Список Зинаиды Колгановой

В истории войны не должно быть забытых имен, нераскрытых страниц. Я хочу рассказать о встрече пятилетней давности: тогда праздновали 60-летие Победы. Вскользь упомянутое на информационных каналах имя Зинаиды Колгановой, спасшей в годы войны 124 ребенка, как-то зацепило. Ассоциативно пришло сравнение со списком Шиндлера. Но кто эти дети, как сложилась судьба Колгановой? Архивные поиски результатов не дали, что означало: ее подвиг государство не отметило…

Чтобы восстановить справедливость и в надежде, что заслуженная награда найдет Зинаиду Дмитриевну Колганову, я начала собственное расследование событий более чем 60-летней давности. Шаг за шагом, по цепочке были найдены спасенные детдомовцы: Александр Дерещенко, Леонид Салобоков, Татьяна Исаева, Ольга Сахарова, Александр Поименов, Екатерина Ржевская, Таира Максимова, Ольга Мартынова, Нина Дмитриева, Жора Братков, Мария Уланова, Виктор Федорчук, Вера Кучеренко, Роман Юшкевич, Нина Прудникова, Влас Мартынов, Виктория Димитрова, Спартак Декабристов, Виктор Сухов…

Поиск привел в Черкесск, к бывшей воспитаннице детского дома Екатерине Киргир. На звонок дверь открыла сама Екатерина Павловна. Узнав, что направляюсь в Ессентуки к Зинаиде Колгановой, пригласила и ее туда, Екатерина Павловна прослезилась: «Ой, да вы знаете, сколько мы не виделись?! Узнаем ли друг друга? Зиночка была ведь такая молоденькая, красивая! Она ведь, когда нас всех привела живехонькими, ни один ребенок не погиб в дороге в Ашхабад, а сама слегла в больницу. Врачи говорили — нервное истощение. Мы бегали навещать ее, так она и там умудрялась накормить нас своей больничной похлебкой!»

— Екатерина Павловна, а как вы оказались в детдоме?

— Семья наша из репрессированных. Когда отца забрали, в тот же день мама умерла при родах. Осталось нас четверо полусирот. Пошли навестить маму, мы еще не знали, что она скончалась, а по дороге пропал трехлетний Федя. Мы его так и не нашли. Старшего Мишу, забрал к себе дядя, а меня и маленького братишку отдали в детдом. Миша позже погиб на фронте в первые дни войны. Мы думали, это будут единственные военные потери: никто не верил, что война затянется на годы.

Беседа коротала время в пути, и вскоре мы подъехали к домику, где живет Колганова. По всему было видно, что недавно обновляли фасад: пахло штукатуркой и краской. Входим во двор, он усыпан алыми тюльпанами и лепестками цветущей вишни.

В глубине сада — высокая, худенькая женщина окапывает деревья. «Зина, Зиночка», — тихо зовет Екатерина Павловна. «Катя? Катюшка?» — не веря глазам, отзывается та. И через минуту обе бросаются друг другу в объятия. Входим в комнату, где, усевшись рядом, Зинаида Дмитриевна и Екатерина Павловна то и дело переспрашивают: «Ты помнишь, как мы шли? А помнишь, как?..»

— Мне было 16, комсомольская ячейка рекомендовала меня в детский дом, проводить здесь разные праздники, — вспоминала Зинаида Дмитриевна. — Сказали, живешь ты рядышком, есть возможность уделять сиротам как можно больше внимания.

— Мы все тебя называли мамой, не подозревая, что вскоре ты нам действительно ее заменишь, — дополняла Екатерина Павловна.

Зине недолго пришлось ходить в «массовиках-затейниках»: грянула война, пошла в военкомат проситься на фронт, но вместо винтовки дали поручение заняться оформлением личных дел детей. 3 августа 1942 года началась массированная бомбежка Георгиевска. Как вспоминала Зинаида Дмитриевна, детишки были испуганы, все кричали, плакали. Кругом суматоха, все горит: дома, школа, рынок. К вечеру, в тот же день, эвакуировали первую группу детей. На рассвете четвертого дня эвакуации услышали жуткий грохот. Это по трассе шла длинная колонна немецких танков. Надежда, что война продлится несколько дней, рухнула: было получено предписание эвакуировать детдом в Туркмению. Спешно побросали на телеги кое-какие продукты, одежку, папки с личными делами — и пошли на Моздок. Добрались через несколько суток. В роще на берегу Терека дети попадали на землю и уснули. Ни бомбежка, ни стрельба уже не могли их поднять. Ночью к Зине подошел директор детского дома: «Немцы взяли Моздок, надо уходить, а то повесят на первом суку: нас как коммунистов, а тебя как комсомолку». Девушка ответила, что остается с малышами, а утром увидела, что нет ни продуктов, ни одежды и даже документов: директор увез все с собой на подводах.

— Наверное, мы все бы погибли в Моздоке, не узнай я, что единственный мост, по которому можно уйти незамеченными из города, заминирован и будет на рассвете взорван. Подняла спящих детей, и мы цепочкой в кромешной тьме пошли по минному полю. Как мы его прошли, не подорвавшись? Видимо, Господь вел нас. Тогда у меня и появились первые седые волосы…

— Зиночка, а помнишь, как на окраине города подошел офицер, звали его Леонид, а вот фамилию я что-то забыла, кажется, Белозеров. Он попросил: если будем в Махачкале, передать письмо невесте… Я в Махачкале с девочками из старшей группы пошла ее искать, не предупредив тебя: ох, и досталось нам потом…

— А в Грозном попали в ад: горели промыслы, весь город был охвачен огнем, а в небе носились «мессершмитты» и били по всему живому.

— А нас уже ничем было не запугать, — вспоминала Екатерина Павловна. — Изможденные долгим переходом без еды, воды, мы думали, как бы только выжить. В Махачкале нас, наконец, погрузили в товарные вагоны, в которых ехали военные. Они уже были наслышаны о нас. Один из солдат по имени Женя достал из кисета кишмиш и по три зернышка, чтобы всем досталось, раздал нам. До сих пор помню вкус того кишмиша…

— Еще бы! К тому времени мы уже месяц были почти без еды, воду пили из дождевых лужиц. Колодцы были засыпаны, кое-какие отравлены: лишь бы не достались врагу. Я была близка к панике, а тут еще мне в «батальон» добавили 29 малышей из Буденновского детского дома. Так мы дошли до Баку, прошагав около 1000 километров. Разузнала, что эвакопункт находится у морского вокзала, а там — толпа, конца края не видно. Пробиться сквозь них не могла бы: у меня ноги были сбиты в кровь, распухли. Легла на землю и по-пластунски стала пробираться к двери начальника эвакопункта, а постовой требует документы, которых у меня нет. С криком: «Ой, мамочка, ой, мамочка!» вцепилась в бронзовую дверную ручку.

На мои вопли вышел начальник эвакопункта. Ему я рассказала все перипетии нашего похода. Я тогда впервые увидела, как плачет взрослый мужчина. А потом он поднял меня на руки — я весила килограммов 30 — вынес к бушующей толпе и сказал: «Стыдитесь, паникеры! Сама еще ребенок, а столько детских жизней спасла от проклятых фашистов!» В общем, получила я пропуск на пароход, который шел на Красноводск, и, самое главное, нам выдали два ведра горячего супа!

— Зиночка, у меня до сих пор перед глазами, как ты делишь по мисочкам тот суп! Как малышня просит добавки, а откуда ее взять? А потом, помнишь, опять шесть голодных дней, да еще под палящим солнцем, на море…

Детдомовцев поместили на корме парохода. 6 дней они плыли от Баку до Красноводска, пропуская военный флот. Когда на горизонте увидели Красноводск, налетел фашистский штурмовик и стал расстреливать пароход. От ужаса многие взрослые и несколько детей, спасаясь, бросились в море. Тут ударили береговые зенитки, отогнали немца. «Пловцов» всех отловили, вернули на палубу. Потом их посадили в теплушки, так доехали до Чарджоу, где пересели на баржу и по Аму-Дарье доплыли до городка Кирхи, а оттуда — в Ашхабад. Детей распределили в приграничный детдом. Пограничники встречали их как героев… А через несколько дней Зина попала в больницу, где пролежала больше семи месяцев: врачи определили нервное истощение. Так она стала инвалидом второй группы.

— Из больницы Зиночку встречали старшие детдомовцы. Мы ее не узнали: огромный бушлат висит на ней, как на вешалке, ноги обернуты в газету…

— Катюша, но зато я была на высоченных каблуках! Помнишь, потом нам подарили белые чулки, и мы их закрашивали «химическим» карандашом.

Вот такую «красавицу» по путевке комсомола направили возглавить семенную базу: ездила по аулам и собирала семена для колхозов. Фронту нужен был хлеб. В Туркмении Зиночка вышла замуж за военврача погранзаставы, родила сына и — развелась. Вернулась в родной город, решив: никакой личной жизни! Есть сын, Славик, ему и надо посвятить себя. Он мечтал о военной профессии, стал ракетчиком. На 25-летие Комсомольска-на-Амуре, где служил сын, приехал первый космонавт Юрий Гагарин. Общее увлечение рыбалкой сблизило их. Сын изготовил Гагарину необыкновенной красоты охотничий нож, инкрустировав его перламутровыми пуговицами от Зининого халатика, а в ответ получил подарок — фонарь, который космонавт брал с собой в космос. Гагарин и Славик погибли почти день в день… Однажды она решилась и написала письмо матери Юрия Гагарина, поскольку не было сил пережить потерю сына. Общее горе сблизило Зинаиду Дмитриевну и Анну Тимофеевну. Женщины стали переписываться. Ее письма стали поддержкой в жизни, лекарством от одиночества…

В тот день мы долго говорили о прожитом и пережитом, о пенсии в 1600 рублей, о ее мечте когда-нибудь переселиться из холодной комнатушки в теплую благоустроенную квартиру. Впрочем, бытовую неустроенность, постоянную нехватку денег, обделенность наградами и вниманием государства, Зинаида Дмитриевна деликатно называла «мелочами жизни». Оттого еще больше становилось не по себе, потому как ясно осознавалось, что-то перемешалось в наших головах, что-то стало с нашей памятью. Ведь и по меркам нынешней нашей жизни ее история казалась, да и была удивительной, героической.

…В Москве о подвиге Зинаиды Колгановой я рассказала президенту Международной ассоциации детских фондов Альберту Лиханову. Потрясенный историей детского пешего похода, Альберт Анатольевич пригласил ее в Москву, чтобы наградить медалью Международной ассоциации детских фондов «За спасение детей». В удостоверении к награде есть такие слова: «За подвиг, совершенный в годы Великой Отечественной войны, за беспрецедентную пешую эвакуацию воспитанников детского дома Ставропольского края от наступавших фашистов до Баку. Низкий поклон человеческой ответственности».

Ходатайствовать о заслуженной награде для Колгановой тогда взялся Российский совет ветеранов органов Внутренних дел. В письме тогдашнему президенту России генерал-майор, ветеран войны И. Коннов говорил: «На таких, как Зинаида Колганова, земля наша держится, есть и ее доля в победе в Великой Отечественной войне. Надеемся, чтобы забытая страной Колганова обрела заслуженную награду — Героя России, хотя ей давно следовало бы присвоить звание Героя Советского Союза».

Потом неожиданно раздался звонок из Варшавы. Звонил доктор Ежи Кубовский, как оказалось, бывший воспитанник георгиевского детского дома № 12, один из тех самых 124 спасенных Колгановой сирот. «Нежели мама Зина осталась без внимания государства? — волновался он. Неужели не нашлось для нее достойной награды? Неужели ходатайство прошло мимо внимания президента страны? Как бы то ни было, поступок Колгановой должен найти достойное признание. Может, для начала на здании нашего бывшего детдома установить мемориальную доску в ее честь, или назвать ее именем одну из улиц Георгиевска, или присвоить ее имя одной из местных школ?»

Что я могла сказать поляку? Что Зинаида Дмитриевна хранит письмо, в котором есть такие строки: «Предложение о представлении вас к награде „Герой России“, отвергнуто. Война уже далеко позади и наград за военные дела больше не вручают»… Так что, доктор Кубовский, и ваши предложения тоже оказались отвергнутыми. И вы, простите, ошибаетесь, когда считаете, что в истории войны не должно быть забытых имен. Впрочем, я тоже ошибаюсь, как и многие другие. Что-то сместилось в памяти. А Зинаида Дмитриевна… ее уже нет. Она не дожила до главного праздника в своей жизни — Праздника Победы 54 дня. Какая малость, когда отсчитываешь фронтовые годы юбилейными памятными пятилетками! Она возмущалась: ну кто придумал для нас, ветеранов, эти «юбилейные кругляши»? Обхаживая свой палисадник перед вросшим в землю домиком, ворчала, вот сколько друзей — ветеранов Великой Отечественной войны не дождались «круглых торжеств», так, может, каждый прожитой день считать победным? Впрочем, она так и жила, стараясь перемочь раны военных лет. Но — не дожила… 16 марта умерла Зинаида Дмитриевна Колганова.

В истории войны не должно быть забытых имен, нераскрытых страниц. Уважаемые читатели «Свободной Прессы», если вам небезразлична судьба Зинаиды Дмитриевны Колгановой, как и многих других таких же безвестных, скромных, забытых, обделенных вниманием страны героев Великой Отечественной войны, восстановим справедливость. Ведь ветеранов Великой Отечественной остается так мало! Нельзя, чтобы они уходили от нас, живых, молча.