Три улицы Ставского

Когда с кем-нибудь споришь об украинском «ленинопаде», у защитников памятников и улиц самый частый аргумент — что Ленин наша история и память, от памяти отказываться нельзя, и вообще история еще не дала окончательного ответа на вопрос о советском проекте — добром он был или злом, хорошее принес или плохое.

Я-то считаю, что история ответ давно дала, но ладно, давайте считать, что защитники Ленина меня убедили, и не надо трогать ни памятники, ни улицы Ленина.

А вот как быть с улицами Ставского?

В России три улицы Ставского — в Великих Луках, в Пензе и в Рузаевке (Мордовия).

Ставский — он, конечно, тоже наша память и история. Не такая масштабная, как Ленин или, скажем, Дзержинский, ну так ведь и Рузаевка не Петербург. История — она все равно история, и память — все равно память.

Кстати, о памяти. Я надеюсь, все знают и помнят Владимира Петровича Ставского?

Кто помнит, может дальше не читать, остальным расскажу. Ставский был писатель. Он написал повесть «Станица» и роман «На гребне». Вряд ли многие читали эти книги (я, честно скажу, не читал), но это, наверное, не имеет значения. В конце концов, если от писателя осталось хотя бы имя, то это уже хорошо — история состоит в том числе и из имен.

Ставский был не просто писатель. До Фадеева он был генеральный секретарь союза писателей, то есть начальник всех советских литераторов, большой человек.

Собственно, самый известный эпизод его биографии связан как раз с работой в союзе писателей. Весной 1938 года Ставский вызвал к себе поэта Мандельштама и вручил ему путевку на два месяца в дом отдыха в Саматихе в дальнем Подмосковье.

В этом доме отдыха Мандельштама арестовали (и увезли в лагерь, в котором он погиб). Вдова поэта, вспоминая об этой путевке, пришла к выводу, что путевка с самого начала была придумана как ловушка. После воронежской ссылки Мандельштамы постоянно меняли адреса, переезжали из города в город, и арестовать поэта было непросто, потому что вообще непонятно было, куда за ним приходить, у него не было адреса. В самом деле, это и сейчас кажется самой очевидной причиной, по которой судимого, нигде не печатаемого и не работающего Мандельштама вдруг вызвали в союз писателей и дали ему путевку. Тем более в такой дом отдыха, от которого до ближайшей станции — 25 километров, и добраться до нее не на чем. Надежда Мандельштам писала, что ее муж несколько раз порывался поехать на станцию с попутным грузовиком, заезжавшим в дом отдыха, но каждый раз администрация в разных формулировках, но всегда убедительно объясняла ему, что этот грузовик никуда его подвезти не может.

Понятно, что такие доказательства, тем более приведенные в позднейших воспоминаниях — очень косвенные, и ни один суд их бы не принял. Зато суд принял бы письмо Ставского наркому Ежову, написанное за две недели до приезда Мандельштамов в дом отдыха. В письме начальнику карательного ведомства начальник писательского ведомства просит «помочь решить вопрос о Мандельштаме». Ежов, как известно, помог.

Мандельштам — великий поэт. Книг Ставского никто не читал, стихи Мандельштама помнят все. Как минимум — те, на которые Пугачева когда-то написала песню про «город, знакомый до слез». Или — «Бессоница. Гомер. Тугие паруса». Или «Над желтизной правительственных зданий», — это какая-то уже вполне бесспорная хрестоматия. Кто знает наизусть какие-нибудь стихи, тот, скорее всего, знает наизусть и стихи Мандельштама. Сколько у нас таких поэтов? Человек десять во главе с Пушкиным.

Поэт Мандельштам умер в лагере. Поэта Мандельштама отправили в лагерь по доносу писателя Ставского. Донос на поэта Мандельштама для писателя Ставского оказался главным текстом, написанным им за всю его жизнь. По крайней мере, книгу «На гребне» сейчас и у букинистов не найдешь, а письмо Ежову легко гуглится в интернете.

В России три улицы Ставского. Сколько в России улиц Мандельштама?

Заметьте, я не призываю ничего переименовывать, не призываю кого-то ниспровергать. Мне просто кажется существенным тот факт, что в России есть три улицы, названных в честь человека, который написал донос на великого русского поэта и, вероятнее всего, лично заманил Мандельштама в ту ловушку, из которой его увезли в лагерь.

А так — да, память, да, история. Улица Ставского — наша история, надо всегда иметь ее в виду.

Кстати, знаете, почему я не призываю переименовывать улицы Ставского? Потому что боюсь обидеть ветеранов и заинтересованных лиц из смежных сообществ типа «Ночных волков». Ставский погиб на фронте. Он был фронтовым корреспондентом «Правды», стоял рядом со стреляющей снайпершей, и немцы убили обоих. Улица в Великих Луках названа его именем, потому что он там похоронен.

С Днем Победы, Владимир Петрович. Не волнуйтесь — никто и никогда не посмеет отобрать у вас три ваших улицы, они будут всегда.

Фото: wikimedia