Очень мужская история про платья

В музеях Московского Кремля — а конкретно в Одностолпной палате и Успенской звоннице — открылась выставка «Поль Пуаре — король моды». Это как минимум третья за последние годы выставка исторического костюма и аксессуаров такого калибра: до этого в 2008 году те же кремлевские музеи делали выставку британского костюма из лондонского музея Виктории и Альберта, а в первой половине этого года в ГМИИ им. Пушкина триумфально прошла экспозиция Кристиана Диора и его модного дома.

Выставки «тряпок и дамских штучек» в серьезных российских музеях стали уже привычными - помимо того, что это, на волне моды на винтаж, делает музеям прекрасную кассу и прессу, высокая мода по всем параметрам соответствует понятию искусства. Уж точно не менее, чем митрополичьи облачения и коронационные платья, выставленные в тех же кремлевских музеях — у некоторых платьев и манто дома Пуаре качество и тонкость работы не менее космические.

Бывает, что по выставке идешь — и ни о чем не думаешь, всецело завороженный волшебством экспонатов. С посетительницами этой выставки непременно так и произойдет, потому что платья (а флакончики и коробочки от духов дома Пуаре? А туфли со сплошной бисерной вышивкой?) демонстрируют неимоверно тонкую отделку и изящный, подчас революционный фасон — великий, хоть и не умевший сам шить модельер свое дело знал. А вот их спутникам, которые точно так же «зависли» бы где-нибудь в музее автомобильной старины, на выставке модных артефактов придется задуматься.

Благо, у организаторов показа — а это, помимо кремлевских музеев, еще и коллеги из Британии, Франции и США — получилось сделать выставку вполне глубокомысленной. И даже, если угодно, современной. «Кремлевский» Пуаре — это не только про шмотки. Это про цель в жизни, про артистизм в душе мужчины, про способности к бизнесу — и про то, что со всем этим делает время и общественные потрясения.

---

Поль Пуаре был настоящим парижанином, и недаром его любил весь город — Париж полюбил его сразу, как только узнал, и не забывал до его несчастной и полунищей смерти во время Второй Мировой. Корпулентный, веселый, любящий гульнуть на широкую ногу, артистичный — таким он был в зените славы, с 1909 по 1925 годы. А до этого Пуаре был молодой художник, не имевший перспектив быстро стать богатым и знаменитым (в тогдашнем Париже от старых и новых имен было не продохнуть). В 1898 году он как-то вполне неожиданно для себя сделал серию эскизов театральных, а потом и «обычных» вечерних платьев. И тогда же, 18-летним, Поль становится модельером в одном из известных тогдашних домов моды Жака Дусе.

Потом короткая служба в армии — и место в «обойме» самого блистательного из тогдашних парижских домов моды, ателье Чарльза Фредерика Ворта. Работал Пуаре там, впрочем, недолго — молодого модельера поставили было на «будничные» линейки одежды, а это было не совсем то, к чему он стремился. Заметим, человек с профессиональной портновской психологией делал бы карьеру (ведь самое именитое ателье того времени!). Но Поль Пуаре был не портным, он был художником.

Еще через несколько лет — и Пуаре делает революцию в модном бизнесе. Даже несколько сразу. Сейчас все, кто вообще знает имя модельера, помнят о Пуаре, что он «освободил женщин от корсета». Он, правда, в 1906 году был не единственным революционером в этом смысле — однако именно его запомнили как автора «декорсетизации». Запомнили благодаря совершенно новаторским, космическим, «крышесносным» для фэшн-бизнеса технологиям пиара и самопрезентации. И вот этот комплекс технологий и был настоящей революцией Поля Пуаре.

Корсеты отменили бы и без Поля — назревала новая эпоха, время невиданной прежде физической активности барышень из хороших семей. S-образный силуэт, турнюры и фижмы — всё это в любом случае осталось бы там, в XIX веке, то есть исчезло бы с Первой Мировой. Вот только не находилось достаточно смелых мастеров, которые бы не просто отменили корсет, но и громко, торжественно объявили бы об этом: «Да, я, имярек, снимаю с женщины это излишество». Среди портных таких смельчаков и не нашлось. Но Поль Пуаре не был портным, он был гениальным пиарщиком.

Став знаменитым и в течение нескольких лет весьма богатым — кутюрье пускает капитал в оборот, в расширение, в дело. Не скупясь — с размахом миллионеров нового века. Большой особняк на авеню д’Антен становится одновременно салоном, главным шоурумом модного дома, одной из ключевых точек ночной жизни Парижа, а несколько раз в год — ареной потрясающих по размаху модных шоу. Самое знаменитое из них — шоу 1911 года «Тысяча вторая ночь» — на нем около трехсот гостей (все сплошь весьма богатые и влиятельные люди либо известные артисты и художники) во главе с самим Пуаре и его супругой Денизой были облачены в ориентальные костюмы.

Как раз сто лет прошло со «звездного» года Поля Пуаре. В начале 1910-х «Великолепный», как его прозвали парижане, намекая на султана Сулеймана Великолепного, был одним из главных светских ньюсмейкеров французской столицы, а значит — и Европы. Где Пуаре — там блеск, шоу и немножко скандал. Например — он изобрел вечернее платье совсем простого, разумеется, без корсета, фасона (назвав его «Минутка» — да и вправду, его по эскизу мастера сконструировали за полчаса). Платье было такое смелое, что надеть его взялась лишь главная муза, она же супруга Пуаре — Дениза: на маскарады они с мужем носили и не такое. Зато в этом платье, прикрытом авторским же манто, Дениза стала бесспорной королевой вечера…

Другой случай: в том же 1911 году дом Пуаре представил восточно-«гаремного» покроя юбки-шаровары. Они казались самым удобным, футуристическим фасоном — по крайней мере, увлекающемуся Пуаре они казались именно что будущим мировой моды. Кутюрье сумел на целый год заворожить дамскую аудиторию, и юбки эти носили — правда, потом фасон стремительно вышел из моды.

Будь на месте Пуаре прожженный кутюрье-бизнесмен, он бы посчитал и прослезился: вложения в пиар нового фасона юбки не оправдались (кстати, во многом именно ради этого был устроен бал «1002 ночь»). И, наверное, расчетливый бизнесмен не бы идти на такой риск. Но Поль Пуаре не был расчетливым бизнесменом — он был мужчиной, который хотел быть королем Парижа, а свою избранницу сделать его королевой.

Дальше — новые тренды, война, индустриальное изготовление одежды, затем «юная» мода 20-х. И здесь Поль Пуаре на коне — хотя, и это уже пугающие звоночки, он не формирует тренды, а «всего лишь» их оседлывает. Пытается найти компромисс между массовостью готового платья и его качеством — но для этого он слишком художник. Пытается быть скромнее (собственно, уже поневоле — дела дома в военное время пошатнулись) — но для этого он слишком любит блеск и роскошную жизнь. Пытается и успешно создает платья нового силуэта, с заниженной талией и широкими юбками, но здесь его работы — лишь более роскошные варианты того, что придумывала молодая Коко Шанель.

В 1924 году материальное положение дома было уже весьма серьезным. И вот совет директоров дома, которому Пуаре уже не был полновластным хозяином, решает — участвовать в парижской выставке искусств и ремесел 1925 года марка «Поль Пуаре» не будет. Тогда на собственные средства мастер арендует сразу три баржи на Сене, декорирует их при помощи своей же дочерней фирмы «Мартина» (названа в честь дочери) — и закатывает там такой праздник, что едва ли не затмевает саму выставку. На которой блистали, кстати, советские коллекции, отшитые старой знакомой Пуаре Надеждой Ламановой буквально из крестьянских расшитых рушников и прочего подручного материала.

Человек более расчетливый мог бы придумать что-нибудь менее затратное (а это шоу 1925 года все же подкосило дом Пуаре). Но этот мастер не был расчетливым — он был актером, не мыслящим жизни без театра.

Дальше всё пошло совсем грустно. Постепенное ухудшение материального положения — развод с Денизой (которая, бросив мужа нынешнего, осталась верна ему прежнему и сохранила архивы и коллекционные модели) — закрытие дома и продажа особняка. В течение 1930-х годов кутюрье пытался существовать в мире моды в разном статусе — то создавал коллекции прет-а-порте для солидных сетей лондонских универмагов, то создавал отдельные модели по случаю. Открывал и новый маленький дом моделей, который подкосила уже начинавшаяся Вторая Мировая.

Трудно сказать, что било по Пуаре больнее — социальные катаклизмы или накатывающий потихоньку возраст. Скорее, и то, и другое: мастер не мог быть никем кроме трендсеттера, законодателя и революционера, а в этих ролях уже утвердились более молодые — такие, как Габриэль Шанель и Эльза Скьяпарелли.

Другой мог бы отнестись к этому спокойнее и стать одним из многих крепких модельных домов — как это сделал тот же Ворт, фирма которого пережила дом Пуаре. Но Поль Пуаре не был никем другим, кроме как собой. Поэтому он, не в силах больше быть Королем, сломался — и все последнее десятилетие своей жизни существовал вполне маргинально, продавая свои авторские картины и иногда подолгу живя на счет старых друзей.

Уйдя в отставку, Король стал тем же, кем был до начала модной истории — богемным парижанином в берете, с бородкой и мольбертом, завсегдатаем бульваров. Но теперь уже этого старого художника знал весь Париж. Хорошая история человека, который, в общем-то достиг в жизни всего, о чем по-настоящему мечтал. В общем-то, чисто мужская история — в старозаветном европейском понимании того, что такое мужчина.

---

А вот современный сюжет о той же выставке. Часть экспонатов — причем очень ценная часть — в Россию не приехала, осталась в Америке. Музей Metropolitan весьма сожалел, но прислать свою часть экспозиции не смог из-за конфликта между Россией и США по вопросу коллекции рукописей Шнеерсона. Как известно, из-за принятого недавно судом одного из штатов решения любая российская собственность — в том числе произведения искусства — в Штатах может быть арестована. Поэтому, как рассказала директор кремлевских музеев Елена Гагарина, российским музеям не рекомендовали «до выяснения» вывозить свои экспонаты на выставки в США — и наоборот.

В результате о том, как закрыть зияющий пробел в экспозиции, как сделать, чтобы праздник все же состоялся — хлопотали, в основном, женщины во главе с той же Еленой Гагариной, а также куратором выставки Светланой Амелёхиной. Мужчины — начиная хоть с министра культуры Авдеева и далее, и выше, и больше — проявляли благоразумие, соблюдали процедуры и принимали выдержанные решения.

Кажется, при жизни художника и бонвивана Поля Пуаре было как-то совсем по-другому. А ведь не прошло и ста лет…

Фото автора