Бежавшие от войны

Сегодня проблему беженцев центральные СМИ, особенно телеканалы, подают однобоко. Много говорят о том, как Россия помогает соотечественникам, спасшимся от войны. И совсем мало — о трудностях, с которыми им приходится сталкиваться. А трудностей немало. Многое решалось бы проще, если бы не равнодушие российских чиновников.

Итак, кто они, люди с синими украинскими паспортами, сознательно сменившие привычную Украину на новую Родину — Россию?

Я встретилась с беженцами в одном из коридоров ФМС.

— Я работала в Москве с 1998 по 2010 год, город знаю неплохо, поэтому вариантов не было — сюда, — рассказывает жительница города Золотой Луганской области Дарья. — На Украину не хотела ехать. Опасалась плохого отношения — у меня ведь отец в Харьковской области живет, а он смотрит украинские СМИ, всему верит.

Дарье 39 лет, по специальности она контролёр-кассир. По её словам, она знала, что в России действует программа «Соотечественники», и очень на нее рассчитывала.

— Брат у меня в Химках живет. Он на гражданство сдает уже три года! Мы ему не верили… Пока не убедились на собственном опыте.

— А я не подозревал о существовании программы «Соотечественники», а теперь вот знаю, что в Москве и Московской области она все равно не действует, — вступает в разговор Виталий из города Артемовска, воевавший в ополчении под командованием Игоря Стрелкова. — Отношение к нам чиновников оценил бы на «троечку» по десятибалльной системе, тогда как простых москвичей — на «девятку». Не считаю ошибкой свой приезд сюда, в Россию.

Виталий привез в Москву семью — жену и сына четырех лет. Они приехали сюда в июне, но до сих пор не решены основные проблемы — юридический статус, работа, детсад. Очень сложно получить полезную информацию о беженцах (я сама подсказывала Виталию адреса ближайших комплексный центров соцобслуживания, чтобы люди не ехали из Новокосино в Митино или наоборот).

— Я строитель, монтажник металлоконструкций, — рассказывает беженец Андрей. — Доводилось работать в разных городах. Даже в Славянске под обстрелом. Приехали сюда, в деревню в Тульской области. Выделили нам дома, дали разрешение на временное проживание. А работы нет ни для нас, ни для местных! Нас из прибывших — всего шесть мужиков. Остальные — женщины, в том числе беременные и с грудными детьми, лежачие больные. Меня отправили в Москву. Хоть ты, говорят, заработай, а то с голоду помрем.

«СП»: — А в ополчение почему не вступили?

— Вступил бы, если бы кто-то взял на себя заботу о моих сестрах, племянницах и лежачей матери.

Юго-восток Москвы, ждем автобус «Донецк-Москва». Встречающие нетерпеливо переминаются от холода, периодически пытаются позвонить — автобус опаздывает. Связи нет. То ли у тех, что в автобусе, телефоны разрядились, то ли отключены. А может на границе отобрали? Люди на станции волнуются.

— Главное — украинскую границу пересечь, а свои уже не обидят. Который раз этот автобус встречаю. Ко мне сперва племянники приехали, а теперь сестру жду. Сначала багаж бесплатным был, а теперь — сто гривен сумка, — делится со мной размышлениями женщина лет пятидесяти из Сергиева Посада.

Она рассказывает о беженцах с Украины, которые вынуждены жить у её знакомых.

— Ну, взрослые худо-бедно устроились на работу, а вот мальчика-четвероклассника я сама пыталась в школу определить. Сперва требовали пройти всех врачей и сдать анализы за 15 тысяч рублей, потом согласились на простую справку от педиатра и основные анализы «всего за 5 тысяч». Ну а я — разве не в школе работаю? — принесла ему учебники — учись на дому, лучше будет…

Подходит, наконец, автобус. Встречающие бегут. Объятия, поцелуи… Далее — как обычно — режущие ладони натянутые ручки сумок и чемоданов… Люди идут на первое время устраиваться к своим родным и знакомым. Что их ждёт в России? Несмотря на то, что медучреждения и «скорая помощь» обязаны принимать всякую женщину со схватками, были случаи, когда с гражданок Украины вымогали 50 тысяч рублей.

Русская православная церковь оказывает точечную экстренную социальную помощь, как это всегда и было, но не в состоянии в такой ситуации заниматься решением юридических вопросов. Добровольцы занимаются, в основном, сбором пожертвований и доставкой грузов, тогда как единой базы данных беженцев, разыскиваемых друзьями и родственниками, представить не в состоянии. Нужна последовательная реализация государственной политики по вопросам временно перемещенных лиц вместо «распила» отпущенных на это средств.

Проявляя милосердие к соотечественникам, попавшим в беду, мы крепнем как народ. Собирая лекарства для луганских и донецких больниц, детсадов, школ — мы узнаем друг друга лучше, чем на рыбалке, шашлыках или корпоративной вечеринке…

Немаловажен и демографический аспект. Много говорится о том, что Россию наводняют выходцы из стран, где иная культура, иной менталитет у жителей. Но вот они русские люди с украинским гражданством, готовые жить в России, а помощь государства для них — минимальна…

Фото: Михаил Почуев/ТАСС