Картина Путина попала в нехорошую историю

Собранные в Питере на Рождественском аукционе по продаже картин vip-художников средства в размере 70 миллионов рублей, включая 37 миллионов за полотно кисти Владимира Путина, будут перечислены в детскую больницу № 2 Святой Марии Магдалины, а также на открытие специализированного кабинета диагностики онкологических заболеваний и еще на восстановление собора Святой Екатерины в Царском Селе. То есть по 23,3 млн. рублей каждой организации. Это знают теперь все. Но мало кто знает, что адресат высокопоставленной благотворительности имеет довольно скандальную репутацию. Параллельно с аукционом в городе на Неве продолжается суд, где слушается дело о смерти ребенка, погибшего в клинике Св. Марии Магдалины.

В Питере дело врача детской больницы № 2 Виктора Бойченко на слуху. 47-летний доктор утром 27 сентября 2007 года сделал плановую операцию мальчику по удалению гланд и аденоидов. Вечером того же дня малыш умер. Сейчас уголовное дело на отоларинголога по ч.2 ст. 109 УК РФ — причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей — рассматривает Василеостровский суд. Бойченко же, находясь под подпиской о невыезде, по-прежнему практикует в больнице Св. Марии Магдалины.

После смерти ребенка его родители обратились в прокуратуру.

— Мы привлекли к судебно-медицинской экспертизе лучших специалистов в этой области, — рассказал «Свободной прессе» Евгений Ибрагимов, руководитель следственного отдела по Василеостровскому району управления СК при прокуратуре РФ по Санкт-Петербургу. — Они доказали, что смерть наступила из-за халатности врача. Вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей при оказании медицинской помощи ребенку врач на госпитальном этапе допустил дефекты. В частности, запоздалую диагностику кровотечения. Не произвел адекватную остановку кровотечения и адекватное восполнение кровопотери, что привело к последующему развитию гиповолемического геморрагического шока. В результате, ребенок скончался около 11 часов вечера в день операции. Виноватым врач себя не считает.

Но есть и другие мнения.

— Бойченко — высококлассный специалист, он сделал тысячи таких операций, и ни одного подобного случая у него еще не было. Вообще такие случаи исключительно редки, — рассказал корреспонденту «Свободной прессы» главный детский оторинолагинголог Петербурга, доктор медицинских наук, профессор Эдуард Цветков. — Произошло трагическое стечение обстоятельств. Я входил в число экспертов, которые давали следствию свою рецензию по этому поводу. У ребенка была скрытая врожденная патология, которая проявила себя именно во время операции. На этом фоне произошла остановка сердца и наступила смерть.

— А следствие называет причиной смерти геморроидальный шок.

— Его не было. Это я точно могу сказать. И потом — почему обвиняют только Бойченко? Я лично вижу другие погрешности. Доктор сидел возле больного, менял тампоны, а мальчику переливали кровь, но почему-то не нашлось нужной группы крови! Весь город подняли на ноги, а крови не оказалось. Разве за это отвечает хирург?

— Следствие винит доктора также и в том, что мальчик был на искусственной вентиляции легких в то время, когда этого делать было нельзя.

— Как же нельзя? Без этого больной не смог бы жить, ведь он был под наркозом. Другое дело, что у ребенка развился пневмоторекс, который и осложнил ход операции.

— Но в деле есть заключения и других экспертов, которые считают, что Бойченко проявил преступную халатность…

— Независимых экспертов несколько. У нас разное понимание того, что произошло. Сам Бойченко после того, что случилось, места себе не находил, для него это был удар. Он ведь очень хороший доктор и, между прочим, отец троих детей. Виктор Анатольевич сам пытался искать свою вину, для этого он обращался к нам на кафедру оториноларингологии СПб государственной педиатрической медицинской академии. Подробно рассказывал о ходе той операции, старался понять, в чем же он виноват. Мы с профессором Александровичем считаем, что хирургия была применена правильно, объективно и в достаточном объеме. Я уверен, что у врача есть веские доводы для защиты в суде. Бойченко также заручился независимой экспертизой иногородних, не петербургских ЛОР-специалистов.

Мы попытались поговорить и с самим врачом.

— Я ничего не буду вам об этом говорить, — с тяжелым вздохом отозвался Виктор Бойченко.

Но вернемся к Рождественскому аукциону. На аукционном vip-банкете присутствовал и главврач 2-й детской больницы Автандил Микава.

Упустить шанс узнать мнение этого человека было нельзя, ведь в обычной жизни Автандил Георгиевич недоступен в принципе…

— Автандил Георгиевич, — обратилась я к Микаве, — это правда, что ребенок умер от отсутствия крови нужной группы?

— Нет, это был несчастный случай, — ответил главврач, всучил мне свою визитку и занялся роскошным тортом, которым угощали устроители аукциона. Стало как-то неловко приставать к человеку, демонстративно вкушавшему десерт, и я прекратила расспросы.

На визитке, которую дал Микава, я обнаружила знакомый телефон — по нему обычно отсылают к пресс-секретарю главврача. Я неоднократно набирала этот номер, но реакция на том конце провода была исключительно одинаковая — швыряли трубку на полуслове, особенно, если слышали имя Бойченко. Лишь однажды снизошли до пояснения:

—  А главврач тем более об этом не будет говорить — кто вы такие, чтобы с вами разговаривать?!

Санкт-Петербург