Терпение и долголетие

В День пожилого человека, который отмечается 1 октября, поневоле задумаешься: кому нужны сегодня пенсионеры? Каждый из них устраивает свою старость по-своему. Одни идут подрабатывать. Другие создают свой бизнес. А третьи доживают свои годы в тихом забвении. Как же обустраивают свою жизнь вышедшие на пенсию старики, как встраиваются они в современную действительность?..

Владимир Каменев в свои 70 лет уже многое повидал на свое веку. Был моряком и пожарным, проводником и дворником, журналистом и драматургом. Сейчас Владимир Филимонович на пенсии. Но есть у него одно любимое занятие, помогающее ему выжить в наше непростое время — неожиданно для себя он нашел себя в литературном творчестве.

Кто из нас не зачитывался рассказами и повестями Бианки и Паустовского, Пришвина и Тургенева. Приятно осознавать, что и в наше урбанистическое время остаются писатели, не забывающие традиций классиков-натуралистов. Одним из таких писателей-анималистов является Владимир Каменев, специализирующийся на рассказах и повестях о животных. В 2006 году вышла в свет его книга «Чарлик и другие…», вошедшая в список 100 лучших книг России. А в 2011 году увидела своих читателей «Долгая дорога домой», получившая премию «Серебряный стриж».

Лауреат международных конкурсов им. А. Толстого и С. Михалкова, дипломант литературного конкурса им. М. Пришвина, он продолжает писать о животных, наслаждается жизнью в деревне и увлекается рыбалкой.

«СП»: — Владимир Филимонович, вы ведь в свое время чуть не погибли. Что это было — промысел Божий? Может быть, вам и в самом деле было написано на роду стать писателем?

— Да, действительно. После армии я поехал на Камчатку. Долетел самолетом до Хабаровска, далее — поездом до Владивостока. Потом взял билет на теплоход «Ильич» до Петропавловска-Камчатского. На Камчатке устроился рыбаком в колхоз «Сероглазка» на рыболовное судно. Но отправиться в плавание я должен был только через месяц. Так что стал бичом — это матрос, ожидающий свое судно на берегу. Но тут пришла записка из отдела кадров определиться на МРС. Это малое рыболовное судно ловило рыбу вдоль побережья. Когда я пришел с фибровым чемоданом на причал, место мое было уже занято: неожиданно вернулся матрос, ранее работавший здесь. Это спасло мне жизнь. Потому что через несколько месяцев судно попало в шторм и затонуло со всем экипажем в шестнадцать человек. Видимо, для чего-то я был нужен на этом свете. А ведь на Камчатку я ехал, начитавшись Джека Лондона. Меня тянуло в далекие путешествия. Романтика, одним словом. И, как Мартин Иден, я хотел писать.

«СП»: — И стали писать будучи моряком на рыболовном траулере. Это от скуки? От того, что некуда было потратить свободное время?

— Да. Судьба вознаградила меня — мы ловили рыбу у экзотических Гавайских островов. Иногда не было улова, и я по многу часов бездельничал. Начал вести дневник. Мои товарищи рыбаки смеялись надо мной — мол, что он там все пишет в тетрадку. А писать было о чем. Это и огромные звезды на низком небе, до которых, казалось, можно дотянуться рукой. И громадные акулы, которых мы ловили на большой крючок, тащили по слипу на палубу. Дело в том, что судовой врач давал за каждую пойманную голубую акулу пол-литра спирта. А на судне был сухой закон. Он делал из акульих глаз великолепные пепельницы, которые потом продавал на земле за большие деньги.

«СП»: — Как долго вы были на Камчатке и скитались по морям?

— Около года. Вернувшись домой, я поступил на заочное отделение факультета журналистики МГУ. А через год подал документы в Литературный институт им. А.М. Горького. К тому времени у меня была готова серия рассказов о камчатских рыбаках, так что меня приняли.

«СП»: — Где печатались?

— В годы учебы крупных публикаций не было. Я занимался журналистикой, иногда печатались мои рассказы в газетах. После окончания института начал писать пьесы. В основном это были комедии. Помню, одну пьесу я написал под влиянием встречи со страховым агентом, который мне сказал: «Я страхую вас не для того, чтобы в случае несчастья вы получили деньги, а для того, чтобы с вами несчастья не случилось». В этом что-то есть. Надо сказать, что особого успеха как драматург я не имел. Правда, однажды перевел с подстрочника пьесу одного молодого казахского драматурга. И она шла в некоторых республиках СССР, как опера. Вот такие чудеса

«СП»: — Для того, чтобы было о чем писать, вы продолжали познавать мир — на этот раз из окна поезда?

— Да, на протяжении нескольких лет работал проводником в поездах дальнего следования. Ездил в Сибирь, Казахстан, Среднюю Азию. Работа тяжелая, особенно зимой, но для меня, как писателя, были и плюсы. На длинных перегонах можно было часами сидеть у окна и писать. И потом я повидал всю страну. В трудные девяностые работал в газете «Театральный курьер России» — писал о российских провинциальных театрах.

«СП»: — Когда впервые стали писать о животных?

— У меня была собачка Чарлик, тибетский терьер. Как-то я взял ее на рыбалку. Целую неделю шел дождь. Я лежал в палатке и наблюдал за собакой, потом стал записывать в блокнот. Когда я приехал домой, то написал небольшую повестушку о Чарлике. И вот тогда я понял, что лучшего ничего не написал. Можно сказать, нашел свою тропинку. Так все и началось. Правда, первую свою детскую книжку «Чарлик» выпустил за свой счет. И попал на дефолт 1998 года. Когда я пришел за книгами, мне сказали, что я должен за них заплатить в четыре раза больше, чем договаривались. В конце концов, я заплатил больше в два раза. Но все равно пришлось продавать ее ниже себестоимости, себе в убыток.

С другой стороны, именно эта книжка привлекла ко мне внимание. Меня стали приглашать выступать в библиотеках, школах. Появились публикации в детских журналах, один текст даже попал в сборник диктантов. Однажды меня пригласили в Центральную городскую детскую библиотеку им. А.П. Гайдара, где собирались детские писатели читать свои произведения. Особого успеха я не имел, потому что там, в основном, ценились юмористические вещи. Но тут мне удалось познакомиться с редактором детского журнала «Кукумбер». У меня туда взяли несколько рассказов. А в издательстве «Московские учебники» вышла моя книга «Чарлик и другие…». Это был благотворительный тираж (пятнадцать тысяч экземпляров), который разошелся по школьным библиотекам и детским домам г. Москвы. В 2011 году на выставке «Non/fiction» книга вошла в список «Сто лучших книг России».

«СП»: — На какой возраст рассчитаны ваши произведения?

— Старше десяти лет. Мои рассказы не просто о жизни животных. В произведениях заложен тот или иной смысл, касающийся нашей — человеческой жизни. Иногда получаются вещи, которые бы в СССР точно не напечатали. Например, повесть о налиме. Это не сказка, а скорее размышление о смысле жизни. По сюжету налим попал в забытую браконьером вершу — ловушку. Поначалу он тосковал, голодал, но потом, когда туда набилась мелкая рыбешка, налиму уже не надо было напрягаться — он только разевал рот и ел. У него не было свободы, но зато он всегда был сыт и ни о чем не думал. Очень напоминает жизнь в советское время, когда мы довольствовались малым, но зато были уверены в завтрашнем дне.

Неслучайно я назвал повесть «Лучшее время в его жизни» А в конце повести браконьер вспомнил о поставленной ловушке. Когда он вытаскивал ее из воды, то от ветхости она развалилась. Налим, привыкший к несвободе и безделью, оказался в странном положении. Теперь ему надо было куда-то плыть, добывать пищу. Совсем как в 90-е годы, когда мы не знали радоваться или горевать пришедшей свободе.

Или история о рабочей пчеле Ти. События повести как бы перекликаются с некоторыми трагическими моментами истории России. В улье гибнет царская семья. Царицей становится рабочая пчела. И такое бывает. Улей гибнет, потому что от рабочей пчелы-царицы рождаются одни трутни. Так в природе заведено.

«СП»: — Вы так интересно пишете про братьев наших меньших…

— Во-первых, это вечная тема, которая будет всегда интересна. Во-вторых, животные в отличие от человека, честны перед Богом. Они на протяжении всей жизни остаются такими же, какими их создала природа. Они убивают только для того, чтоб прокормить себя и своих детей, а не из ненависти.

«СП»: — Ваши любимые авторы?

— Сейчас перечитываю Ремарка. Он как никто другой описывает чувства человека, «хватает» за самое сердце. Из наших же писателей мне ближе Куприн, Аксаков, Пришвин, Бианки.

«СП»: — Что можете порекомендовать молодым начинающим писателям.

— Не обольщаться. Если молодой писатель хочет сразу стать богатым и знаменитым, об этом надо забыть. Во всем мире лишь единицы живут за счет литературного труда. Остальные работают в совершенно других сферах.

«СП»: — А из современных авторов кого читаете?

— В основном слежу за творчеством детских писателей — Крюковой, Седова, Соколовой. Многие современные авторы плетут словесные кружева, совершенно не задумываясь о читателе. Прежде всего, они хотят понравиться критикам, членам жюри престижных литературных премий. А ведь даже великий Маркес говорил, что он старается писать так, «чтобы читатель не мог оторваться»

«СП»: — Наверное, уйму времени провели, наблюдая за повадками и характером животных. Где и как это происходило? В живой природе?

— Как помню, в пять лет взял удочку и до сих пор с ней не расстаюсь. Целые дни проводил на речке. И это в пять-шесть лет без всякого надзора. Несколько раз тонул. И опять судьба ко мне благоволила. Дома об этом никому не рассказывал, чтоб не расстраивать родителей, и потом боялся, что не отпустят на рыбалку. Я много лет был охотником-любителем, побродил по лесам-полям.

«СП»: — Перестали охотиться, отказались от мяса — это из солидарности с братьями нашими меньшими?

— Режиссер Андрей Тарковский сжег корову в фильме «Рублев» (этот эпизод не вошел в фильм). Когда люди возмущались таким его жестоким поступком, он в ответ говорил, что «вы сжигаете их каждый день». Как же я, писатель-анималист, призываю о милости к братьям нашим меньшим, а сам их ем. Раздвоение какое-то. Вот я однажды и разрубил этот гордиев узел.

«СП»: — Вам уже 70 лет. Как же хватает здоровья сидеть и корпеть над вашими произведениями? Как разгоняете кровь?

— Могу с уверенностью сказать, что мясо после пятидесяти не дает энергию, а отнимает. В свои годы я чувствую себя лет на двадцать моложе. Поднимаюсь на пятый этаж без одышки, могу две минуты танцевать вальс. А силу дает вода. Так я вылечился от радикулита — нарастил на спине мышцы долгим плаванием. Обычно я ловлю рыбу на реках в тех местах, где когда-то были мельницы. Здесь вода шумит, журчит, перекатываясь через большие камни. Тут подзаряжаюсь энергией, хорошим настроением.

«СП»: — Вы много пожили, многое посмотрели. На какие размышления наводит вас жизнь? К чему идем?

— В 1986 году я написал пьесу «Допотопные». Между прочим, попал с ней на всесоюзный семинар молодых драматургов. Так в ней один чудак строит ковчег, говорит, что скоро Потоп — Ленинград, Прибалтика, Европа, другие земли окажутся под водой. Ему никто не верит, считают сумасшедшим. В библии Господь вещает, что второго Потопа не будет. Но, возможно, люди натворили столько зла на этой земле, что Господь призадумается…

«СП»: — Что в планах, — какие литературные высоты собираетесь покорять?

— Дело в том, что анимализм условно относится к детской литературе. Почитайте сказки Андерсена, рассказы Томпсона — довольно много жестких сцен. «Так нельзя, надо мягче, — говорят мне в издательствах. — Читают в основном сейчас девочки, это их отпугнет». А кто же будет писать для будущих воинов? Так что, ищу опять издателя. А насчет планов — надо просто жить и надеяться. Как сказал один из великих: «Для писателя главное — это терпение и долголетие».

Фото автора.