200 млн на старосту

Возродить институт старост решили в Ленинградской области. «Чтобы не доставали губернатора мелкими жалобами», — объяснил сам губернатор 47-го региона Валерий Сердюков. В конце уходящей недели этой теме практически целиком было посвящено заседание областного правительства. Чиновники только что за чубы друг друга не тягали, решая «давать или не давать денег на проект», а если давать, то сколько и, конечно, «никак не больше, чем на любое другое рядовое мероприятие».

«Уберите в законопроекте пункт про деньги, и все будет в порядке», — бурчал всё заседание вице-губернатор и он же — председатель комитета финансов региона Дмитрий Кирин. — «Но если убрать этот пункт, то в законе не будет никакого смысла», — возражал ему председатель другого комитета — по местному самоуправлению, межнациональным и межконфессиональным отношениям Владимир Скоробогатов. При этом, сколько именно денег необходимо старостам, во-первых, за их работу, во-вторых, на решение местных проблем, похоже, никто толком не знает.

Как и то, что старосты в области… давно есть. В этом корреспондент «СП» убедилась, позвонив в деревню Рыбежно. Располагается она в Волховском районе - не самом отдаленном в регионе. Это каких-нибудь два-два с половиной часа пути от Петербурга. И всего 8 км от волостного центра — поселка Паша.

— Раньше у нас тут весело было, многолюдно, — рассказала фельдшер Тамара Сенина. — Теперь живут преимущественно пенсионеры. Сколько человек? Официально значится 600. На самом деле и половины от этой цифры нет. Трудоспособные да не старые только прописаны здесь. А живут и работают кто в волости, кто в Волхове, а кто и в Питере. Деревню нашу делит пополам речка, делает такую большую петлю, что получается как бы две деревни. На нашей «половине», здесь, где медпункт, и на той, за петлей, есть по одному старосте. Но они очень пожилые, это женщины 77 и 75 лет. Их когда-то давно выбрали односельчане, так и «старостят» до сих пор. Что они делают? На зиму и в распутицу, когда к нам трудно добираться, передают «за петлю» большую медичку с разными лекарствами первой необходимости — сердечные, от головной боли, от простуды. Что ещё они делают? Не знаю…

«СП»: — Но для чего-то их выбирали, Тамара Николаевна, не только же для оказания первой медицинской помощи!

— Вспомнили! Это же ещё в советское время было, когда староста имел хоть какие-то полномочия. Сейчас что? Вот у нас раньше Леспромхоз большой работал, с его помощью всем жителям поставили газовое оборудование, регулярно завозили баллоны. Теперь нет уж того Леспромхоза, обанкротился. Кто мог, сам заменил плиты, привозил себе баллоны. Сейчас же в основном на печке готовим. Бывают также перебои с электричеством. Я, например, постоянно от этого страдаю в своем медпункте. У меня ведь тут электрочайник, обогреватель — принесла из дома, иначе бы околела на работе. Как ураган прошел или метель, считай, часами без тепла и света сижу…

Схожая ситуация в деревне Сторожна той же Пашской волости. С той только разницей, что живет здесь немногим более ста человек, а про старосту и чем он должен заниматься никто слыхом не слыхивал.

— Сами о себе заботимся, не на кого больше надеяться, — не слишком приветливо ответила на звонок корреспондента «СП» жена местного жителя Валентина Буракова, чей телефон (единственный на всю деревню!) «никакого покоя не дает ни днем, ни ночью».

В деревне Местовка другой, Староладожской волости, на звонок журналиста ответили спокойно, обстоятельно и, как показалось, радостно:

— О, кто-то про нас ещё помнит! — Воскликнул старческий голос, напомнивший незабвенного деда Щукаря из классической «Поднятой целины» Михаила Шолохова. Назвался «голос» Михаилом Пантелеевичем, старожилом. — А то приезжайте, покажем, расскажем, как мы тут выживаем. Зимой, в мороз, вот как в эти дни, спасаемся тулупами старой, ещё дедовой выделки. Деревня наша вымерзает и вымирает.

В прежние годы народ сюда рвался. Была в Местовке богатая молочная ферма. Отстроила для своих работников с помощью районных властей три двухэтажных кирпичных дома на 16 квартир. Поглядеть на них приезжали из самой Старой Ладоги! Оттуда до Местовки каких-нибудь 10 минут езды на машине. Но в последние годы маршруты волостного начальства проходят почему-то стороной. Да и то — что тут теперь делать, кого проверять-контролировать? Ферма «загнулась», народ, кто мог, уехал. Обитают в промерзающих полуразвалившихся зданиях одни старики.

«СП»: -А что бы вы сказали областному руководству, если бы они вдруг пожаловали к вам, или хотя бы позвонили? О чем бы попросили? — Спрашиваю у «Щукаря».

— Тепла и внимания, — отвечает тот без запинки, видно, давно ждал этого вопроса. — Чтобы хоть изредка наведывались сюда, уважали наши просьбы. А они простые: обновить котельную, провести в деревню газ, оборудовать медпункт и продуктовую лавку. А то ведь за свежими продуктами в Старую Ладогу приходится ездить. Не всем это теперь по силам…

Примерно вот этим и занимался когда-то на Руси деревенский староста. Был он, если верить людям знающим, человеком энергичным и, главное, неравнодушным к своим землякам. За что и получал «копеечку». «Какая — никакая, а господдержка», — как справедливо заметила фельдшер Сенина.

Будут ли платить нынешним старостам, если дойдет-таки до их назначений (выборов) на местах, пока не ясно. «На всех и про всё» правительство Ленинградской области решило выделить не более 200 млн рублей год. И эти деньги, как выше уже было замечено, «пробивались» с трудом. Финансист Кирин до конца стоял на том, что «это слишком много», и вообще, «староста должен быть общественником».

В самом деле, если сравнивать с бюджетом областного законодательного собрания, составляющем 150 млн годовых, кажется, действительно, много. Если же «окинуть взором» территорию региона, протянувшегося почти на 100 тысяч кв. километров, с сельским населением более 500 тысяч человек, получается сущий мизер. Тем более, что предполагаемые 200 миллионов (на всю область) должны будут пойти в первую очередь «на латание дыр». По словам «самоуправленца» Скоробогатова, на эти деньги «староста будет иметь возможность сделать что-то насущное, где-то надо мостик подремонтировать — отремонтирует, где-то — освещение, сделает».

На всю область — 200 миллионов, а на конкретного старосту в конкретной деревне не более 100 тысяч годовых. И как предусматривается в проекте областного закона, часть этих денег (от 2 до 50%) должна будет выделяться из местного бюджета. Что априори ставит старост в зависимое положение от бед волости. Потому что не только малолюдные деревни, но и более-менее густо населенные волостные центры в Ленобласти страдают от дефицита средств, а с ним — от плохих дорог, нехватки топлива и лекарств, нищенской зарплаты служащих, текущих крыш, разваливающихся от ветхости домов…

«Вот я был на днях в Новой Ладоге (город в Волховском районе с населением более 10 000 человек — авт.), встречался с жителями, — поделился впечатлениями перед своими подчиненными на заседании правительства губернатор Сердюков. —  Там вот газификация идет, но осталось не газифицированными две котельных. Это позор, это непонятно что. Мы бюджетные деньги направляем на закупку дорого топлива там, где есть газ, а котельные на газ не переводим».

Как не вспомнить тут классика, заметившего, что «всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно!». Руководит Валерий Сердюков 47-м регионом с 1999-го года. До этого год был и.о. губернатора, до этого более года — первым вице-губернатором. Можно сказать, старожил, всех своих коллег пережил! Но в вверенном ему хозяйстве до сих пор одни плеши да непонятное разбазаривание средств.

Не случится ли то же самое с финансированием возрождаемого института старост? О котором у чиновников Ленобласти, похоже, только одно представление: меньше станут звонить им и писать, «переключившись» на своего, местного ответственного. Которого, как остается пока непонятным, то ли назначат, то ли выберут. То ли будут ему приплачивать «за беспокойство», то ли самому придется «средства изыскивать», чтобы мостик починить, дорогу облагородить, лампочку ввинтить…

Ленинградская область

Фото: Заседания Форума старост Ленинградской области. ИТАР-ТАСС/ Евгений Асмолов