Бальзам впечатлений

Водитель, который вез меня из рижского аэропорта в гостиницу, оказался русским — добродушным и словоохотливым парнем по имени Александр.

Помчали с ветерком. Воздух был пряный, бодрящий. А солнце — теплое и ласковое — напоминало прикосновение любимой женщины.

— А что, в Риге пробок не бывает? — поинтересовался я.

— Да, нет, случаются. В конце рабочего дня приходится стоять перед мостом через Даугаву.

— Долго?

— Да, прилично. Минут десять…

Я засмеялся, водитель удивился. Когда ему рассказал, сколько можно простоять в пробке в Москве, он улыбнулся.

Пока ехали до гостиницы, водитель вкратце обрисовал ситуацию.

Куда ехать-идти, расскажет любой горожанин. Так что спрашивать можно у любого. Насчет зарплат и цен в Риге Александр распространяться не стал. Только пожал плечами: «Мне хватает». При этом с усмешкой уточнил: «Не пью, не курю, по ресторанам не хожу».

Я, в отличие от водителя, от этого не зарекался…

Рига — чистенькая, умытая, с «улочками-шкатулочками». Эдакая милая женщина, закутанная в старинный, но не утративший прелести, наряд. Остроконечные шпили упираются в небеса. Затейливые особнячки, дома с резные воротами, причудливыми балкончиками, арочными оконцами. Архитектура впечатляет, нет, скорее, умиротворяет — Домский собор, Рижский замок, Дворец Петра, Кошкин дом. «Минувшее меня объемлет живо»…

Следов прошлого здесь много, но нечто похожее можно отыскать и в родном отечестве — например, в Пскове, Выборге. Улица Кальо напоминает московский Арбат, на других вдруг пахнет духом Санкт-Петербурга. И русская речь, звучащая повсюду — на улицах, в магазинах, кафе — не дает себя почувствовать пришельцем из другой страны.

Смущали только евро. Порой забывшись, начинал судорожно вспоминать — не стала ли в России эта валюта обиходной? Вроде нет, значит, я… не дома.

В Риге немало русскоязычных изданий — «МК-Латвия», «Вести сегодня», «Суббота»… Да и радиостанций, телеканалов, вещающих на русском языке достаточно. Плюс разные сайты.

Материалов о политике в прессе гораздо меньше, чем о быте, хлебе насущном. Как и положено, журналисты рыщут в поисках виновников трудностей, нащупывают пути разрешения различных проблем. Но чаще обвинения звучат не в адрес далекой Россия, а близкой власти.

Показалось, что в Риге источников информации на русском языке даже больше, чем латышских. И говорить о дискриминации «кривичей», как тут иногда называют русских, вроде нет причин.

Впрочем, оговорюсь — то, о чем пишу, претендует не более чем на субъективность. Описываю то, что видел и слышал, избегая глубоких выводов. У другого человека может быть иное мнение, но никого и ни в чем убеждать не собираюсь. Тем более, переубеждать.

То, о чем говорил таксист, оказалось сущей правдой. Рижане — и русские, и латыши, вопреки опасениям, оказались очень приветливыми людьми. За неделю пребывания в столице Латвии я не услышал ни одного слова, которое бы царапнуло обидой. Более того, встретил немало людей, которые отзывались о нашей стране с уважением. Например, аптекарша, жившая при «советской оккупации», призналась в любви к русским романсам. А таксист поведал, что перечитывает классику: Льва Толстого, Тургенева, Чехова. И поделился впечатлениями.

Но при этом многие жители Латвии опасаются грозных соседей — во многом из-за событий на Украине. И эту боязнь, используя даже незначительные поводы, усиливает власть, делая громкие заявления, хотя веских причин для беспокойства нет. Создается впечатления, что Латвия, став членом Европейского союза, просто отрабатывает свой хлеб. Если монстры — Германия, Великобритания, Франция — громко рычат на Россию, то и крошечной республике надо подать свой тихий голосок…

Латвия, как и соседи — Эстония и Литва были «девушками на выданье». Они в поисках любви метались от одного соседа к другому, но ни в чьих объятиях не находили покоя. Вырвавшись из-под влияния СССР, попали в зависимость к западным странам. Но счастья снова нет. Новые друзья строят глазки, клянутся в дружбе, обещают помощь прибалтам, но стали ли они родными в этой большой европейской семье? Может, лучше гордое одиночество?

Россияне столицу Латвии жалуют, как и прежде — и обычные туристы, и известные артисты. В городе — немало афиш со знакомыми портретами. Правда, в последнее время поток приезжих поредел — из-за падения рубля. А это — не только наша головная боль, но и разочарование для здешних трактирщиков, рестораторов, владельцев магазинов.

— Да, выручка заметно упала, — хмурится Андрей, владелец лавочки в Старом городе. — Год назад русские за янтарем толпами шли, сейчас, увы, приходят нечасто.

— Ваше отношение к России стало хуже?

— Почему? Из-за Украины? Какой мудрец поймет, кто там прав, а кто виноват? К тому же я не интересуюсь политикой. И какое отношение к этой катавасии имеют люди, которые приходят ко мне за покупками? Я не спрашиваю, откуда они приехали, главное, чтобы они не ушли от меня с пустыми руками…

Андрей живет здесь в Риге больше тридцати лет. Здесь жили его родители, раньше — дедушка с бабушкой и еще кто-то из их рода. И все они — при разных политических режимах — не бедствовали, но и не роскошествовали. «И я продолжаю традицию, — смеется Андрей. — Обычный рижский средний уровень — квартира, машина».

Месячный доход его семьи из трех человек — примерно две с половиной тысячи евро. Львиную долю съедает квартплата, коммунальные услуги. Только отопление обходится в сто евро с лишним. Да и цены в магазинах кусаются. «Но главное, чтобы нас не съели», — снова улыбается Андрей. Но — грустно…

Дома мы часто досадуем на бытовые трудности и дороговизну. Но за границей иной раз приходим к выводу, что жизнь в столице России вполне терпима. К примеру, поездка в рижском троллейбусе стоит 2 евро, это порядка 130-ти рублей. Сравнили с Москвой? То-то… Одежда и обувь тоже дороже, чем в российской столице. Это касается и еды. Однако продукты, на мой взгляд, вкуснее и качественнее в столице Латвии.

…Я жил в гостинице на улице Александра Чака, бывшей Суворова. Она была названа не в честь знаменитого генералиссимуса, а его внука. В середине XIX века

Суворов, тоже Александр, был генерал-губернатором Лифляндской, Эстляндской и Курляндской губерний и по совместительству — военным губернатором Риги. Он совершил немало добрых дел. В частности, построил первую железную дорогу в Прибалтике — от Риги до Динабурга — нынешнего Даугавпилса. По инициативе Суворова был заложен парк Стрелниеку в Риге. И, наконец, губернатор велел снести старые валы и бастионы, которые мешали развитию латвийской столицы…

Суворов не угодил новым властям. Понятно, почему — для людей, которые пришли к власти в Латвии в 90-х годах, «русский» и «оккупант» были словами-синонимами. И улицу переименовали, увековечив Александра Чака. Но случилась «промашка»…

Чак — писатель и поэт, учился в Московском университете. Коммунист, между прочим. Жил в России, свои первые стихи писал на русском языке. И вообще, его творчество пропитано русским духом, некоторые рифмы похожи на раннего Маяковского. У Чака есть поэма — «Осененные вечностью», посвященная латышским стрелкам. Тем самым, что охраняли Ленина, воевали за Советскую власть. Кстати, Площадь латышских стрелков в Риге сохранилась. И памятник им возвышается по-прежнему…

В общем, Чак — фигура для нынешней Латвии одиозная. Но сейчас никто не думает переименовывать улицу его имени. Может, потому, что многие стихи поэта посвящены Риге?

«Желтые омлеты фонарей плавали в лужах.

Дождь

считал вишни в садах окраин,

играл на барабане по листьям

и бросал косточки в воды канала".

Латвия отделена от России границами почти четверть века. Но незримые, давние узы не разорвать никогда и никому. О Риге радел Петр Первый — он подарил городу десять кораблей, начертил план новой гавани и сам, с лопатой в руках участвовал в ее создании. Первый здешний парк, созданный «для пользы и удобства рижского общества» — тоже царских рук дело.

В городе жила муза Пушкина — Анна Керн. В Риге бывали писатели Денис Фонвизин, Николай Карамзин, Николай Лесков. В канцелярии Русского замка скрипел пером Иван Крылов, будущий баснописец. Архитектор Михаил Эйзенштейн построил в Риге полтора десятка домов. Здесь же родился и его сын — знаменитый кинорежиссер…

Это — лишь небольшая частица «Русской Риги». Если тему развернуть и углубить, то без большой энциклопедии не обойтись. Она была бы уместна сейчас, когда латвийские власти воротят нос от России, называют ее источниками всех бед — прошлых и настоящих.

…Одно из самых колоритных мест в Риге — рынок, который расположился в бывших ангарах для дирижаблей. Но торговля широко разливается вокруг, перемахивает через дорогу и ее ручейки плещутся у самого вокзала.

Это своеобразное чрево города. Здесь торгуют овощами, фруктами, рыбой — о, миноги! — консервами, сладостями. Можно прикупить книги, посуду, белье, разные безделушки. Среди продавцов немало русских. Как, впрочем, и в кругу покупателей. В этой толкотне хватает людей с достатком ниже среднего и тех, кто и уже навис над дном жизни.

Но обиженными судьбой они себя не чувствуют. Эти люди смирились с происходящим — бодры, веселы и, понятно, пьяны. Для них каждый евро — праздник. Я им устроил тройное торжество…

На площади перед вокзалом в Риге — небольшой музей под открытым небом. Это исторические снимки, многие из которых вызывают трогательный интерес. На фото, сделанном 17 июня 1940 года, застыла историческая веха. Большая толпа людей и идущие по улице танки — это Красная армия входит в Ригу. Начинается новая жизнь, как сегодня говорят, «в оккупации». Она продлится ровно полвека.

О том времени рижане вспоминают по-разному: кто равнодушно, кто с ностальгией. Но я не встречал тех, кто говорил о жизни в Советском Союзе уж очень неприязненно или со злобой. А ведь еще недавно латвийцы дружно ругали прошлое и предвкушали новую, свободную и благополучную жизнь. Но ее очертания теряются в густом тумане проблем. И потому люди невольно оглядываются назад. Как впрочем, и у нас, в России.

Символ Риги — с давних, еще советских времен «Рижский бальзам». Разумеется, и я приобрел вожделенную жидкость, плескавшуюся в глиняной бутылочке. Но гораздо слаще оказался другой бальзам — впечатлений…

Фото автора