Тролль

Это слово несколько лет назад я впервые услышал в университетской аудитории. На лекции речь шла о рассказе Василия Шукшина «Срезал», где выведен колоритнейший характер сельского демагога Глеба Капустина. Как только в деревню приезжает какой-нибудь знатный человек, будь то полковник или кандидат наук, Глеб заявляется в гости, затевает на ровном месте дискуссию и беспощадно «срезает» оппонента. При этом он несет явный вздор, оперирует взятыми с потолка фактами и выдуманными терминами, умело унижает противника и играет на публику. Очень это напоминает теперешние телевизионные «поединки», где по результатам зрительского голосования более умный, образованный и благородный участник неизменно проигрывает.

Спрашиваю студентов, что они думают о Глебе Капустине, и слышу в ответ:

— Да это же типичный тролль!

Тогда еще слово ассоциировалось для меня с фантастическими существами из скандинавской мифологии. В основном симпатичными, хотя злые тролли также встречались. Они-то, оказывается, и дали имя интернет-провокаторам, наполняющим Сеть дезинформирующим и оскорбительным контентом. Значение нового международного термина также обусловлено английским словом «trolling» — «ловля рыбы на блесну». Этимология — вещь практически полезная, в ней таится житейская подсказка всем нам: не клюйте на наглые провокации!

Письменность не всем идет впрок. Иных хлебом не корми, дай только возможность оставить свой афоризм или автограф на каком-нибудь заметном объекте. Кто не примечал на горах и скалах надписей типа «Здесь был Вася»? На бетонном спуске к набережной во французском Арле довелось мне увидеть три полутораметровые черные кириллические литеры… Нет, вполне приличные — «ВДВ». У непристойности — более локальная сфера: заборы, школьные парты, наконец санузлы. Когда-то будущие тролли испещряли их стены отвязной сатирой, делая последующих посетителей кабинок своими невольными «френдами». Эта самодеятельность была и «world-wide», на что обратил внимание Высоцкий: «В общественном парижском туалете есть надписи на русском языке!»

Теперь, кажется, время таких надписей миновало. Зачем, если есть столько социальных сетей и интернетных форумов! «Троллинг» стал массовым увлечением, формой досуга и способом снятия стресса.

Широкие возможности здесь открывает анонимность высказывания. Можно сквернословить без ограничения, оскорблять чужое достоинство — мужское, женское, национальное, профессиональное… Можно даже - всем религиям вопреки — писать о только что умершей знаменитости циничные гадости. Можно в сети быть даже хуже и злее, чем ты есть на самом деле.

Перевоспитывать заядлых троллей бесполезно. Но все же хочу обратить их внимание на то, как Шукшин оценивает степень реального успеха своего персонажа (действительно умевшего «срезать» — да так искусно, что никаким его сетевым последователям и не снилось): «Глеб же Капустин по-прежнему неизменно удивлял. Изумлял, восхищал даже. Хоть любви, положим, тут не было. Нет, любви не было. Глеб жесток, а жестокость никто, никогда, нигде не любил еще».

Всякий человек, выходя на люди — в офф-лайне или в он-лайне, — ищет прежде всего контакта, взаимодействия. Нуждаются в нем и несчастные тролли — люди, которых, по всей видимости, просто никто не любит.

Вот почему не так уж хочется призывать всех на борьбу с «троллингом», предлагать карательные меры для интернет-хулиганов. Не самое это большое зло, и к тому же исторический опыт учит обращать внимание на социальные корни негативных явлений. А они очевидны.

Плохо живется людям в нашей стране. Большинству. Отсюда и жестокость — на улицах и дорогах, в быту и в Сети. Не устранив причину, не справимся с ее неизбежными следствиями.

Автор — писатель, критик, профессор МГУ