Блокадный паёк-2015

Супруги Дмитрий Сапега-Хаблюк и Елена Хаблюк с командой волонтеров-единомышленников доставляют куриное мясо и продукты первой необходимости в те населенные пункты, где гуманитарная ситуация — наиболее плачевная. Бесплатная раздача продуктовых наборов происходит по заранее составленным спискам. Кур для гуманитарного пайка покупают на птицефабрике «Шахтерская Новая», размещенной в поселке Садовое под Шахтерском. Дмитрий и Елена назвали свою акцию «Купи курицу нуждающейся семье Донбасса». Отчеты и информацию периодически обновляют на странице сообщества «Курочка рядом» в Facebook.

Сегодняшняя школа выживания в Донбассе требует нестандартных инициатив и действий, не терпит промедлений и волокиты. Дмитрий Сапега-Хаблюк периодически наведывается сюда: занимается вопросами, касающимися экономического взаимодействия структур ДНР с российскими предприятиями. Однажды зашла речь о том, как можно помочь Шахтерской птицефабрике наладить сбыт в Россию… Не устраивать же специальный контрабандный маршрут в РФ для провоза донецких кур! И вот, обсуждая эту проблему с друзьями, специализирующимися на продуктах питания, Дмитрий подумал: если не получается продавать кур в Россию, то почему бы не купить их в Шахтерске, чтобы просто раздавать наиболее нуждающимся жителям ДНР?.. (Волонтеры не раз замечали, что в Донбассе конструктивные решения и идеи часто возникают на ходу, экспромтом, без особых обсуждений. Потому что время не терпит. Елена Хаблюк приводит показательный пример: «Ноу-хау Новороссии: в воронках от мин сажают деревья. Яма уже есть».).

Люди из правительства ДНР познакомили Сапегу-Хаблюка с директором птицефабрики. Договорились о закупке отборных кур для нуждающихся жителей Донбасса. Директор обратилась со встречной просьбой: предприятию не хватает кормов. Птицефабрика готова была закупать их. Сапега-Хаблюк нашел российского производителя, который согласился продавать корма Шахтерской птицефабрике по вполне щадящим ценам.

Завязались контакты и с руководством Донецкой макаронной фабрики, и с местным колбасным цехом. Макаронные изделия и сосиски, купленные у местных производителей, тоже вошли в гуманитарный продуктовый набор. В марте, во время первого развоза кур и других продуктов, волонтеры раздавали гуманитарные пайки жителям Горловки, Зугреса, Петровского района Донецка. Дмитрий с товарищами попали и в село Старомихайловка Марьинского района. Это нейтральная территория, где нет никакого снабжения, — сюда заходят только разведгруппы обеих сторон и мародеры. Волонтеры раздавали продукты местным жителям, брошенным на произвол судьбы. А казаки, сопровождавшие их, в это время выловили мародеров…

В следующий заезд Сапега-Хаблюк нацелен расширить ареал завоза «шахтерской курочки»: охватить еще и Киевский район Донецка, и город Торез, в котором довольно тяжелая гуманитарная ситуация. Волонтеры намерены прибыть в Донбасс перед Пасхой. Одну машину заполнят в Москве — продуктами, экипировкой, медикаментами. Вторая машина предназначена для развоза кур и продуктов, закупленных у донбасских производителей. Сгущенку, консервы, куличи, фрукты, мультивитамины отправят в детдома и интернаты. Остальное будут раздавать лично в руки жителям пострадавших населенных пунктов — по заранее составленным спискам.

Эту волонтерскую семью многое связывает с Донбассом и Украиной. Еще недавно они жили в Одессе, на родине Елены. Дмитрий активно участвовал в общественной жизни и в русском движении. В 2011 году был депортирован из Украины. О том, как СБУ лишала Сапегу-Хаблюка украинского паспорта, разлучив с женой, и как на нейтральной территории одесского аэропорта он на прощание «воспитывал» украинских правоохранителей, — ходят легенды. Отец Дмитрия — уроженец Донбасса. Служил в горячих точках. Сапега-Хаблюк недавно рассказал в Facebook о ностальгически-гражданских порывах отца (читатели аплодировали стоя!): «Звонит мама, плачет. Мои родители живут в Подмосковье. Папе за 70, он — полковник в отставке. Первый раз он намылился в Новороссию еще летом. Родился он там, в Свердловске, Луганщина… Не дали поехать. Второй раз — после Рождества… Маме пришлось отобрать у него деньги и карточки. И вот сейчас. Тихо собрался и пошел пешком. Мать спохватилась, позвала соседей, на машинах погнались: точно, пилит по трассе. Стали нагонять — убежал в лес. Ловили несколько часов. Говорю матери: спрятать к себе все штаны и брюки, и шнурки от всей его обуви».

С вопроса о том, почему отец и сын рвутся в Донбасс, мы и начали интервью с Дмитрием Сапегой-Хаблюком.

— Нетрудно догадаться, зачем стремится попасть на родину полковник, многократно принимавший участие в боевых действиях. Я пообещал его туда свозить. Сделаю. Но воевать не дам.

Я езжу в Донбасс с середины прошлого года, начиная с самых первых гуманитарных конвоев туда, частных. Тогда этим занимался Фонд славянской письменности и культуры. До прихода первого конвоя белых КАМАЗов — только этот Фонд отправил в Донбасс 16 фур. Не считая всех остальных. Это были времена, когда еще не было нормальных границ; когда пробивали только первую «дырку» на Изварино, где украинские войска вели огонь по беженцам; когда люди прорывались на машинах и их расстреливали снайперы… Сначала мы помогали ополченцам. Потом переключились на определенные незащищенные слои населения, первым делом — на проблемные зоны.

«СП»: — Как выживают те населенные пункты (например, в Марьинском районе, оказавшемся между двух огней), куда продукты не завозят, а волонтеры добираются с риском для жизни?

— Об этих проблемных зонах и идет речь. Допустим, та же шахта «Трудовская», рабочий поселок в паре километрах от Марьинки, где люди по четыре-пять месяцев живут в подвалах, практически оттуда не выходя. В саму Марьинку соваться я бы не рискнул: туда прорывается только батальон «Сомали» со своим командиром Гиви. А на Старомихайловку мы прорывались два раза. Село ничьё, больше тысячи человек. Люди живут на домашней консервации. Никаких поставок ни от кого нет — ни со стороны Украины, ни со стороны ДНР. Но люди держатся, оптимизма не теряют. На одной улице, в зоне прямой видимости, оказались мы и казаки, а в другом конце — украинская разведывательная группа. И враждующие стороны вяло между собой перестреливаются. А мы тем временем разгружаем две машины с провизией, которую привезли для жителей Старомихайловки. Старенькая бабушка, получив на распределении мешочек сахара и очень быстро взвалив его на закорки, перебегает на свою улицу — и там раздает!

Там вообще не очень мне понятна сама линия разграничения: довольно сложная конфигурация. В Горловку приходят заблудившиеся украинские военнослужащие. То же случается и в районе Спартака. И наоборот — на ту территорию периодически выходят кочующие группы ВСН.

В ту же Горловку, например, — есть три дороги. Та, по которой можно нормально ездить, — бывшая кольцевая Донецка. Она в двух местах прилегает вплотную к Авдеевке. Между Авдеевкой и дорогой — посадка, где находятся украинские разведчики, снайперы. То есть мы движемся по трассе, которая полностью открыта. Меньше ста километров в час ездить не рекомендуется. Перемирие перемирием, но украинские военные стреляют исправно. Остальные дороги сильно разрушены.

Есть проблема тех «забытых сел», территорий, которые, как Старомихайловка, — ни под чьей властью. А есть проблемные города. Та же Горловка — это почти триста тысяч населения в мирное время. Сейчас, я думаю, тысяч двести там проживают. В город практически нет завоза. Только частные предприниматели. Но они очень ограниченно привозят продукты: на два часа торговли. Боятся рисковать. К тому же — каждый день растет цена. Совсем недавно литр молока стоил 12 гривен (26 рублей) — сейчас под 40 гривен (90 рублей). Ну, чтоб можно было сопоставить: хорошей считается зарплата ополченца порядка 7 тысяч гривен; сотрудники пенсионного фонда получают 3 тысячи гривен. Мой старый товарищ в Донбассе — инженер на металлургическом заводе. Предприятие находится на горячем простое. В семье две детей. Работает только супруга — ключницей в церкви. И получает 500 гривен в месяц. На эти деньги живет семья. Для полноты понимания: люди там радуются картофельному пюре. В последнюю поездку в Донбасс я узнал о таком блюде как суп с сосиской… При этом люди очень хлебосольные, пытаются усадить гостя за стол и накормить. Но объедать их — мне было бы очень неловко. Всяческими путями я пытался избежать этого.

«СП»: — Давайте начнем с яйца, ab ovo… Как в разгар боевых действий удалось выжить и перепрофилироваться «Шахтерской Новой», которая в свое время обеспечивала бройлерные птицефабрики инкубационным яйцом?

— Я наслышан о том, как летом эти куры бегали по полям, попадали под обстрелы. Потом их два раза морили. Первый — когда не было кормов вообще: какая-то часть умирала с голоду. Второй — когда привезли не тот корм: какая-то партия просто сгорела. Бройлер растет 32−40 дней. За 38 дней курица отъедается от цыпленка до «кабанчика». Мы забирали немножко недокормленных птиц. Но сейчас кур начали нормально выкармливать — и следующие будут жирные.

Предприятие спасли. Виктория Викторовна — в прошлом командир подразделения ополчения. Как я понимаю, ее подразделение было переведено на птицефабрику. Была поставлена задача: фабрика должна работать. Директор рассказывала, что ее продукция разметается моментально. Десятки людей имеют работу и не голодают. Видел больше ста работников предприятия; но там много полей и корпусов — я далеко не везде побывал. Раньше птицефабрики были и в Енакиево, и на Луганщине. Сейчас одну оживили — возле Краснодона. Планируют реанимировать и другую птицефабрику — между Алчевском и Луганском. Я думаю, скоро с куриным мясом в Донбассе станет получше. Правда, оно дорогое. Даже в сравнении с российскими ценами.

«СП»: — Как составлялись списки людей, которым предназначался гуманитарный груз?

— В Горловке это делали местные активисты: Алла Масляк, продавщица в хлебном магазине; женщина, которая занималась ветеранами; директор кинотеатра «Спартак», где происходили наши раздачи. В списках было более двухсот человек, которым мы должны были выдать по курочке. Появилось довольно много желающих и дополнительно: приходили, плакали, что не попали в список. Поскольку курица еще имелась, — естественно, раздавали и им тоже.

«СП»: — В своем блоге вы рассказали недавно о москвиче-предпринимателе, который бросил все дела, приобрел полевую кухню и поехал в Горловку, чтоб кормить голодающих. Чем закончилась его благородная миссия?

— Да, есть у меня в друзьях достаточно успешный коммерсант, который проникся этими проблемами — гуманитарной катастрофой в Донбассе. Началось всё с того, что ему очень не понравился украинский политолог Ковтун, который часто выступает в российских политических телепрограммах. Он стал искать встречи с политологом, чтоб внести ясность в политическую повестку дня. Я пытался убедить товарища, что бить несчастного политолога — это неправильно. Лучше — помогать людям. И вот он со своими компаньонами решили поехать в Белоруссию, где на аукционах часто продается старый военный запас. Там они купили ГАЗ-66, полевую кухню. Грузовик полностью набили продуктами. И с двумя волонтерами он отправился в Горловку. Перед этим заехали ко мне в Сергиев Посад, чтоб познакомиться с кем-то из православных священников, кто может дать какие-то контакты в Горловке: кормить людей планировали возле какого-нибудь прихода.

Пробирались в Горловку с трудом. Человек ехал со стороны Алчевска, Брянки по навигатору, указавшему путь прямо через Дебальцево (это было во время дебальцевского котла)… На грузовик он прикрепил георгиевский флаг. Ополченцы понимали, что перед ними свой. Но почему он устремился в атаку на Дебальцево, в одиночку, с полевой кухней наперевес?! Ополченцы его поймали. Он устроил с ними маленькое побоище в полях. Не понял, кто его задерживает: почему-то решил, что это украинские военнослужащие… Потом они все подружились. Ополченцы обеспечили его георгиевской полевой кухне проезд в Горловку. Там, в микрорайоне Строитель, он нашел тот приход, который ему рекомендовали. Но, как оказалось, деревянная церковь сгорела от попадания снаряда еще в сентябре. Только дом священника остался (батюшка отправил свою семью в Россию). Мой друг, два волонтера и священник круглосуточно готовили еду и кормили людей. Их дважды разбомбили. Сначала разнесли забор и сожгли грузовик. А потом и по ним прилетело: были ранены, но несерьезно. Один из волонтеров не готов был к такому повороту событий, убежал. Остальные продолжали начатое дело, перевязанные, — до тех пор, пока продукты не закончились…

Я горд тем, что знаком с этим человеком.

«СП»: — В Донбассе новые времена проявили (и «закрепили») нетипичных героев в нетипических обстоятельствах?

— Я несколько иначе скажу. Общая психологическая обстановка сейчас в Донбассе достаточно специфична. Любой человек, который едет из дальнего района Донецка, к примеру, в центр, обязательно подберет попутчика. Бесплатно. По окраинным районам (например, на Петровке) по-прежнему шарится большое количество бродячих собак, сбивающихся в стаи и нападающих на людей. (Я примерно понимаю, почему это происходит. В свое время они в Иловайске хорошо покушали и привыкли к человеческому мясу.) Эти собаки боятся шокеров, но такое средство защиты есть далеко не у каждой женщины. (Я, в одну из предыдущих поездок, просто раздаривал эти шокеры.) И вот, когда у какой-то женщины на улице есть шокер, к ней присоединяется целая группа местных жительниц, и они идут все вместе. Отзывчивость, сочувствие, сопереживание — всё это очень сильно сейчас развито.

Я до сих пор поражаюсь, как жители Донбасса относятся к работе. В январе был свидетелем: идет планомерный обстрел Горловки. Постоянно прилетает по конкретному дому. В разрытой траншее сидит мужик и варит тепловую трубу. Над ним осколки раз пролетели, второй… Говорим: «Мужик. Может, ты куда-нибудь спрячешься?». «Нет, если я не сварю, у людей вода уйдет и в доме не будет отопления». Или те же донецкие коммунальщики: под обстрелом, когда прилетает, и серьезно (из «Града», например), спокойно в этот момент меняют шифер на крыше, куда было попадание. Потому что идет дождь. Потому что люди промокнут.

Перед последним перемирием одно подразделение луганской народной милиции осталось без снабжения. Писатель Глеб Бобров кинул клич: кто может помочь гуманитаркой? Никто из известных волонтеров не был готов: и мы, и Галя Созанчук, и Алексей Смирнов в этот момент накапливали ресурсы. И тут просто откликнулись две российские дамы средних лет. На личных машинах, забитых до умопомрачения, они доставили этому подразделению 2,5 тонны продовольствия. И таких людей очень много. В эту поездку меня поразили серьезные российские коммерсанты с Урала… Они купили на свои деньги большое количество вещей, продуктов. Эти респектабельные люди сами, без всякой медиа-поддержки, нигде не пиарясь, на четырех больших грузовиках приехали в город Зугрес — и раздали.

Елена Хаблюк добавляет:

— Если донбасские пенсионеры и дети до 3 лет еще что-то получают (от российской гумпомощи, от фонда Рината Ахметова, от еще каких-то благотворительных организаций), то трудоспособное население голодает: это люди, которые хотят работать, но просто лишены такой возможности. Если сравнивать с блокадным Ленинградом, — там пайки давали всем. Здесь же — от 3 лет и до пенсионного возраста — люди не защищены. Они голодают реально. И кто будет поднимать Донбасс, если люди, не получая 4−5 месяцев зарплату, продолжают ходить каждый день на работу, выполнять свои обязанности, — и по дороге у них случаются голодные обмороки? Катастрофа. Поэтому акция «Купи курицу нуждающейся семье Донбасса» нашла понимание среди россиян. Ежедневно приходит 20−30 переводов. Даже из Великобритании присылали.

Фото из архива Дмитрия Сапеги-Хаблюка