Ингушетия живет в ожидании взрыва

В феврале ситуация в республике резко обострилась: к безработице и коррупции добавилась постоянная готовность к терактам

Как сообщили корреспонденту «СП» в Центре общественных связей ФСБ, 9 февраля в Ингушетии предотвращен крупный теракт на автозаправочной станции в городе Малгобек. Накануне при проверке оперативной информации сотрудники ФСБ по Ингушетии обнаружили на территории АЗС «Орстхо» два самодельных взрывных устройства. Они состояли из двух 12-литровых оцинкованных ведер, заполненных смесью аммиачной селитры и алюминиевой пудрой с поражающими элементами в виде рубленной арматуры и электродетонаторов.

Днями раньше в Назрани была проведена антитеррористическая спецоперация в связи с поступившей оперативной информацией о находящейся в этом районе бандитской группы, причастной к подготовке и совершению диверсионно-террористических актов на территории республики. Правоохранительные органы Ингушетии распространили информацию о том, что разыскивают трех террористов-смертников, которые прибыли в республику для совершения крупного диверсионно-террористического акта. К сожалению, операция результатов не дала.

Вообще первая декада февраля отмечена рядом оперативных мероприятий и криминальных происшествий в Ингушской республике. Вспомним, вечером 5 февраля в селении Галашки Сунженского района Ингушетии были задержанные двое подозреваемых в причастности к незаконным вооруженным формированиям. У обоих изъяты пистолеты. 4 февраля в муниципальном округе Барсуки Назрани неизвестные вечером расстреляли автомашину местного жителя, он и его пассажир ранены. 3 февраля в Малгобекском районе Ингушетии неизвестные заминировали автомобиль офицера милиции. К сожалению, этот перечень можно значительно расширить более мелкими преступлениями. Все это свидетельствует об обострении криминогенной ситуации в Ингушетии. Корреспондент «СП» побеседовал об этом с экспертом Ростовского центра кавказоведения, доктором исторических наук Эдуардом Зотовым.

«СП»: — Что сегодня происходит в республике?

— Начну с того, что в Ингушетии нет серьезной идеологической базы для терроризма. В исламской среде Ингушетии ваххабизм не закрепился в таких масштабах, как, скажем, в Дагестане и Чечне. На территории республики не было создано ни одной массовой, открыто действующей ваххабитской общины. Боевые ингушские джамааты — были в свое время сформированы не столько по религиозному принципу, сколько на основе ненависти некоторой части обиженного населения к России и солидарности с родственным (вайнахским) чеченским народом.

Вовлеченность части ингушского населения в вооруженное противостояние на стороне боевиков не вызывает сомнений — ингуши, например, составляли большинство в отряде известного полевого командира Хайхароева, в 1995 г. противостоявшего федеральной военной группировке в Бамуте. Имеются такие и сегодня.

По мнению президента Ингушетии Юнус-Бек Евкурова, коррупция в республике одна из причин того, что молодежь тянется к боевикам: «У боевиков, которые устраивают теракты в Ингушетии, нападения на мирных людей и силовиков, есть мощная база пособников. Тех, кто хранит оружие, готовит взрывчатку. Их тысячи человек», — признался глава республики Юнус-Бек Евкуров в недавнем интервью «Новой газете». Он также заявил, что полевыми командирами, которые действуют в Ингушетии, руководят арабы. Их цель — развалить Россию. Юг страны, считает ингушский президент, наиболее благодатная почва для этого.

«СП»: — Ни арабы, ни ингушская молодежь сами по себе не станут сбиваться в банды. Наверное, есть какое-то внешнее или внутреннее управление?

— Суть в том, что на Северном Кавказе под видом неправительственных организаций работают американские спецслужбы, готовящие социальную почву для недовольства и волнений, и здесь же действуют экстремисты, стремящиеся поставить кавказские народы под знамена ислама и оторвать от России.

Раньше плацдармом этих враждебных сил была Чечня, но теперь они ушли в Ингушетию, где, как считают на Западе, больше шансов на успех. Пользуясь безработицей, исламисты вербуют молодых ингушей и в горах готовят из них террористов. А неправительственные организации разжигают оппозиционные настроения среди мирного населения, играя на объективных трудностях.

«СП»: — Получается ли у наших спецструктур этому как-то противодействовать?

— Пока неправительственные организации не нарушают законы, ФСБ за ними просто «наблюдает». Зато с бандитским подпольем борьба идет полным ходом. В Ингушетии постоянно выявляются пособники и пресекаются каналы связи. Что, однако, не снижает числа подрывов, терактов и нападений на милиционеров, по которым Ингушетия стала едва ли не лидером региона.

«СП»: — Что же делать?

— Для начала выявить интересы всех сил, действующих в регионе, определить друзей, колеблющихся и непримиримых противников центральной и местной власти. С каждой группой работать индивидуально, а не гвоздить налево и направо антитеррористической дубиной, вызывая раздражение даже у потенциальных союзников.

«СП»: — Какие интересы вы видите у разных региональных сил?

— Задача федерального центра — не подпустить иностранные спецслужбы к южным границам России и очистить Ингушетию от террористического подполья, финансируемого исламскими экстремистами и зарубежными спецслужбами.

Задача мировой закулисы — дестабилизировать в Ингушетии ситуацию, чтобы ослабить Россию.

Задача исламских экстремистов — развивать террористическое подполье и готовить его к грядущей войне за Северный Кавказ.

Задача простых ингушей — вернуть республике Пригородный район, получить работу, зарабатывать деньги и не бояться, что тебя в любой момент схватят и увезут в неизвестном направлении.

Задача простых осетин — не возвращать Ингушетии Пригородный район и не пускать туда ингушей.

Конечно, это очень грубое деление. Но даже оно показывает многовекторность и противотечение процессов. И чтобы ими руководить, нужно одни интересы нейтрализовать, другие — стараться примирить.

«СП»: — Похоже, у власти это пока не получается?

— В общих чертах действуем правильно, а вот в нюансах, как всегда, проигрываем, потому что не научились тонкостям. А ведь еще товарищ Сухов предупреждал: Восток — дело тонкое. Вот, например, федеральный центр признал независимость Южной Осетии и закачивает туда деньги, ведет строительство, посылает специалистов и оказывает гуманитарную помощь. Правильно делает? Правильно. Но ведь нужно понимать и то, что действия по поддержке Южной Осетии вызывают сильнейшее раздражение в Ингушетии, граждане которой в 1992 году были, по их мнению, изгнаны осетинами из Пригородного района (тогда за 4 дня погибли более 3000 ингушей). Пригородный район входит в состав Северной Осетии, хотя до депортации ингушей в 1944 году был ингушским. Его проблема — самая больная точка ингушей. Много лет федеральные власти не могут ее решить. Что питает главную обиду ингушей по отношению к России. Федеральная власть этого как бы не замечает. А зря. Без решения этой проблемы вряд ли можно ожидать полного успеха в ликвидации террористического подполья. Есть множество и других нюансов. Наша кавказская политика должна быть соткана из этих тонкостей, только тогда она может стать успешной.

Из досье

Ингушская Республика охватывает площадь 3,6 тыс. км2. Население 315 тыс. человек: ингуши — 215,5 тыс. человек, русские — 14 тыс. человек, чеченцы — 13 тыс. человек, турки — 2,4 тыс. человек.

Местные жители называют себя «вайнах», что в переводе означает «наш народ». Этим словом объединяются родственные по языку и культуре чеченцы и ингуши, хотя и те и другие имеют еще собственные самоназвания: чеченец — «нахчо», ингуш — «галгай». Общепринятые сейчас русские названия этих народов происходят от селений Чеченаул и Ангушт. Их жителей русские купцы хорошо знали уже в XVII веке.