Смерть им к лицу

Все люди делятся на две категории: на тех, кто больше боится постареть и тех, кто больше боится умереть.

Меня всегда больше мучила развязка истории, чем финальный акт, до тех пор, пока я волей случая не попала в голову к старому человеку.

Этот человек — пожилая женщина, бывшая красавица и очень известная в прошлом актриса.

Не все рождаются красивыми людьми. Это так же очевидно, как тот факт, что не у всех есть миллион долларов или ядерный чемоданчик. Но красота — дар бесплатный и непредсказуемый. Даже генетика не имеет над красотой абсолютного контроля.

Красота обладает огромной силой, обусловленной именно своей иррациональностью. Тем, как мало она, как и любой врожденный гений, зависит от личности обладателя. Тем, как несправедлива бывает судьба. Сила и власть над другими не всегда оказывается в руках достойных и, что более важно, готовых к этому людей. Когда ко всему вышеперечисленному прибавляется слава, вы начинаете иметь дело с измененным сознанием.

В рассвете своих сил красота тянется к власти. К чистым ее проявлениями, к вершителям судеб, хозяевам чемоданчиков, жезлов и корон. Это прекрасно! Красота и власть! Власть красоты над властью. А потом наступает старость.

Старость красивых и власть имущих — это самый тяжелый случай. Для первых старость наступает слишком рано, а для вторых — всегда слишком поздно.

Если ты в сорок читал лекции в Оксфорде, у тебя есть шанс делать это и в семьдесят, пока маразм не одолеет. А что делать им? Пожалуйста, проходите, не задерживайте очередь, атрибуты власти сдаем налево, атрибуты великой красоты — направо, складывайте, не стесняйтесь! Деньги, драгоценные подарки обожателей, поклонение народа, комплекс бога — в отдельный контейнер и проходим. Тихо, дедушка, не толкайтесь, без истерик, вы же пожилой человек. Мы знаем про Ваши омолаживающие процедуры. Но Вы устали. Сходите со сцены. Только аккуратно, не споткнитесь на ступеньках. «Конечно сойду, только еще один разок выйду на бис, публика требует. Я кофе ещё не допил. Я за почести не держусь, мне уже тяжело грести, но что я без своего театра, а главное — что мой театр без меня?».

Я спросила у той старой актрисы, в какой момент она поняла, что слава позади. «Были полные залы по всему Советскому союзу, люди падали в обморок, в ресторанах незнакомцы дарили цветы и присылали шампанское. А потом постепенно все начало меняться. Встречи без обмороков, пустые проходы, пустые места, пустые залы». Пена осела. Кофе остыл. Но это случилось раньше, чем окончательно исчезла красота. Факт смерти, которой до сих пор ею не признан!

-Вон посмотри, как жадно смотрит на меня юноша из-за стойки бара, — это она мне про студента из Латинской Америки, который впервые увидел ноги почти восемьдесятелетней бабушки в чулках с подвязками. Он смотрел. Восхищался ли? Жаждал ли обладать? Это уже вопрос. Тут мы расходимся. Кто-то называет это конфликтом поколений, кто-то — старческим маразмом.

Нехорошо отбирать у людей то, что давно стало неотъемлемой частью их сущности: власть, деньги, красоту и ждать, что они научатся жить снова, как будто ничего не произошло. Умел летать, а теперь поползай. Привыкай к равнодушию, незаметности, беспомощности, вместе с остальными, которые, в отличие от тебя, не были особо избалованы и в молодости.

Красота должна даваться на всю жизнь. Несправедливо отбирать подарок на середине пути. Потому что жизнь обычного человека и жизнь «одаренного» — это две разные жизни. И одна слабая психика человека не способна прожить две эти судьбы за один раз.

Только вот непонятно, что делать со старостью и маразмом.

Аристократов выдает осанка и манеры, бывших красавиц — неадекватность. Мама моей подруги лепит пирожные из пластилина и угощает ими охранников в бизнес-центре, где работает ее дочь, впоследствии обвиняя их в приставаниях.

Старость ни от чего не избавляет, а лишь усугубляет то, что было беззаботно рождено юностью. Стариков сравнивают с детьми, но им ничего не прощают. Охранники могут еще великодушно принимать пластилиновые пирожные из рук сумасшедшей старушки, а вот с вредным дедушкой из Ирака они уже не церемонятся.

Он любил цветы. Перед смертью наконец-то осознав себя пенсионером, на заднем дворе тюрьмы разбил сад и ежедневно добросовестно поливал сорняки. Еще написал такие стихи

«Отпусти свою душу, в которой мои черты.

Мы друг другу под стать, и душа полюбить не смогла

Как никто, приютить мое сердце умеешь ты —

Будь я садом, во мне бы ты светлой росой легла".

Не пожалели. Повешен 30 декабря 2006 года. Другого, впавшего в старческий маразм пожилого человека нашли в трубе, где он прятался от страха и беззащитности. Он не хотел выходить, но его вытащили. В расцвете сил он писал, «если смерть — мужчина, следует сопротивляться ему до конца, а если женщина — следует в последний момент уступить ей». А если смерть — это разъяренная толпа из ста мужчин? Не додумал. Не успел.

Моя старушка-актриса на пороге смерти живет мыслями о том, как заняться сексом со студентом из Коста-Рики будучи абсолютно одинокой, старой, практически не выходящей из дома женщиной. Она все еще хочет от жизни того же, что и сорок лет назад: головокружительных романов, блистательных вечеров и пикантных приключений. Но жизнь уже не может этого дать.

А что самое тяжелое для меня, сторонней наблюдательницы, — это её абсолютная уверенность в том, что такие желания реальны и исполнимы.

И тут встает выбор перед близкими. Будить их или пусть спят?

Спасительное сумасшествие или буддийское осознание всей боли этого мира, за которым есть надежда на просветление. Прежде чем отвечать, представьте, что это не абстрактная актриса, а ваша мама ходит в мини юбке, подмигивает мачо и ловит удивленные взгляды, которые принимает за флирт.

Влюбленный диктор новостей vs грядки на даче. Внуки или вымышленные любовники. Старые фотографии с исчезнувшей развратной красавицей или пустые стены. Поклонение народа или партия в домино с приятелями-пенсионерами.

Старость — прозрачное время без будущего. Время, когда по телевизору говорят, что новую дорогу откроют к такому-то году, а человек спокойно осознает, что его уже точно не будет в живых. Иллюзии в этом возрасте неуместны. Если только ты незаметно не перешел грань между оптимизмом и кретинизмом. К чему эти лошадиные доли анастезии из фантазий, когда нам с детства известно, что мы смертельно больны. Можно уже как-то свыкнуться с этой мыслью к старости.

Не вспоминайте здесь пани Броню и старушку из фильма «Клуб 54». Не надо о Фиделе Кастро. Их всегда было ужасно жаль. Дайте мне мисс Марпл или мою «творожную» бабушку с доргомиловского рынка, которая так гармонична со своей внешностью старушки от рождения.

А вам советую съездить в Коста-Рику, пока есть силы, а еще — научиться вязать или преподавать в Оксфорде. Но самый шик — вовремя уйти со сцены. Чтобы не пришлось уползать под свист и улюлюканье.

Фото: ИТАР-ТАСС/Интерпресс/Анастасия Ерофеева