Ш.: Я думаю, непрерывный процесс шел, примерно, полтора года.

К.С.: Но ведь у сирийской армии было довольно мощное вооружение: и артиллерия, и бронетанковая техника. Куда все делось? Сегодня, насколько наблюдаем, у ИГИЛ такой техники нет: во всяком случае, не применяется. Там партизанские отряды, действующие партизанскими же методами в городской застройке.

В.Ш.: С точки зрения авиации, сирийская армия не представляла серьезную силу, потому что реальной штурмовой авиации у сирийцев не было. Сирийцы готовились к войне с Израилем, и нужны были ВВС, которые смогли бы вести борьбу за воздух, за небо. Штурмовой бомбардировочной техники, которая могла бы оказать какое-либо существенное влияние, было крайне мало. Во-вторых, уровень общей оперативной подготовки сирийской армии на тот момент был уже не столь высок, потому что, начиная с середины девяностых, был очевиден большой дефицит запчастей. Денег для ремонта техники не выделялось по разным причинам, в основном потому, что военная угроза оценивалась в минимуме, а экономические были слишком явными. Вот деньги и шли туда. Кроме этого, сирийская армия на тот момент не была современной, не было вообще авианаводчиков, каждый воевал по своему плану, и все это корректировалось только на уровне генерального штаба.

Если говорить с точки зрения самой технологии, то нужно понимать: к сожалению, с самого начала сирийцы утратили инициативу. Инициатива была за ИГИЛ. Сирийцы втянулись в эти бесконечные бои в городах, куда зашли банды, эти города они просто утюжили, чем еще больше увеличивали количество бойцов в рядах ИГИЛ и, соответственно, беженцев. Они, фактически, полностью отдали боевикам пустыню, считая, что она не нужна. Это привело к созданию качественно новой военной структуры — армии ИГИЛ. Ее нельзя назвать партизанской, т.е. то, что мы видим эти боевые колесницы, нужно понимать, что это летучие соединения, максимально приспособленные для действий в этих условиях. Они быстро создали порядка восьми «котлов», где находились самые боеспособные части. Сирийцы были вынуждены оборонять свои авиабазы. Соответственно, эти авиабазы были вынуждены прикрываться боеспособными войсками, и эти войска, почти треть всей сирийской армии, сидели в этих «котлах» и отбивались, благодаря этому самому тяжелому вооружению. Боеспособность сирийской армии резко и быстро начала падать по мере нарастания гражданской войны.

К.С.: Какие надежды в ту пору сирийское руководство возлагало на Россию?

В.Ш.: Странным образом везде, кроме самого ИГИЛ, отношение к России в Сирии всегда было комплиментарным, даже среди тех боевиков, которые принадлежали к так называемой «Сирийской свободной армии». Вообще исторически Сирия и Россия были близко связаны. Авторитет России в Сирии был громаден. С первых дней гражданской войны мы, как могли, помогали: шли поставки техники и вооружения, боеприпасов. Основные надежды сирийского руководства, конечно, были связаны только с Россией. Когда было принято решение об оказании военной помощи — это был момент уже совершенно критический. Общее руководство, с кем я общался, было близко к панике, потому что все понимали: судьба уже решена, если Россия сейчас не вмешается, то нужно искать, куда бежать и как бежать. Христианские районы были просто охвачены ужасом, потому что они понимали, что их ждет тотальная зачистка, резня, и никто этого не скрывал из тех, кто наступал. Поэтому, конечно, ситуация была крайне сложной. Началась атомизация общества, каждый стал сам за себя. Друзы начали оттягиваться в свои районы, чтобы защищать свои деревни, христиане начали отходить в сторону Латакии и Тартуса, чтобы прикрывать свои районы.

К.С.: Куда подевалось российское оружие, которое мы поставляли для уничтожения боевиков? Его было недостаточно, чтобы обеспечивать сдерживание ИГИЛ?

В.Ш.: Нет, конечно, недостаточно, потому что мы все время недооцениваем ИГИЛ. Мы считаем, что ИГИЛ — это маленькие банды. В среднем сейчас такая сдержанная оценка ИГИЛ — это 45−50 тысяч человек.

К.С.: Если рассматривать в целом Сирию, Ирак и другие регионы, то уже 130−150 тысяч человек. Та часть, которая в Сирии, да, примерно 45 тысяч. Но сирийская армия тоже достаточно многочисленная.

В.Ш.: Сирийская армия на тот момент вся была в районе 50 тысяч на всю Сирию. Это был тот самый «тришкин кафтан», когда боеспособные бригады метались по Сирии, ликвидируя одну угрозу за другой и постепенно стачиваясь. С севера наваливалась Турция с Джабхат ан-Нусрой*** и туркоманами. Эрдоган, саудовский министр обороны и представитель катарской династии, фактически, поделили Сирию. Каждый из них на сирийской карте нарезал зону влияния. Турки забирали себе весь север, чтобы окончательно закрыть снабжение курдов. Турция мечтала к нынешней весне окончательно решить курдский вопрос руками ИГИЛ. Т.е. сама она должна была все блокировать, а ИГИЛ — зачистить. ИГИЛ в лице Саудовской Аравии должен был забрать себе все суннитские территории и прижать христиан к морю, вынудить принять все условия, которые нужно. И главное для ИГИЛ — получить мистическую жемчужину под названием Дамаск, потому что в арабском мире есть три города, которые олицетворяют право на великое будущее — это Дамаск, Иерусалим, Багдад. Совершенно очевидно, что Иерусалим пока невозможно взять, Багдад американцы пока не готовы отдавать, оставался тот самый Дамаск, 5-тысячелетний город, который можно было забрать, и поднять, наконец, флаг этого нового «Исламского государства - халифата Ирака и Леванта» ****. Причем у нас многие не знают, что означает слово Леванта. У нас многие считают, что Леванта — это Ливан. На самом деле Леванта — это все арабское побережье Средиземного моря. Т.е. изначально все страны, начиная от Йемена и до залива, были заранее включены в халифат. Так что в этом случае флаг над Дамаском — это был одной из вожделенных целей. Причем, такой флаг тут же превращал Саудовскую Аравию в фактического короля всего исламского мира.

К.С.: Но сейчас в составе ИГИЛ воюют многие офицеры и даже генералы из бывшей саддамовской армии.

В.Ш.: И саддамовской, и сирийской, и ливийской. Здесь ничего удивительного нет, это процесс гражданской войны, этот котел перемешивается, разливается совершенно причудливым образом по местным кувшинам.

К.С.: Почему у России нет возможности нарастить здесь группировку авиации, благодаря чему можно было бы реально повлиять на ход действий?

В.Ш.: Думаю, этому есть несколько причин. Причина номер один — это оценка объективной ситуации на фронте. Нужно понимать, что, конечно, когда мы входили в Сирию, мы не ожидали застать то, что застали. Изначальные планы, насколько можно себе представить, были намного более оптимистичны. Считалось, что сирийская армия при нашей поддержке воспрянет духом и пойдет вперед. Оказалось, она этого вообще не может.

К.С.: Т.е. 7 октября началась наступательная операция, и она захлебнулась.

В.Ш.: Через три дня она захлебнулась, потому что никто толком никуда не пошел, она была провозглашена на картах, но никто никуда не делся. Мы об этом не очень много говорили, но очень много километров территории с разных мест было у сирийской армии отбито уже в ходе наступления. Мы убедились, что сирийская армия небоеспособна. Задача, которую мы решали и решаем до сих пор — это восстановление боеспособности сирийской армии. Из отрядов мы начали с помощью наших советников, а сейчас при каждом батальоне находится наш советник, лепить эти самые батальоны, сливая туда отряды самообороны. Сейчас идет жесткий процесс разгона этих отрядов самообороны, которые защищают свои деревни, вливание их в боевые батальоны. Эти батальоны обучаются по достаточно современной тактике, и по батальонам начинают вводиться в район сражения. Примерно треть сирийской армии реформирована по этим стандартам. Следующий этап — нам уже нужно создавать не батальонные, а боевые тактические группы.

К.С.: Какого масштаба эти боевые тактические группы?

В.Ш.: Я думаю, это нечто близкое к бригаде, потому что в этом случае они будут очень мощно усилены артиллерией. Т.е. отдельно батальонами там не решить ничего, нужно понимать, что это слишком маленькая единица для условий сирийской войны, связанной с зачисткой местности, населенных пунктов.

Главная проблема Асада и сирийской армии — негде брать людей, бойцов. Сейчас, если заехать в сирийский христианский квартал, то практически на каждом доме будут висеть портреты в траурной рамке погибших сыновей и отцов.

К.С.: Тогда получается, режим Асада обречен, если нет людского ресурса?

В.Ш.: Это можно было бы сказать, если бы за Сирией не стояло еще одно государство — Иран. Нужно понимать, что в Сирии война идет в основном шиитская. Т.е. шииты — это почти половина тех войск, которые воюют. И здесь мы выходим на…

К.С.: Иранскую проблему. А как Иран участвует в войне в Сирии?

В.Ш.: Напрямую. Там сейчас воюют примерно от 10 до 12 тысяч бойцов «Хезболлы», которые пришли из Ливана. В основном они действуют в районе Дамаска и являются одной из самых боеспособных частей, верных Асаду. Примерно от 12 до 18 тысяч бойцов КСИР, это «Корпус стражей исламской революции», в этом случае они действуют группами в разных районах.

К.С.: Как они взаимодействуют с сирийской армией, организовано ли взаимодействие? Есть ли взаимодействие с российской авиацией?

В.Ш.: Наших советников там нет, это совершенно точно. Связь между ними существует, авиация работает по запросам поддержки, но в этом случае они являются достаточно автономными. Более того, они достаточно автономны и от военного руководства Сирии. Т.е. они координируют свои действия, но у каждого из них есть свой район боевых действий, и в этом районе они уже являются достаточно самостоятельными.

К.С.: Насколько успешны их боевые действия в войне против «Исламского государства»?

В.Ш.: Можно оценивать так: исключительно боеспособна «Хезболла». И в этом случае та война, которую они в 2006 году прошли, их сильно закалила. Во-вторых, они отлично понимают, что им терять нечего. Если Сирия падет, то «Хезболле» придет конец, потому что они будут заперты в своих районах, с трех сторон окруженные Израилем, ИГИЛ и в самом Ливане с теми же самыми правыми христианами и суннитами, которые не испытывают никакой любви к ним. Они очень хорошо приспособлены к ведению боевых действий, они отлично знают современную тактику, хорошо вооружены и мотивированы. КСИР воюет неплохо, но явно не хватает общего уровня боевой подготовки. Они фанатичны, мужественны, решительны, но при этом воюют по старым лекалам, поэтому несут достаточно большие потери, в том числе в высшем составе.

К.С.: Есть информация, что сирийская авиация наносит удары по тем или иным объектам. Значит, восстановили боеспособность сирийской авиации, хотя бы частично?

В.Ш.: На начало боевых действий примерно 12 СУ-24 и порядка 10−12 были в летном состоянии. Это все, что у них было. На данный момент они, практически, в боях больших потерь не понесли: 2 или 3 самолета потеряли непосредственно в воздухе. Но при этом на земле порядка 6 машин потеряли от огня боевиков, и к сентябрю прошлого года они практически прекратили полеты, потому что ресурс весь был исчерпан, и летать они не могли. Сейчас с нашей помощью их восстановили, насколько я понимаю, там сейчас летает смешанная сирийская эскадрилья, которая наносит удары по запросам. Главная проблема заключалась в том, что у Сирии не существовало высокоточного оружия. Летчики, которые, в принципе, неплохо подготовлены, летали, практически, на свободную охоту, потому что реального современного наведения просто не было. А учитывая достаточно быструю маневренную войну, которую навязывал ИГИЛ, эффективность была крайне невысока. Для нас ведь это тоже серьезная проблема.

К.С.: С другой стороны, поэтому мы сейчас и наносим удары в основном по складам, по объектам. Потому что обеспечить самолеты на высокоманевренные цели чрезвычайно сложно — это уже чисто оперативные или тактические возможности обеспечения цикла наведения на цель.

В.Ш.: Мы сейчас любим поругивать американцев и говорить, как у нас все здорово, но нужно понимать, что в какой-то степени они демонстрируют в Сирии свои достаточно высокие качества, делают то, чего не можем мы. Уровень и глубина разведки у них на порядок лучше. Они могут себе позволить удары групп спецназа с захватом особо важных объектов, особо важных чиновников, лиц ИГИЛ.

К.С.: Кого они захватывали?

В.Ш.: Достаточно сказать, что на днях они захватили одного из разработчиков химического оружия. Они несколько раз захватывали крупных полевых командиров. Уровень и глубина технической разведки, не только агентурной, но технической, у них очень высокий. Он позволяет им достаточно глубоко проникать в эти структуры. Другое дело, что американцы до нашего прихода находились в какой-то степени в собственном капкане. Вы правильно вспоминали перед этим, что, вооружив и создав половину вооруженной антиасадовской оппозиции, они оказались заложниками. И в какой-то момент, осознав, что в дальнейшем ИГИЛ станет для них большой проблемой, они от этого освободиться не могли.

К.С.: Тем не менее, у американцев наладить взаимодействие с курдами, чтобы обеспечить авиационную поддержку войскам, не получается, а у наших получается.

В.Ш.: Не совсем так. Мой товарищ недавно вернулся из Курдистана. Надо понимать, что вообще курдов больше всего поддерживают французы. Французская авиация с курдами работает очень плотно: в подразделениях курдов сидят французские авианаводчики, очень высококачественно работают, и в основном курды прикрываются французами. Американцы в этом случае демонстративно отходят в сторону, они наносят удары по территории ИГИЛ, по отдельным объектам. Чтобы окончательно не порывать с турками, они не поддерживают курдов непосредственно. Это передано французам.

К.С.: Где базируется французская авиация?

В.Ш.: Они работают с авианосца.

К.С.: С авианосца много не поработаешь. У них 2 машины и где-то не более 45 самолетовылетов в сутки: это не много.

В.Ш.: Здесь нужно понимать одну вещь, которую мы немножко себе здесь не представляем. Есть такое понятие — «арабская война». Мы себе представляем войну, какой она была недавно на Донбассе, когда грохотало все, отряды резались друг с другом насмерть. К сожалению, это качественно иная война. В основном она связана с обозначением. Т.е. одни пошли вперед, вторые начинают защищаться, по мере нарастания опасности начинают отходить, отступать. Потом, когда другие накопят силы, происходит все в обратном порядке. В этом случае ноу-хау ИГИЛ заключалось в том, что они ушли от понятия фронта и перешли на понятие просачивание, что опять же играло им на руку, потому что вызывало просто панику. И заставить непосредственно вести активные жесткие боевые действия или не заставить, а мотивировать крайне сложно.

К.С.: Все равно, я в данном случае говорю о французах.

В.Ш.: Их сил, американцы еще помогают, но они действуют по своим планам, в принципе хватает. Здесь мы говорим о войне в пустыне.

К.С.: Тогда получается, что и наших сил там должно хватать при таком режиме работы?

В.Ш.: Когда мы начали разговор о нас, я отметил, что первая задача — это реформирование армии. И в рамках тех целей, которые сейчас стоят, действий наших ВКС вполне хватает. Потому что мы не осуществляем непосредственную поддержку войск на поле боя. Я думаю, что при существующей тенденции, при нынешнем положении дел — эта война в активной фазе продлится еще минимум год. Это если брать по минимуму. Просто потому что, безусловно, почти все участники этих событий отошли от первоначального шока и начинают активно приспосабливаться к ситуации. Активно приспосабливаются к действиям русских ИГИЛ, Турция, Саудовская Аравия. Все пытаются нащупать уязвимые точки друг друга. И это медленное вытеснение ИГИЛ и прочих исламистов вглубь Сирии пока осуществляется такими темпами, что если просто их экстраполировать немножко в будущее, то потребуется еще год, чтобы выйти на какой-то уровень, который отгонит их хотя бы от крупных городов и центров.

К.С.: А если приспособятся турки, сауды и исламисты, тогда это может растянуться на еще большие сроки, так я понимаю?

В.Ш.: Я думаю, что в этом случае есть опасность эскалации. Если в этом случае откажут нервы, к примеру, у турок, и саудиты еще больше, как любят в интернете говорить, «расчехлятся», то они могут попытаться откровенно вооружать ИГИЛ, самая главная проблема которого сейчас - это отсутствие ПВО. ПВО им пока никто не дает.

К.С.: А ПЗРК?

В.Ш.: ПЗРК у них есть, но они все старые, там дальность до 4000 метров — это максимум.

К.С.: «Стингеры»?

В.Ш.: В этом случае они, фактически, хлам. Здесь есть один важнейший нюанс, о котором мы должны сказать. На сегодняшний день Турция полностью влезла в Украину. Практически вся южная часть Украины, особенно Одесса, все порты скуплены турками. Турецкое присутствие на Украине с каждым днем растет. Визит Порошенко в Турцию это только подчеркнул. И главное, чего пытаются добиться турки, точнее, саудиты руками турок — это поставок украинского вооружения в ИГИЛ. И в первую очередь там смогут появиться зенитные комплексы украинского производства.

К.С.: Там есть российские частные военные компании или их аналоги? В каком качестве они там действуют, какие задачи решают, каково их количество?

В.Ш.: Наше присутствие там имеет несколько уровней. Мы знаем о присутствии частей ВКС, которые работают. Мы знаем о частях, которые обороняют наши базы, т.е. морская пехота. Мы знаем о присутствии там наших военных советников — это несколько тысяч человек, которые на всех уровнях работают. И идет очень активная информация о работе частных военных компаний. Конечно, эти частные военные компании не российские, потому что на нашей территории пока их деятельность никак не регламентирована, но, насколько я знаю, эти компании вполне могут быть зарегистрированы хоть на Соломоновых островах, и в этом случае вопрос: а кому они принадлежат и в чьих интересах работают. Насколько я понимаю, в масштабах частных военных компаний достаточно большое количество наших сотрудников. Сейчас по разным оценкам, по крайней мере, по тем, которые встречаются в западной прессе, их там от 3 до 5 тысяч.

Задач, которые они решают, несколько. Первая — это защита и оборона особо важных объектов, в том числе экономической инфраструктуры. Я думаю, безусловно, они участвуют в поддержке наступлений сирийских частей в качестве высококлассных специалистов. Едва ли там есть наша пехота в виде частной военной компании, просто потому что там и без этого хватает, а на всех уровнях поддержки от артиллерии до авиационного наведения, связи и ремонта, в этом случае, конечно, помощь частных военных компаний может быть просто неоценима.


*ИГИЛ, ** «Исламское государство», *** «Джабхат ан-Нусра», **** «Исламское государство Ирака и Леванта» — террористические организации. Решением Верховного суда РФ их деятельность на территории России запрещена.

Оператор А.Фатеев.

Смотрите ещё
Последние новости
Цитаты
Ольга Четверикова

Директор Центра геополитики Института фундаментальных и прикладных исследований

Александр Михайлов

Член Совета по внешней оборонной политике, генерал-майор ФСБ в запасе