Мыслю, следовательно, защищаюсь

Все знают, что Декарт в свое время сказал: я мыслю, следовательно, существую. Cogito ergo sum. Не все знают, чего ради Декарт это сказал. У Декарта имелась проблема: он был скептик. Его ум, как кислота, разъедал целый мир. В мире не было ничего, что бы не казалось французу сомнительным. Мир не выдерживал сомнения. Мир становился рыхлым. В этом рыхлом мире нужна была точка опоры. Островок, стоя на котором, можно начать рассуждать. Для Декарта таким островком и стало его знаменитое «когито». Мышление доказывает факт существования мыслящего субъекта. В этом, казалось Декарту, нельзя сомневаться. Из этого уже можно делать выводы.

По счастью, люди в большинстве своем не так сильно озабочены поисками пределов бытия, как Декарт. Но мир социальный тоже рыхл, а уж в России — особенно. В России, например, право на свободу собраний закреплено в Конституции, а за реализацию этого права вполне законно могут оштрафовать тысяч на двадцать. Или на триста. Россиянин имеет право свободно перемещаться в пределах страны, но при этом возвращается институт прописки. И так далее. Тут поневоле почувствуешь, в каком болоте находишься. А чтобы ощутить себя гражданином, необходим квадратный метр твердой земли под ногами. Нечто такое, в чем нельзя сомневаться. Тезис, который не вызовет споров.

Люди, конечно, давно спорят, какие у них есть права. Много страниц исписано, много копий сломано, иногда — буквально. Некоторых даже убили в процессе выяснения истины. Но кое-что очевидным все-таки кажется. У человека есть право себя защищать. Трудно выдумать реакцию более естественную. Прикрыть лицо от удара. Прикрыть близких, собой, если понадобится. Вышвырнуть из дома незваного гостя.

Если защищая себя и своих, я превращаюсь в преступника, — то я и не совсем человек, вроде бы. И уж тем более — какой я тогда гражданин. Странно заикаться о прочих правах, если не имеешь права на самозащиту.

Вплоть до самого недавнего времени россияне такого права были лишены, даже формально. Обороняясь от преступников, человек почти не имел шанса не угодить в преступники же. Это называлось «превышением пределов необходимой самообороны». Чтобы в преступники не записали, прежде, чем начинать обороняться, следовало взвесить: а сможешь ли ты в суде доказать, что оборона эквивалентна угрозе? Следовало — я почти не утрирую — аккуратно поинтересоваться, например, у воров, вломившихся в квартиру: собираются ли они тебя убить? Может быть, просто покалечить? Или только забрать какие-нибудь ценные вещи. И тогда уже решать, хвататься ли за кухонный нож, или все-таки отбиваться кулаками. Закон почему-то охранял преступников от жертв преступлений, демонстрируя невероятную, так несвойственную отечеству гуманность.

Вы попытайтесь вжиться в эту ситуацию. Представьте, как поворачивается в дверном замке отмычка. В ваш дом, обжитой, привычный, в место, где вы можете по-настоящему быть собой, где дорогие вам люди и предметы, входят несимпатичные посетители. Вселенная дает трещину, но исправлять ситуацию нельзя: даже если вы с пришельцами справитесь, государство потом накажет вас, а не их. Иллюстрация к статье «абсурд» в энциклопедическом словаре. И одновременно — вполне обыденное описание российских реалий.

Спасти человека, сумевшего себя защитить, от законного возмездия могло только везение. Или медийный шум, тут трудно иногда уловить разницу. В памятном деле Иванниковой женщину, случайно убившую несостоявшегося насильника, выручила национальность преступника. Националисты развернули информационную кампанию, и под давлением неравнодушной общественности суд пересмотрел приговор. Вполне, кстати, по тем временам законный: никаких шансов доказать, что негодяй собирался ее убить, что угроза жизни имела место, у Александры Иванниковой не было. Да и не собирался он, скорее всего. А значит — жертва превысила пределы необходимой самообороны.

Но таких шумных дел, чудесных историй спасения — единицы.

В теории, с осени прошлого года ситуация должна была измениться. Верховный суд РФ вынес специальное постановление, разъясняющее трактовку понятия необходимой самообороны. ВС избавил россиян от необходимости оправдываться. Но правоприменительная практика не изменилась, и это нетрудно заметить.

20 марта московской студентке Александре Лотковой дали три года за попытку защитить друзей от вооруженного преступника. Дело вышло шумным, и есть надежда, что скандальный вердикт будет пересмотрен. В этот же день Мосгорсуд оставил в силе приговор Чимиту Тармаеву. В январе прошлого года он, отбиваясь от толпы грабителей, одного из нападавших убил, и был приговорен к восьми годам строгого режима.

Обратите внимание. Это события одного дня. И это тоже твердая почва для некоторых выводов.

Государство — наше государство — очевидно, относится к гражданам, как к проблеме. Можно выразиться и проще: государство граждан просто боится. И, похоже, граждан, которые решаются себя защищать, государство боится особенно. Продолжая, вопреки собственным декларациям, карать за самозащиту.

Государство просто не хочет иметь дела с гражданами. С теми, кому понятен смысл слова «права». Ему нужны существа попроще. Так вот, давайте не будем делать государству такого подарка. Давайте отстаивать свое право на самооборону. И право на свободу тех, кто уже рискнул. Это, кстати, тоже элемент самообороны. От государства в том числе.

Тут стоит, наверное, снова вспомнить Декарта и сказать вот что: я имею право защищаться — следовательно, я существую как гражданин. Никак иначе.