Расизм вместо борьбы за равенство в США

Современные «социальные движения» в США — Me Too и BLM («Черные жизни имеют значение») — вопреки часто употребляемым словам, не являются ни правозащитными, ни прогрессистскими. Это не движения сторонников равенства. Черный расизм против белого, борьба за господство «своей расы» или представительниц своего пола, или требования сегрегации — принудительного отделения чернокожих от белых, мужчин от женщин — вот то, что характеризует их. Начавшись с обоснованного возмущения против сексуальных домогательств или против преследований полицейскими афроамериканцев, эти движения со временем приобрели совершенно иной характер.

В отличие от движения М.Л. Кинга или некоторых женских инициатив прошлого, они не выступают за сотрудничество людей всех рас и полов. Так, община CHAZ в США, созданная во время бунтов в Сиэтле, связанных с движением BLM, выступила за то, чтобы бизнес афроамериканцев получал специальное финансирование, а чернокожих пациентов лечили исключительно их этнический медперсонал. В других случаях, некоторые представители BLM требовали, чтобы белые отдавали свое имущество чернокожим и публиковали унизительные обращения к тем белым, которые хотят поддержать выступления этого движения. И хотя не все выдвигали такие требования, никто из групп, входящих в BLM, не осудил черный расизм и принципы сегрегации.

Слово сегрегация (от позднелатинского segregatio — отделение, обособление, удаление, разделение) означает разделение людей на расовые, этнические, половые или другие группы в повседневной жизни. Фактически речь идет об ограничении или минимизации контактов между ними.

Если участники BLM терпимы к черному расизму, то развитие движения Me Too привело к половой сегрегации. Некоторое время назад на страницах «Блумберга» появился материал, написанный американскими журналистками Джиллиан Тан и Катей Порзекански. В нем авторы рассказывают о новых правилах внутри американских компаний: «Больше никаких обедов с коллегами-женщинами. Не садитесь рядом с ними в самолете. Бронируйте номер в отеле на другом этаже. Избегайте встреч один на один. Как сказал один финансовый советник, сегодня даже прием женщины на работу уже несет в себе риски. Что, если однажды она неправильно истолкует ваши слова?» Авторы статьи называют это явлением «эффектом Пенса» — в честь бывшего вице-президента США Майка Пенса. Он, по его словам, никогда не ужинает с женщинами один на один, за исключением своей супруги.

Плохо, что на рабочих местах могут происходить сексуальные домогательства. Когда начальник принуждает зависимых от него людей к сексу, это не имеет оправданий.

Но принудительное разделение мужчин и женщин, чернокожих и белых? Почему и с каких пор это явление называют «прогрессивным»? Это все равно, что предложение отрубить руку, чтобы предотвратить кражу, на основании следующего аргумента: даже если вы в прошлом ничего такого не делали, вдруг вы захотите что-нибудь украсть? Здесь никакого прогресса, совершенно напротив, речь идет об ограничении свободы, о разрыве коммуникаций, об отбрасывании к самым темным временем прошлого, когда считалось что мужчинам и женщинам или людям разных рас не стоит находиться или работать вместе в одном помещении.

В прошлом социалисты и либералы боролись против данного подхода, выступая за общие организации, как американская организация Индустриальные рабочие мира (ИРМ). Эти американские революционеры, сторонники прямого действия рабочих на фабриках в ходе забастовок и захвата фабрик в самоуправление трудовых коллективов, строго выступали за совместную борьбу рабочих всех рас, мужчин и женщин. Может показаться, что таким было только мнение ультра-радикалов, но нет — ровно те же требования поддерживали и более умеренные социалистические и либеральные группы.

Целью движения борца за равенство и за права афроамериканцев, Мартина Лютера Кинга, была отмена расовой сегрегации. Идеи Me Too и BLM не имеют ничего общего со взглядами прогрессиста Кинга, выступавшего за право белых и чернокожих вместе учиться, обедать, работать за равную зарплату, ездить в одних автобусах, и утверждавшего, что он хочет дожить до того времени, когда о человеке станут судить не по его расе, а по его личным качествам.

В наши дни Демократическая партия США, во главе которой стоят влиятельные лоббисты крупных компаний, пользуется поддержкой на выборах со стороны большинства афроамериканцев и женщин, поэтому им выгодна популистская политика и они в какой-то мере поддерживают Me Too и BLM. Со своей стороны, республиканцы, группа лоббистов других крупных компаний, в большей степени опираются на поддержку белых избирателей и мужчин, и данную повестку не поощряют.

Но интересно и другое — теперь женщинам стало труднее продвигаться вверх по карьерной лестнице. Дело в том, что карьера обеспечивается, прежде всего, неформальными связями: руководитель встречается за обедом с наиболее преданным сотрудником и предлагает ему перспективы роста в обмен на лояльность и поддержку. Но если ты не можешь пригласить сотрудника на обед, чтобы обсудить с ней тет-а-тет подобные вещи, а разговариваешь с ней только при открытых дверях и в присутствии свидетелей, то вопрос о ее карьере закрыт навсегда. Несмотря на определенные перемены в последние десятилетия, большинство руководителей компаний — мужчины. Поэтому результатом действий Me Too стало непредумышленное уничтожение женской вертикальной мобильности. Служебные неформальные связи между мужчинами крепнут и мужчины делают уверенную карьеру, в то время как связи между мужчинами и женщинами разрушаются, а значит, возможности женщин делать карьеру в корпорациях ликвидируются. «Женщины отчаянно ищут способы справиться с этим, потому что это сказывается на наших карьерах, — утверждает Карен Элински, президент Ассоциации женщин-финансистов. — Это прямые потери».

Автора этих строк мало интересует вертикальная карьера: он не симпатизирует борьбе за право быть чьим-то начальником. Пусть теперь те, кто одобряет расовую и половую сегрегацию, сами подсчитают свои убытки. Куда хуже то, что происходящее разрушает связи между людьми разного пола и разных рас.

Казалось бы, Россия очень далека от всего этого. Зачем обсуждать подобные вещи в России? Тут свои проблемы и они очень велики. Но США до сих пор остаются самой влиятельной державой на планете. Мир следит за их новостями и смотрит их сериалы. Они все еще во многом определяют, что модно, а что — нет, что — прогрессивно, а что — реакционно. По указанной причине обсуждаемые здесь вопросы неизбежно будут влиять на цивилизацию за пределами США.