Миронов нарвался на предупреждение

На вчерашнем заседании Законодательного собрания Петербурга вице-спикер и депутат от ЛДПР Геннадий Озеров предложил от имени петербургского парламента обратиться к генпрокурору Юрию Чайке, чтобы наказать спикера СФ РФ Сергея Миронова за его предложение о введении презумпции виновности для чиновников.

Как известно, лидер «Справедливой России» на встрече с премьер-министром Владимиром Путиным предложил отменить презумпцию невиновности для чиновников в РФ. По мнению Миронова, отменить действие одной из основополагающих статей Конституции для чиновников следует «с учетом огромной коррупционной составляющей в стране».

Депутат Озеров решил, что предложение Миронова подрывает основы конституционного строя, и подобные заявления из уст третьего лица государства недопустимы. Представитель ЛДПР подчеркнул, что это заявление затрагивает не только чиновников, но и их родственников. Бывший «справедливоросс» Алексей Тимофеев парировал, что в этом случае «миллион чиновников останется без детей, жен и даже любовниц. Потому что никто не захочет соединять свою жизнь с априори виновным человеком». Страсти в парламенте накалились. Озеров предложил «задуматься об отзыве Миронова».

«Страсти по Миронову» корреспондент «Свободной прессы» обсудила с депутатом ЗАКСа от КПРФ Сергеем Малковым.

«СП»: — Сергей Александрович, как расцениваете идею отменить презумпцию невиновности у чиновников?

— Юридическая неприкосновенность — это одно. Она есть у депутатов Госдумы, у президента — даже после того, как он прекратит свои полномочия. А презумпция невиновности — чисто юридический термин, она относится ко всем гражданам Российской Федерации. Человек невиновен, пока его вина не доказана. Даже если вы задержали преступника на месте преступления, на него распространяется презумпция невиновности, пока суд не определит, виновен он или нет.

«СП»: — Это понятно. Но называть выступление Миронова подрывом конституционного строя…

— Я бы не стал так утверждать. Наш строй базируется — в идеале, не говорю о том, что происходит в реальности — на уважении к правам человека. И презумпция невиновности, которая провозглашена как один из краеугольных камней нашей юридической системы, не что иное, как уважение к правам человека. Но бывают ситуации, когда государство ради собственного спасения вынуждено ограничивать права человека. Например, во время войны, когда объявлено военное положение, там наказание — расстрел на месте, сами понимаете, какие тут права человека. Но это необходимо для того, чтобы спасти государство. Поэтому заявление Миронова нужно рассматривать в широком политическом контексте. Если третий человек в государстве делает такое заявление, значит, люди такого уровня видят, что коррупция стала настолько серьезной угрозой для существования нашей государственной системы, что ради нее следует чем-то поступиться из краеугольных камней юридической и политической системы.

Фактически коррупция сейчас приобрела такие размеры, что угрожает существованию государства, и предлагаются вот такие полувоенные меры. Если с Мироновым нельзя сходу согласиться, то, по крайне мере, то, что он предложил, нужно обсуждать. Пока мы видим, что никакие меры борьбы с коррупцией результатов абсолютно не дают. А с другой стороны, те меры, о которых говорит президент, — модернизация, вывод страны из кризиса, причем, из реального кризиса, а не временного финансового, тоже неэффективны. Страна не знает, как ей развиваться и поэтому не может развиваться. Это торможение — не просто остановка, это начало пути к развалу государства, одной из основных причин которого является коррупция.

А выступление Озерова … У них же либерально-демократическая партия. Он и продемонстрировал либерально-демократический подход: что вы тут права человека ограничиваете? Если заявление Миронова нужно обсуждать серьезно, то заявление Озерова — настолько пустое дело, что я ушел и даже не интересовался, чем это закончилось.

Другое мнение

Владимир Гельман, политолог, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, кандидат политических наук

— Заявление Миронова и выступление депутатов от ЛДПР это, конечно, попытка лишний раз привлечь к себе внимание. На самом деле, проблема лежит в другой плоскости, не в правовой, а в политической. Подотчетность чиновников решается у нас не политическими способами. Если тот или иной чиновник в фаворе у государства, то у него все хорошо. Если что-то вдруг случается не так, тут же оказывается, что он виновен во всех грехах, как было, например, с Лужковым. В тех странах, где действует система политической подотчетности, там проблема коррупции решается политически. Потому что есть выборы, конкуренция, политические партии, которые сами поспешат избавиться от скомпрометировавших себя чиновников. Есть средства массовой информации, которые постоянно обо всех этих событиях сообщают, есть правоохранительные органы, которые реагируют не тогда, когда им дают команду от главы государства. И вот сочетание этих всех механизмов — оно не то, чтобы снимает актуальность проблемы коррупции, по крайней мере, переводит ее в совершенно другую плоскость. Если пойти по пути, который предлагает Миронов, то понятно, что это еще больше развяжет руки вышестоящим чиновникам в отношении нижестоящих. Они могут устраивать всякие разоблачительные кампании, в которых не затрагивают коррупцию по существу, а наказывают отдельных коррупционеров. Попытки набить одни карманы сменяются другими карманами. Губернаторов не выбирают, правительство не формируется парламентом. У нас есть один чиновник, которого вся страна выбирает, он называется президентом.

Сейчас все ругают систему госзакупок. Там установлены такие правила, которые с одной стороны дают возможность для злоупотреблений, а с другой — не дают возможности реально эффективно эти закупки проводить: единственным критерием госзаказов является низкая цена. Такого рода примеров вообще очень много, и бороться надо не с абстрактной коррупцией, а чтобы у чиновника было меньше возможностей для нее. Чтобы было больше подотчетности. Сейчас же результат работы чиновников оценивает их начальство, а граждане, общество такой возможности не имеют. Чиновники городской администрации Петербурга не подотчетны Законодательному собранию, ЗАКС может попросить губернатора о том или ином отчете, но согласится ли губернатор — добрая воля губернатора. Которого назначил президент. Но президент, какой бы гениальный он ни был, не может управлять лично всеми чиновниками.

«СП»: — Вся эта ручная система управления конечно, порочна…

— Об этом и речь. Когда говорят, что надо принять еще какой-то закон по борьбе с коррупцией, мне кажется, что это сознательная или несознательная попытка увести проблему в сторону от того, где лежат ее корни. Наиболее вероятным последствием нового законодательного акта по ужесточению борьбы с коррупцией, я думаю, будет увеличение размеров взяток, поскольку чиновникам надо страховать свои риски.

«СП»: — Как раз сегодня городская прокуратура возбудила более пятидесяти уголовных дел по общенациональным программам «Здоровье». Те госсредства, которые были выделены, опять разошлись по чьим-то карманам…

— Да, прокуратура работает, но без политических мер все эти попытки обречены. Они будут наказывать коррупционеров, но никак не искоренять коррупцию.

«СП»: — Какие же меры можно считать противоядием коррупции?

— Они давно известны. Это политическая подотчетность прежде всего, наличие выборов, реальных влиятельных парламентов, независимых СМИ. Ничего другого тут придумать невозможно. Опыт показывает что там, где больше политических свобод и действуют гражданские институты. Там, в общем-то, с этой заразой удается справиться легче, чем там, где никакой конкуренции нет.