В России процветает дискриминация по… профсоюзному признаку

Из Страсбурга пришло сенсационное известие: впервые в истории России в Европейском суде дело выиграли представители независимого профсоюза, которые жаловались на нарушения их прав со стороны частной компании-работодателя и властей. Теперь российские власти обязаны выплатить истцам в качестве компенсации морального ущерба — 78 тысяч евро.

На вопросы корреспондента «Свободной прессы» отвечает председатель Калининградского независимого профсоюза докеров Михаил Чесалин.

«СП»: — Как возник конфликт между профсоюзом и администрацией порта?

— Сразу же, едва мы объединились и создали в 1995 году первичную профсоюзную независимую организацию докеров. На тот момент в порту еще со времен социализма действовал официальный профсоюз ФНПР, объединяющий руководителей и работников порта. Наша организация стала ему реальной альтернативой. Люди стали оценивать обе организации по делам, и естественно выбирали ту, которая действительно боролась за их права. В 1996 году мы подписали первый коллективный договор, который значительно улучшил положение работников дока. Была увеличена оплата ночных смен, введена система премирования… И хотя администрация всячески пугала народ, что членство в профсоюзе докеров повлечет негативные для последствия, мы с таким давлением справлялись и увеличивали число наших сторонников. Всего за два года — с 1995 по 1997-й — численность докеров, вступивших в ряды нашего независимого профсоюза, выросла до 60 процентов.

«СП»: — Это вряд ли могло понравиться администрации порта?

— Главным методом давления на членов профсоюза стало лишение их заработка. Ведь у докеров оплата труда сдельная. Всех докеров руководство разбило по бригадам по… профсоюзному признаку. Тем, кто состоял в профсоюзе, стали давать работу по остаточному принципу. В результате эти рабочие дольше других находились в простое, занимались хозработами, то есть, ходили с метлой по порту. Их отправляли на самую низкооплачиваемую и грязную работу. Зарплата упала в 2−4 раза по сравнению с докерами, которые не подвергались дискриминации. Все это продолжалось из месяца в месяц — фактически с 1997 года по 2002-й год.

«СП»: — Какие еще способы применяла администрация, чтобы сломить неугодных?

— Сокращали режим рабочего времени — активистов переводили на укороченную рабочую неделю. Все работали 160 часов в месяц, а бригада, сформированная из членов профсоюза, — всего лишь 44 часа. Выходили два раза в неделю. При этом действовал все тот же остаточный принцип раздачи подрядов. Однажды провели проверку знаний по охране труда, на котором 20 членов профсоюза не прошли аттестацию и были отстранены от работы. Оказывалось и моральное давление. На проходной вывешивались списки предстоящего сокращения, где фигурировали в основном члены нашего профсоюза. При этом начальники всех уровней упорно нам твердили, что все наши беды из-за того, что мы состоим не в том профсоюзе, дескать, выходите из него, и жизнь наладится. О дисциплинарных взысканиях за выдуманные нарушения, я даже не вспоминаю. Многие покинули наши ряды, но остались самые стойкие.

«СП»: — До того, как обратиться в Европейский суд, вы пытались жаловаться в надзорные органы России?

— Конечно мы обращались в трудовую инспекцию и прокуратуру, но на тот момент одними из собственников порта являлись правительство Калининградской области и тогдашний губернатор Горбенко. Очевидно поэтому правоохранительные органы не спешили вмешиваться в ситуацию. В декабре 1997 года мы сразу обратились в суд с жалобой на дискриминацию. Но, несмотря на то, что подобные дела должны рассматриваться в течение двух месяцев, суд только через полгода провел первое заседание. Окончательное решение по нашему делу было вынесено только в августе 2000-го. А спустя шесть месяцев, после того как решение суда вступило в силу, мы обратились в Европейский суд по правам человека с жалобой уже на Российскую Федерацию, как государство, которое не обеспечивает на своей территории Европейской конвенции по правам человека. Это было в конце 2001 года. В частности мы жаловались на нарушение 11 и 14 статьи Европейской конвенции. Это нарушения права на свободу объединения в профсоюз и дискриминация людей по какому- либо признаку.

«СП»:— Российские власти не предпринимали попыток договориться с вами, ведь подобный иск наносит ущерб репутации страны?

— В июне 2003 года Европейский суд сообщил правительству РФ, что поступила жалоба докеров. Обычно российские власти самые скандальные дела заминают на этом этапе, договариваясь с истцами. Предлагают компенсации, и тому подобное. Но на нас никто не выходил. 19 октября 2004 года жалоба была признана приемлемой — это предпоследняя стадия рассмотрения. Однако и на этой стадии российские власти не только промолчали, но и не прекратили дискриминацию. 30 июля 2009 года, спустя восемь лет с момента обращения, Европейский суд признал, что дискриминация профсоюзов в России существует, а государство не предпринимает никаких мер, чтобы защитить их.

«СП»: — Как вы думаете, что-то теперь изменится?

— Европейский суд — это не просто очередная инстанция национальных судов, он отличается от прочих судебных органов тем, что его решения помимо непосредственного возмещения вреда заявителям, обязывают изменить судебную и правоохранительную практику в стране таким образом, чтобы российские суды защищали людей от дискриминации. И пока этого не произойдет, решение по этому делу будет находиться на контроле у министров Евросоюза, как не исполненное.

«СП»: — На что собираетесь потратить деньги, которые обязал выплатить вам Европейский суд?

— Вопрос о деньгах для нас второстепенный. К тому же Европейский суд обязал компенсировать лишь моральный ущерб — это по 2,5 тысячи евро каждому истцу. А материальный ущерб — наши потери в заработке за долгие годы — Европейский суд предложил обжаловать в национальных судах. То есть, имея решение на руках Страсбурга, мы будем требовать возместить все наши денежные потери. Некоторые наши члены предлагают потратить деньги на профсоюзную борьбу и укрепление независимого профсоюза. Будем думать и над этим.

Калининград

---

Кстати

Как недавно писала «Свободная пресса», по искам, проигранным Россией в Страсбурге, платят не виновные, а… мы с вами. Сами же «герои» не тратят ни копейки. Так, 22 июля внутри российского Минюста случился небольшой, но громкий скандал. Сначала специалист аппарата уполномоченного РФ при Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ) Елена Майборода сообщила в эфире радио «Свобода», что Россия приостановила выплату компенсаций по делам, проигранным в ЕСПЧ. По крайней мере, так её поняли журналисты и многие радиослушатели.

Причиной такого решения якобы стало то обстоятельство, что, по словам госпожи Майбороды, выделенные на эти цели Минфином средства закончились месяц назад и новых поступлений не предвидится.

Правда, вечером того же дня Минюст официально заявил, что Елена Майборода не имеет права давать подобные комментарии, поскольку вопросы финансирования исполнения решений ЕСПЧ в её компетенцию не входят.

В пресс-релизе министерства отмечается, что «материалом для появившихся в СМИ сообщений послужили выхваченные из контекста слова Елены Майбороды, произнесенные ею в беседе с г-ном Кузнецовым как лицом, являющимся заявителем по одному из дел. Своевременное исполнение решения по делу „Сергей Кузнецов против Российской Федерации“ не было произведено из-за досадной ошибки, допущенной самим заявителем, который представил в аппарат уполномоченного неверные банковские реквизиты».

В этой истории есть сразу два занятных момента. Во-первых, уполномоченный РФ при Европейском суде по правам человека, то есть начальник Елены Майбороды, является ответственным работником… Минюста. Во-вторых, упомянутый Сергей Кузнецов, выигравший дело в Страсбурге, не смог получить компенсацию даже спустя несколько месяцев после того, как банковские реквизиты были заполнены им повторно и без ошибок.

Но суть не в этих нюансах. Россия действительно проигрывает в Страсбургском суде собственным гражданам один иск за другим. И хоть с запинками, с проволочками, но выплачивает проигранные суммы. Поскольку не хочет терять лицо перед Европой.

При этом некоторые эксперты высказывают мнение, что слова Елены Майбороды вряд ли были случайной оговоркой. После её заявления о «приостановке выплат на неопределённый срок», растиражированного многими СМИ, слух о том, что российские власти прекращают платить по искам, проигранным в Страсбурге, разнесся по городам и весям. А многие ли из поверивших ему потом услышали опровержение? Не факт. Значит, желающих пожаловаться на отечественных чиновников и судей станет поменьше. Казённые денежки будут целей.

Элла Памфилова, председатель Совета при Президенте Российской Федерации по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека ещё несколько лет назад заявила, что чиновники, виновные в «страсбургских» делах должны нести наказание. «Пусть из собственного кармана платят», — считает Памфилова.

Согласно статистике Страсбургского суда, количество дел из России постоянно растёт. Если в 2001 году россияне подали против России 2490 исков, то в 2005 уже 10009.

А в 2008 году от наших сограждан поступило в Страсбург уже более 27 тысяч жалоб на отечественную власть из 97,3 тыс., полученных ЕСПЧ со всей Европы и её окрестностей. Это 28 процентов от общего числа исков. Турки, оказавшиеся на втором месте, подали на своих начальников лишь 11,4 процента исков.

Общая сумма компенсаций, которую российские власти должны выплатить гражданам, сумевшим защитить свои права в Страсбурге, невелика, если мерить её в категориях государственного бюджета. В 2007 году эта сумма составила 4,3 млн. евро, а с начала 2008 года до июня 2009 — около 9,5 млн. евро.