Дорога на Степанакерт: Проверка на ковид, Лимонов, война

Надо сказать честно — все эти стандарты насчёт того, что журналист не должен занимать чью-либо сторону и давать объективную информацию, когда он освещает военный конфликт, не выдерживает реалий. Журналист, как бы он не притворялся и не старался — живой человек (иногда он выпивает, например), то есть он — субъект, и информация, которую он добывает и выдаёт — субъективная. В большинстве случаев военный корреспондент, так или иначе, симпатизирует той стороне, на чьей он оказался во время военных действий. Взаимодействуя с людьми, военными, госслужащими, которые обеспечивают его информацией, получая от них помощь, он невольно занимает их сторону. Всё остальное -лицемерие. Я еду в Нагорных Карабах, на который напала азербайджанская армия.

Нас, группу журналистов из Москвы, везёт минивэн, предоставленный МИДом Республики Нагорный Карабах. Но сели мы в автомобиль только после проверки на ковид — война-войной, а вирус пока никто не отменял. Но для нас эта процедура, благодаря принимающей стороне, прошла быстро. На улице около +30 — необычная для москвича позднесентябрьская температура. И высокое давление тоже непривычно — закладывает уши.

Выехали из Еревана. За окном мелькают грядки, неухоженный пустоши и возделаевымые поля. Виноградники, заросли каких-то низкорослых деревьев. Передают друг другу эстафету линии электропередач. Справа во всю дымит облаками Арарат, большой и малый. Арарат — символ Армении, но из-за исторических обстоятельств он находится уже как почти 100 лет на турецкой территории.

История здешних земель известна войнами и конфликтами, и мы едем освещать, наверное, непоследний эпизод. 27 сентября, рано утром 07:15 азербайджанская армия перешла в наступление на позиции армянских войск.

В прошлый раз я был в Степанакерте в мирное время, в мае 2016 года, сопровождая в поездке политика и писателя Эдуарда Лимонова. Хотя, как сказать, мирное. За месяц до нашего приезда была вылазка элитного азербайджанского спецназа, которая закончилась для него полным уничтожением. Тогда нас возили на линию разграничения в районе бывшего армянского села Гюлестан. Бывшего — потому что село после первой войны осталось за Азербайджаном, армяне оттуда ушли. Мы наблюдали из бинокля за противоположной стороной. Очевидно, что там, где мы были тогда, сейчас идут бои.

Справа за окном автомобиля недалеко от дороги блестят на солнце нитки рельс. В годы СССР эта железная дорога была международного значения, она вела до Батуми, а теперь, как нас проинформировал наш встречающий и сопровождающий — его зовут Анушаван — она заканчивается в соседнем посёлке. Виною тому война между Арменией и Азербайджаном в начале 90-х.

«Это перекрёсток четырёх государств», — говорит Анушаван. Направо — Турция. Если поехать туда и уйти влево, выедешь к Ирану. Прямо через полтора километра — Азербайджан и можно разглядеть окопы, граница очень близко от дороги. Мы повернули направо.

О прошедшей войне свидетельствует насыпь, которая насыпана вдоль дороги. Во время военных действий заместо неё стояли самосвалы с поднятыми кузовами, этот участок дороги хорошо простреливался с азербайджанской стороны.

Мы едем дальше. Слева вдоль дороги стоят крестьяне с лотками, они сдают виноград на коньячный завод. Война — войной, а коньяк ещё никто не отменял. В Армении растёт семьдесят сортов винограда, но только из двух изготовляют коньяк — даёт такую справку Анушаван. «А это цементный завод!», — указывает он на комплекс промышленных зданий, расположенный вдалеке на каменистом плато. Высоко в небо торчит заводская труба, и из неё идёт белый дым. Рабочий день давно начался, завод работает.

Ничто не говорит о военной напряжённости, однако у дороги на остановке мы встречаем колонну из автобусов с добровольцами и резервистами. Это местные армяне разных возрастов и профессий. Проезжавшие мимо машины приветствуют их гудками. Они отвечают вскинутыми сжатыми кулаками.

Во время гражданской войны в Испании у республиканцев этот жест означал «Они не пройдут!». Если тогда «они» были испанскими франкистами, то в случае армяно-азербайджанского конфликта, этот жест относится к азербайджанской армии, которая второй день пытается наступать на республику Нагорный Карабах по всей линии соприкосновения.

Причём здесь Китай? Так уж получилось, автобусы с резервистами были мирного китайского производства. Причём здесь Турция? По заявлению армянской стороны азербайджанцы используют турецкое вооружение, оставленное им после совместных учений.

Когда дорога изогнулась бесконечным извилистым серпантином, нам открылись красоты горного пейзажа. Верно говорят, что красивей гор могут быть только горы. Скалистая земля постоянно меняет свой окрас, она становится то бурой, то красной, то серой. Некоторые холмы песочного цвета с зеленоватым отливом, они покрыты облезлым ковром из выжженной солнцем травы.

О том, куда мы едем, нам напоминает военная техника, идущая в сторону Нагорного Карабаха. Военные грузовики, военные бензовозы. У Сюникских ворот — два монументальных громадных рога по сторонам дороги — на перекуре стояла военная колонна.

В противоположную сторону нам повстречалась колонна автобусов, пассажирами которых преимущественно были женщины и дети. Скорее всего, их вывозят из зоны боевых действий. Навстречу попадаются и скорые с мигалками. Как нам объяснили, это тяжело раненых увозят в Ереван.

Наш минивэн поднялся высоко. Быстро стемнело и резко похолодало. С +30 температура резко упала до московских +14 градусов.

Для нас, журналистов, благодаря МИДу Арцаха, переход через формальную границу между армянами, между Арменией и Нагорным Карабахом был сугубо формальным. Меня попросили удалить видео, которое я опрометчиво стал снимать. После того, как «таможня дала добро» мы поехали дальше.

Ехали мы долго, петляя, поднимаясь и опускаясь по горным серпантинам. Смешное для человека с равнины расстояние в 300 км между Ереваном и Степанакертом нами было преодолено за 10 часов.

Поздно вечером мы приехали в Степанакерт. В городе было выключено городское освещение. Крест на горе, один из символов Степанакерта, не светился. Очевидно, в целях безопасности.