Переход туриста через джунгли

Наша семейная таиландская эпопея продолжалась. Моя любимая по­-прежнему желала продолжения приключений, и на этот раз мы взяли дальнюю двухдневную экскурсию — чтобы отправится туда вместе со своими детьми.

Нам обещали джунгли, поездку на слонах, спуск по горной реке, ну и заодно посмотреть на легендарный мост через реку Квай, про который даже фильм сняли (мы его, кстати, не видели — но суть в том, что в своё время оккупанты японцы там загубили много белых пленных, которые мост этот и возвели в нечеловеческих условиях; обычная история, в России тоже много таких мостов).

В традиционную для этих мест погоду ничего страшного данная экскурсия не представляла бы. Ну, джунгли, ну, слоны, мост там, то­-сё.

Однако вечером начался дождь: непрестанный, занудный, достаточно плотный, и хорошо хоть не ледяной.

Дождь шёл всю ночь, не прекращаясь ни на минуту.

Нас подняли в половину четвёртого утра. Дети отнеслись к подъёму стоически («Родители вывезли нас, чтоб передохнуть от этой бесконечной школы и муки утренних вставаний — вот передыхаем; родителям видней»).

Автобусы собирали туристов по всем прибрежным отелям. Когда часам к восьми набился полный салон, выяснилось, что тут одни сплошные русские. Кому ещё взбредёт в голову отправляться гулять по джунглям в сезон дождей.

Состав был разновозрастный: несколько мам с детьми, едва научившимися ходить (но не говорить), бабушки и дедушки с внучатами и внучками (тоже, как правило, дошкольного возраста), молодые пары… Одиноких мужчин — минимум. Видимо, мужчины, стремящиеся в Таиланд, уже видели слонов раньше и, в основном, хотят покататься на чём-­нибудь другом.

Гид, благодушно улыбаясь, предположил, что пока мы едем (ехать нужно было на другой конец страны) — дожди закончатся. Не отменять же экскурсию, в конце концов из-­за таких мелочей: что мы, воды не видели.

Началось всё более­-менее ничего: мы вылезли в каком-то местном селении и — продолжался небывалый ливень — загрузились в лодки, чтоб прокатиться по местной деревне, построенной в воде.

Практически Венеция.

Деревня пахла местной едой; вода тоже пахла чем-­то местным; водители лодок громко кричали друг на друга. Русские туристы притихли и сурово осматривали окрестности, прижимая к себе детей (или внуков).

…Но дальше события развивались всё более трагически.

Нас высадили в джунглях.

Мы пошли по джунглям.

Идти было далеко.

Дождь лил, солнце исчезло.

Никто не жаловался. Дети не плакали. Пожилые российские граждане передвигались столь же быстро и спокойно, как и молодые.

Наконец, к нам вывели слонов. Под руководством таиландских товарищей, российские туристы взобрались на слонов и двинулись дальше, растирая ливень по счастливым лицам, уже на слонах.

Алкоголя в джунглях никто не продавал, но настроение дорогих соотечественников становилось всё лучше. Мы слышали, как на соседних слонах группа женщин запела боевые советские песни. Мы негромко подхватили. Таиландские гиды — тоже. Видимо, они слышали эти песни уже не в первый раз. Женские голоса были необычайно сильны, бодры и как бы спорили с дождём и вообще с местной стихией.

(Поющие женщины втроём весили примерно столько же, как перевозивший их слон, или даже чуть больше. Если бы слон преклонил переднюю ногу, встав на колено — он рисковал бы не подняться больше).

Нас ожидал, собственно, обещанный спуск по горной реке.

Всем раздали спасательные жилеты — достаточно скромные на вид; например, на тех женщинах, что пели, жилеты застегивались с некоторым трудом.

Жилеты надели бабушки, молодые женщины, младенцы.

Нас вывезли на середину весьма быстрой реки и велели: прыгайте в воду! Прыгайте! Ниже по реке вас поймают!

Ливень усиливался. Вода бурлила. Вокруг реки высились джунгли.

Ранее нам обещали, что крокодилов здесь нет, но в это обещание не верилось.

Впрочем, никто не сказал ни слова.

Бабушки, сурово поджав губы, побросали своих внуков в воду. Внуки падали без крика о помощи. Молодые мужья выпихнули в бушующую стихию своих жён. Матери безропотно расстались с детьми — и лишь торопливо прыгали следом, пытаясь нагнать их уже в воде: но не тут то было! Река разносила нас, как военная судьба.

Мы тоже побросали своих детей в воду; ничего, у нас их много.

Туристы весело перекликались. «Сынок, ты жив?» ­- «Да, мамочка!» «Милая, ты здесь?» ­- «Дорогой, я плыву!» «Внучата, вы где?» ­- «В воде, бабушка! Иди к нам!»

Дети, не умеющие разговаривать, плыли молча и на материнский зов не откликались.

Матери в истерику не впадали и лишь вглядывались в полутьму.

Бабушки мощно гребли, время от времени догоняя кого-­то из туристов и поворачивая их лицами к себе: нет, чужой… нет, и это не мой… где же мои? «Дед, ты нашёл кого?» ­- «Ищу, старая!»

Километром ниже была пристань, которую надо было различить в темноте (чтоб тебя не унесло дальше, куда-нибудь в океан). Я, к примеру, едва не пропустил пристань, нагнав свою семилетнюю дочку в середине реки и увлёкшись с ней беседой на тему, а кто из диких зверей всё-­таки водится в этих джунглях.

Нас сосчитали. Никто не потерялся. Дети по-прежнему не плакали и не подавали вида, что уже не надеялись увидеть родителей. Старшие не выказывали своих чувств, молча переживая радость встречи с детьми.

…На берегу нас ждал нехитрый ужин: тайские организаторы наготовили шашлыков из

курицы. Но столы накрыли почему-­то в километре от берега.

Голые, мы весело побежали туда. Ливень нам был уже не страшен.

Шашлыки к тому времени, когда мы пришли, окончательно остыли и промокли, к тому же, есть, когда тебя всего поливает — достаточно сложно. Попробуйте, к примеру, полакомиться шашлычком, встав под холодный душ — ощущение будут те же. Не примерно те же, а именно те же.

Но и здесь никто не жаловался, все съели шашлыки, запили небесной водой и поспешили назад к лодкам.

Нас повезли в гостиницу глубоко ночью. Все не спали уже около двадцати часов, сухой одежды ни у кого не было, но не одного упрёка не прозвучало.

Неожиданно моя жена сказала мне шёпотом, указывая на пассажиров автобуса: «Смотри, это русские люди. Собрались — и делают своё дело».

Я вздрогнул: это было пронзительно точное замечание.

«О, да, ­ патетично думал я, спустя минуту, ­ Это мой народ, вот он. Спокойный, суровый, непритязательный. Надо идти по джунглям в ливень? Отчего бы нет, надо — так надо. На слонов? Вперёд, на слонов. В горную реку с бабушкой и дитятей? Конечно. „Прыгай, мама!“ „Прыгай, сынок!“ Без еды? Поедим потом, ничего. Без сна? Отоспимся».

Как-­то чувствовалось, что никто не делал всё это по причине жадности: вот, мол, заплатил, теперь ни за что не откажусь от экскурсии. Нет, тут было другое чувство: долг. Все делают, а я что? Я не хуже. Я тоже смогу.

Если бы вдруг объявили: товарищи, у нас сломался автобус, нужно дотолкать его до ближайшего города, семьдесят километров — люди безропотно вышли бы и дотолкали.

Если бы добавили: тут на дорогу иногда выбегают крупные крокодилы, поэтому нужно зажечь факелы и в случае появления хищников отпугивать их, так бы и сделали: дед бы взял факел, бабушка взяла бы, молодая мать взяла бы, и молодой отец.

Берегись, крокодил, русские идут.

…Спали мы часов пять. Гостиничные номера были холодные.

Характерно, что до пяти утра во дворе грохотала русская дискотека: то есть, наши путешественники после всех этих горных рек и прогулок по джунглям, отправились плясать. Хоть согреться.

Следующие сутки были не менее насыщены, пересказывать события, вместившие в них, уже нет смысла.

Дождь кончился только к вечеру второго дня.

Мы ехали домой (по своим гостиницам), преисполненные впечатлений.

Гид, довольный нами (а ведь могли и убить — но не сказали ни слова), включил русским туристам сериал, какой­-то чудовищный, российский, народный, про тёщ.

Обычно при виде таких сериалов я начинаю физически страдать и глубоко презирать людей.

Но тут случилось обратное: дорогие соотечественники смеялись, и я любовался на них.

«Милые мои, ­ думал, ­ Родные. Внуки и правнуки великих солдат и победителей. Отцы и матери будущих солдат и победителей. Смотрите, что хотите, я люблю вас».

Уже на выходе из автобуса спросил у гида: а возможно ли представить в такой экскурсии группу из Франции или, скажем, Швеции? Их вы набираете в такие увеселительные поездки?

Гид расширил глаза: «Нет! ­- сказал он, ­- Нет. Только русских! Только русские».

Может быть, он хотел сделать мне приятное, не знаю. Но этот финал я не придумал: было бы слишком банально.

Мне так сказали — я это услышал; и мы пошли отсыпаться, отогреваться и отъедаться.

Дети наши остались довольны. Они вообще не очень понимают, как можно быть недовольными, когда они вместе и родители рядом.