Фальстарт

18 июня 1947 года шведская газета «Дагбладет» ошеломила читателей: «Русские могут участвовать в Олимпийских играх 1948 года!»

Так и произошло. Делегация из СССР приехала на V зимние Игры в Санкт-Мориц. Но она состояла не из спортсменов, а из чиновников. Они должны были определить, смогут ли наши атлеты соперничать с зарубежными соперниками. Вернувшись из Швейцарии, эксперты доложили партии и правительству, что успех в таких встречах не гарантирован…

Однако следующая, VI зимняя Олимпиада могла стать для советских спортсменов реальностью. В июне 1951 года оргкомитет Игр в Осло прислал приглашение команде СССР.

Однако спортивные чиновники не торопились с ответом. Во многом потому, что у них уже был печальный опыт проигрыша наших спортсменов. А в то время это был вопиющий случай…

«Приняв решение участвовать в соревнованиях за рубежом, мы обязаны были обеспечить победу, иначе „свободная“ буржуазная пресса будет обливать грязью не только советских спортсменов, но и весь наш народ, — писал в своей книге „Трудные дороги к Олимпу“ Николай Романов, после войны занимавший пост Председателя комитета по делам физкультуры и спорта. — Так было не раз. Для получения разрешения на поездку на международные соревнования я должен был направлять на имя И.В. Сталина специальную записку, в которой давалась гарантия победы…»

В 1948 году конькобежцы Советского Союза дебютировали на чемпионате Европы в Финляндии. К этому событию долго готовились — не только спортсмены, но и чиновники. Но если первые рвались в бой, то вторые, в числе которых был председатель спорткомитета, считали, что сражение целесообразнее отложить.

Члены сборной СССР написали коллективное письмо в ЦК ВКП (б) и Совет Министров, в котором пытались убедить руководство страны в своей готовности достойно защитить честь родины. Оно написано в стиле того времени, с намеком на пресловутое «вредительство»: «Мы просим Вас реагировать должным образом на заявление тов. Романова, который 5 февраля сего года при встрече с участниками сборной команды СССР по конькам объявил нам, что мы не поедем на соревнования за границу, так как мы еще слабы и нам-де нужно вырасти на голову выше зарубежных конькобежцев… Не робостью ли и близорукостью объясняется позиция руководства Всесоюзного комитета в этом вопросе?»

Заместитель Председателя Совета министров Климент Ворошилов, курировавший спорт, потребовал объяснений. Романов изложил свои доводы, на что получил лаконичный ответ: что-либо менять уже поздно, поскольку вопрос о поездке на чемпионат мира решен. «Спортсмены, подписавшие письмо, хотя время еще оставалось, так и не отважились честно признаться, что нас ожидает крупное поражение…» — вспоминал руководитель комитета.

Выходит, на этот раз Романов не гарантировал Сталину победы?

Женщины на чемпионате Европы 1948 года выступили блестяще. Мария Исакова стала чемпионкой мира. Рядом с ней на пьедестале почета расположились Лидия Селихова и Зоя Холщевникова. Теперь все взоры были устремлены на мужчин, которые стартовали двумя неделями позже.

Однако центральные газеты, с первых полос прокричавшие о недавней победе советских женщин, на этот раз угрюмо молчали. Это было явным намеком на неудачу, о которой в СССР не принято было распространяться. Впрочем, происшедшее оказалось еще хуже. Это был провал — наши конькобежцы в многоборье оказались за пределами десятки.

Через несколько дней произошло невероятное — вопрос о поражении конькобежцев был вынесен на заседание Политбюро ЦК ВКП (б). Руководство полуголодной, лежащей в руинах страны, меньше трех лет назад завершившей тяжелую, кровопролитную войну, не нашло более важной темы!

…Спортсмены и тренеры, приглашенные в Кремль, долго ждали своей очереди. Их состояние было близко к панике, тем более, они видели людей, выходивших, точнее выползавших из сталинского кабинета после бурного разноса: они бессильно шаркали ногами, их руки дрожали. Возможно, некоторые уже видели себя в местах, не столь отдаленных. Кстати, один из конькобежцев — Иван Аниканов — перед визитом к Сталину тоже подумывал о том, чтобы на всякий случай взять с собой чемоданчик с вещами…

Но, к счастью, никто не пострадал. Сталин обратился за разъяснениями к Ворошилову. Тот подтвердил, что Романов, действительно, докладывал ему о состоянии сборной. После этого вождь пришел в сильнейшее негодование. «Он в столь резкой форме раскритиковал Ворошилова, что я не считаю уместным приводить здесь его слова», — вспоминал Романов.

Нетрудно догадаться, какие это были «изысканные» выражения…

На заседании вождь произнес историческую фразу: «За границу никто из конькобежцев больше не поедет, пока не научатся кататься на коньках и не побьют все мировые рекорды…»

Через несколько лет они так и поступили. А в феврале 1953 года с чемпионата мира по конькобежному спорту пришло сообщение о триумфе харьковчанина Олега Гончаренко. Эту информацию с портретом чемпиона по личному указанию Сталина поместили на первой полосе «Правды».

Вернемся к зимней Олимпиаде 1952 года. Спортсмены СССР готовились к соревнованиям, однако осторожные чиновники требовали гарантий победы. Но кто мог ее обеспечить? Конькобежцы? Да, они набрали хорошую форму, но вопрос, смогут ли они опередить главных соперников норвежцев — оставался открытым.

Острожный оптимизм царил и в стане лыжников. А вот с хоккеем все было непонятно. Регулярные чемпионаты СССР начались только в 1946 году. Международный опыт у мастеров клюшки и шайбы был мизерным. Правда, в декабре 1951 года сборная Советского Союза в двух товарищеских матчах убедительно обыграла команду Чехословакии, которая была в то время одной из сильнейшей в мире.

О других видах спорта говорить не приходилось. Квалифицированных горнолыжников, бобслеистов, саночников в Советском Союзе просто не было. Фигуристы имелись, но об их олимпийской победе трудно было даже мечтать.

В общем, спортивные чиновники долго и мучительно решали уравнения со многими неизвестными. И не находили ответа. Председатель спорткомитета Романов решил искать его у руководства страны. Но тон его письма секретарю ЦК ВКП (б) Михаилу Суслову был крайне упадочнический, подразумевавший отрицательный ответ. В нем, в частности, говорилось:

«У нас нет твердой гарантии, что именно советские спортсмены займут первые места, так как силы примерно равны. Многие советские спортсмены, показывающие в настоящее время высокие спортивные результаты, не имеют опыта участия в международных соревнованиях…

Участие в Зимних Олимпийских играх носит особо принципиальный характер, на которых советские спортсмены должны обязательно добиться завоевания первых мест в ряде видов соревнований, а так как такой твердой уверенности нет, считаем участие в Олимпийских играх нецелесообразным".

Однако члены олимпийской сборной считали иначе. И выступили со своими посланиями. Но Суслов, как и Романов, не хотел неприятностей. Риск был явно не их стихией. И он решил, что олимпийскую азбуку нашим спортсменам надо еще подучить.

Напоследок забавная деталь. Заместитель директора Российского государственного архива новейшей истории Михаил Прозуменщиков утверждал, что советская делегация, которая поехала на сессию Международного олимпийского комитета в Осло, получила инструкции с самого верха. Чиновники — только не падайте в обморок! — должны были добиваться, чтобы штанга, бокс, спортивная гимнастика и борьба были перенесены из регламента летних Игр в зимние. Почему? Да потому что Советский Союз успешно выступал в этих соревнованиях!

Надо ли говорить, что такая «мудрая» идея была отвергнута.

С одной стороны, конечно, жаль, что наша олимпийская летопись началась на четыре года позже. Но с другой…

Как известно, футболисты СССР на летней Олимпиаде 1952 года уступили сборной, представлявшей «кровавый режим Тито» — злейшего врага Сталина. Накануне второй, решающей игры они получили телеграмму от вождя: «Мы в вас верим, вы должны победить». Но олимпийцы не оправдали надежд Сталина.

К счастью, дело ограничилось расформированием сильнейшей команды страны ЦДСА, которую снова собрали уже после смерти Сталина. Как там у Высоцкого? «Скажи еще спасибо, что живой…»

Но это так, к слову. И к тому, что если бы Советский Союз принял участие в зимней Олимпиаде-52, то неприятности, возможно, свалились бы на головы других атлетов.

Они стали бы первыми в истории Игр, кто не оправдал ожиданий партии и правительства.